«Мачеха просто была тронута их примирением, желала угодить девочке, тем более переживающей несчастье с отцом, вот и выполнила её просьбу. Ну, ещё она сама по себе была несколько наивной».
Только бы это не казалось притянутым за уши.
– Кстати, отец этой девочки, Сергей Ягудин – друг детства Алёши Шилова. Это – второй главный герой. Потом он будет выручать попавшего в беду товарища, – поясняла Артёму Ксюша.
Когда она, осмелившись, спросила, осуждает ли он бросившую Сергея жену, тот, задумавшись на пару секунд, медленно покачал головой.
– Нет. Она хотя бы поступила честно. Хуже, если бы она притворялась, что верит в его невиновность и поддерживает его, а сама бы тихо презирала и изменяла мужу у него за спиной, – фыркнул он.
Позже, не удержавшись, Ксения показала Артёму сцену убийства Анастасии, предварительно узнав, не против ли он «чтения вразброс» – хотя, строго говоря, он и так читал эту книгу не с самого начала, учитывая, что оно сейчас покоилось в её домашнем ноутбуке. Ей было до ужаса интересно посмотреть на реакцию Артёма и его мнение насчёт поступка Алины Ягудиной. Может, он выдаст хоть что-то, кроме положительного одобрения?
Читал он долго, сосредоточенно, а когда, наконец, закончил, то ещё несколько минут сидел молча с каким-то задумчиво-торжественным выражением лица. Ксюша, думая, что Артём, скорей всего, смаковал все детали прочитанного, изнывала от нетерпения обсудить всё с ним, но не решалась беспокоить его.
– Что ж. Она поступила так, как сочла нужным, – наконец негромко промолвил он. – В чём-то её можно понять, но всё же… Скажи, а это принесло ей удовольствие?
– Что? Ох… – это застало Ксюшу врасплох. Она вспомнила, как иногда так же терялась на пресс-конференциях, когда журналисты задавали ей какие-то неожиданные, а порою глупые вопросы, причём не всегда напрямую касавшиеся сюжета книги. – Ну… можно сказать и так. Ей понравилось, что она отомстила за отца. Точнее, совершила определённое возмездие.
– Но ведь жена не была виновата в том, что её отца подставили. Она просто не захотела больше быть женой вора. А Алина посчитала это предательством, и наказала крысу.
– Да, она испытала стресс, и это спровоцировало её на убийство. К тому же ты правильно тогда сказал – она подросток. Эмоциональная неустойчивость, обострённое чувство справедливости, плюс вся ситуация сильно ударила ей по психике.
Ксюша не стала уточнять, что даже при этом далеко не каждый подросток решится на жестокое убийство, а значит, у Алины уже были определённые наклонности.
– Тогда нужно учесть, что при совершении этого она испытала… определённое эмоциональное состояние. Иначе никакой больше выгоды девочка от своего поступка не извлекла, и всё это было совершенно бессмысленным. Как соответственно, и сюжетная линия. Ксюша, Ей это понравилось. Ни одно убийство не может совершаться так… впустую. Я уже давно это понял. И не говори сейчас, что твоя героиня была слишком молодой для того же самого – лично я познал это гораздо раньше пятнадцати лет.
Ксюша почувствовала, будто из комнаты выкачали воздух, причём невидимый насос, сделавший это, продолжил воздействовать уже на неё, отчего горло и грудная клетка сузились, казалось, до размера шланга. Полки с книгами начали вращаться вокруг неё. Борясь с тошнотой и удушьем, Ксюша, чтоб не упасть, спешно ухватилась за одну из них, как за якорь, удерживающий в реальности.
Всё-таки спокойно воспринимать в реальной жизни слова маньяка, рассуждающего о приятной эмоциональной составляющей убийств, ей было не под силу.
– Я..я понимаю, что у тебя н-нехватка эмоций, Артём, – чтобы побыстрее закончить этот неприятный разговор, Ксюша подвела его к самой сути, но постаравшись сказать это как можно мягче. – Но почему ты компенсируешь это только таким образом? Убиваешь людей? Да ещё и… не сразу?
«Мучаешь, режешь, издеваешься?»
Она с трудом сделала глубокий вдох, едва не упав.
Артём, повернувшись к ней боком, похоже, не видел её состояния. Казалось, он был полностью погружён в свои мысли.
– Потому что смерть – весьма яркое событие. Глубокое, сильное. Оно потрясает всю душу и тело человека так, как лишь при одном из двух жизненных событий. Именно тогда и проявляются самые настоящие эмоции. Причём это затрагивает не только самого умирающего, но и всех рядом стоящих. Ты и сама согласишься с этим. Ты тоже любишь получать эти впечатления. Не можешь без них. Просто я для этого испытываю людей в жизни – а ты делаешь то же самое в книгах.
– Да. Но… – Ксюша с трудом сохраняла равновесие, – но почему ты считаешь, что только это может затрагивать душу? Есть ведь много всяких вещей, пусть и не таких….впечатляющих, но всё равно ярких, настоящих, запоминающихся! Тех, ради которых и живут почти все! И об этом, кстати, я тоже пишу!
Артём повернулся и внимательно посмотрел на неё. Ксюша, испугавшись, сбавила пыл, но, тем не менее решила продолжить – иначе боялась упасть в обморок.
– Я имею в виду там… дружбу, любовь.
«Боже, что я несу! Он же маньяк, социопат, у него подобного скорей всего и быть не могло!»
– Ну, или… кайф от поездки на аттракционе. От любимой работы. От того, что тебе удалось осуществить давно запланированный проект и заработать побольше денег, а так же улучшить репутацию… гордиться собой, что ты смог это сделать! Безумная настоящая радость! И при этом никто не убит!
Артём, нахмурившись, шагнул к ней, и Ксюша, не выдержав, бросилась ему навстречу, при этом упав и ухватившись за его плечи так, что, скорей всего, порвала ему рукава рубашки и расцарапала кожу. Она почувствовала, как он, крепко поддерживая её, чтобы не дать упасть окончательно, медленно опустился вместе с ней на пол.
Закрыв глаза, она лежала так несколько минут, пока головокружение окончательно не прекратилось. Нащупав обнаженное плечо Артёма, она вцепилась в него и простонала:
– Ни одна мачеха и ни один отец не стоят того, чтобы становиться убийцей… Ни они, ни мама, ни кто-то ещё…
Ей вдруг вспомнились объятия Гоши, и она сжала пальцы ещё сильнее.
Как же она надеялась, что он сейчас жив.
Когда Ксюша почувствовала, что сможет встать, она выпрямилась и открыла глаза. Теперь лицо Артёма оказалось вровень с её собственным. Взгляд его был полуопущен, и Ксения заметила, какие у него длинные ресницы.
– Ксюша… прошептал он. – Тамара ведь была не единственным моим опытом в детстве. Конечно, она стала первой, кто впечатлил меня. Но силу предсмертных эмоций я познал не на ней…
Артём замолчал. Скажи он это в другое время, Ксюша обязательно попыталась бы разговорить его дальше и вытянуть новые подробности его становления как психопата, но сейчас у неё не было ни сил, ни желания слушать, кого ещё он лишил жизни много лет назад.
К её счастью, он так и не стал углубляться в очередную историю.
Его рука по-прежнему лежала у неё на талии, и Ксюша почувствовала, что на какую-то секунду он сжал её ещё крепче.
– Ты можешь думать обо мне что угодно, и это правильно. Я ведь знаю, как всё это выглядит.
С этими словами Артём помог ей подняться и отпустил её.
Ксения задержала на нем взгляд ещё на некоторое время, ожидая, что он продолжит разговор. Но он просто, как ни в чем не бывало, взял со стола свою книгу, и, поправив скатерть на нем, уселся на диван.
– А в целом – мне понравилось. Мне вообще нравится твой стиль. Есть в нем особенность, присущая только тебе. Как и у каждого автора… Это ещё одна причина, почему я люблю читать.
Она удивлённо посмотрела на маньяка, поражаясь его невозмутимости. Надо же – он вернулся к теме обсуждения её отрывка так легко, словно ничего и не было.
– Знаешь – ты в чём-то права. До недавних пор я, как уже сказал, считал самыми эмоциональными и наиболее настоящими только две вещи на свете. Две силы. Рождение и смерть.
Артём замолчал, невидящим взглядом уставившись на стол, словно о чём-то размышляя – может быть, даже думая, как сформулировать следующую фразу. – Раньше… а сейчас? – не выдержав его слишком долгого молчания, осторожно поинтересовалась Ксюша.
Артём медленно помотал головой. Лицо его было непроницаемым.
– А….а что теперь изменилось? Ты начал признавать что-то ещё? – с чувством неловкости, зажатости, и некоторой опаски – как бывало всегда, когда ей приходилось начинать с ним откровенные разговоры, спросила она, но Артём, судя по всему, решил закончить беседу на эту тему, и ничего не ответил, а Ксюша не стала настаивать на её продолжении.
Пожав плечами, она снова взялась за свой планшет и открыла документ. Но вместо мыслей о сюжете книге Ксения терзаясь догадками: могло ли с Артёмом случиться то, что она подозревала? Или это в принципе невозможно?
Видеть в нем хорошие стороны… ведь должны же они у него быть?
Вдруг, несмотря ни на что, на душе у неё заметно потеплело.
Ночью ей приснился кошмарный сон. Начинался он вполне себе как типичное непонятное нечто, составляющее содержание снов у большей части людей – будто за ней сюда прибыла спасательная капсула из какого-то особого отдела «Сферы» – видимо, недавно открытого отдела спасения пропавших авторов и сотрудников, не иначе. Потолок оказался прозрачным, и Ксюша могла беспрепятственно наблюдать, как она, похожая на миниатюрную ярко-синюю космическую ракету, показываясь из-за кромки леса, летит по небу, пересекая поляну и влетая, чудным образом не повредив потолок, в комнату, приземляясь прямо рядом с дверью в ванную комнату. Но когда Ксюша радостно вскочила с постели и пригляделась к ней, оказалось, что это был старинный шкаф из тёмного дерева. Ей вдруг стало жутко. Она чувствовала – что-то в нем было нехорошее. От него словно веяло могильным холодом.
Какая-то часть её сознания буквально кричала немедленно уносить отсюда ноги, но тело словно парализовало.
Как в трансе, Ксюша сидела, в ужасе наблюдая, как дверцы шкафа со скрипом отворяются и оттуда показываются сгнившие коричневые руки. Сквозь полуразложившиеся мышцы проглядывались туго натянутые, похожие на рисовую лапшу нити сухожилий. Вслед за руками показалась и голова. Из-под тёмных волос послышался скрип, похожий на тот, что издают деревья на морозе.