— Для того чтобы заниматься другими интересными вещами, у нас есть сестричка! — ядовито промолвила Клара. — Вечно ее никогда дома нет! А если и явится, то вся в грязи, а в ее комнате просто уже склад какой-то! Горшки треснутые, железяки ржавые и даже эта… мумия!
— Она воняет! — добавила Роза. — И ходит ночью по дому!
— Ночью у нас ходит Привидение, а вовсе не мумия! — отрезала Матильда. — И вы обе прекрасно это знаете! Как и то, что оно очень милое!
— Но мумия все равно воняет! А ходит днем!
— И мылась недавно в моей ванной!..
— Это, наверное, для того чтобы меньше вонять, — предположил Лесник. — Не ссорьтесь, девочки!
— Она ела из моей тарелки!..
— И сидела перед моим зеркалом!..
— И вздыхала!..
— Наверное, вы обе должны быть к ней добрее! — предположила Матильда. — Если она так явно хочет с вами общаться! Почему вы не позвали ее сюда, к чаю?
— Этого только не хватало! — брезгливо поморщилась Клара.
— Да у нее и рта-то нет, — растерянно сказала Роза. — Одни бинты грязные! Откуда только наша сестрица ее и притащила? Закопать бы ее обратно!
— Наверное, прорыла всю землю насквозь! — ядовито проронила Клара. — Да и вытащила ее оттуда, с той стороны! Под землей-то всякие ужасы! Мертвяки, зомби, оборотни, нечисть! И наша Зо все тащит в дом!
— Потому что она хорошая девочка и ей всех жалко! — сказал Лесник. — Помнится, шли мы как-то с ней по Лесу зимой, а тут птичка лежит… замерзла бедняга насмерть, да и с дерева свалилась… Так она ее подобрала и уж так дышала на нее, так над ней плакала!
— Помню я эту птичку, — мрачно сказала Клара. — Она потом еще месяца три валялась на камине и воняла!
— Выбирай выражения за столом! — строго сказала ей мать. — Воняла! Все у тебя воняет!
— Не все, — упрямо возразила Клара. — Но птичка… пахла… просто невыносимо! А ваша дорогая Зо не разрешала ее выкинуть! Все ждала, что та оживет! Даже Привидение и то к камину подходить перестало!
— Да, у бедняги тонкое обоняние! — подтвердила Матильда. — В прошлом это был мой дядюшка, главный придворный парфюмер, именно он создал «Сказочный аромат императрицы»! А она взяла да и отрубила бедняге голову!
Присутствующие дружно ахнули.
— Но зачем? — спросила потрясенная Клара.
— А чтобы больше ничего такого… для какой-нибудь другой красавицы!
— А почему он у нас шляется, а не в королевском дворце? — поинтересовалась практичная Роза. — И ходил бы, вздыхал у них!
— Тут была его мастерская, его любовь, его душа!.. — Матильда промокнула глаза платочком.
— Это все разные вещи? — скептически осведомилась неугомонная Роза, — или мастерская, любовь и душа — одно и то же?
— Иногда — разные, — покачала головой Матильда, — а иногда они сливались в одно! Когда все сливается в одно, и возникают… сказочные ароматы… или просто сказки!..
— Вы сегодня что-то слишком лиричны, маман! — сказала Клара. — Можно мне съесть еще пирожное? Фигуру-то теперь беречь все равно не для кого!
— Фигура прежде всего должна быть нужна тебе самой! — отрезала мать. — Нечего обжираться сладким! Потом прыщи не выведешь!
— Подумаешь, прыщи! — не сдавалась сладкоежка Клара. — Всегда можно воспользоваться… бытовым колдовством! — Она почтительно покосилась на необычно молчаливую сегодня Фею-Крестную.
— Последнее дело — пользоваться бытовым колдовством! — рассердилась Матильда. — Как будто силы воли нет!
— Я вот, например, колдовством никогда не пользуюсь! — напыжился Лесник. — Все сам! И на ноги встал, и в люди вышел, и завоевал сердце самой прекрасной женщины на свете!
Матильда неожиданно зарделась. Ее муж иногда бывал так мил! И нужна для этого была обычно самая малость… чуточка… нет, не бытового! Просто женского колдовства!
— Берите пирожные, мои крошки! — проворковала она. — В самом деле, сладкое просто необходимо… для хорошего настроения!
Мир номер один. Реальность. Кура без мозгов, человек с беспорядочной половой жизнью и два сапога пара
— Как съездили? — осведомился я.
За полтора дня отсутствия Светлана осунулась, заметна стала сетка морщин вокруг глаз… Так волнуются матери, когда с ребенком что-то случается — но разве этот комплекс и все с ним связанное не было ее детищем?
— Нормально, — вяло махнула она рукой. — Все, как и предполагала. Умирать не собирался, завещания, по-видимому, нет… зато есть бывшая жена и сын. И двоюродный брат. Который совсем даже не наследник, но в последнее время они тесно общались. И он почему-то не удивился! Хотя сказал, что тяжелых наркотиков покойный не принимал. Значит, однозначно что-то да принимал! Ну и семье, хоть и бывшей, тоже было не нужно, чтобы в свидетельстве стояло: «умер от передозировки наркотических веществ». Сын-то теперь наследник по-любому! Хроническая сердечная недостаточность… и всех устроило! Мне, конечно, пришлось немножко прикинуться этакой курой без мозгов… но не впервой, не обидно.
Курой без мозгов эта женщина, сидящая напротив, уж точно не могла выглядеть ни при каком раскладе. Но, возможно, мне еще не были продемонстрированы все таланты?
— Ну а ты тут что нарыл?
— Да почти ничего. Трудно рыть, если ни к кому с вопросами сунуться не можешь. Кто я такой, чтобы их задавать?
— Да, действительно! Это уже промашка с моей стороны! Нужно было сразу к тебе моего начальника охраны прикомандировать! Он тут всё и всех знает, даже лучше чем я!
— Это тот, мордатый такой? Сидел в библиотеке, когда… ну, словом, в то утро?
— Ну да! Я его послала присмотреться к нашим овечкам! Хотя, конечно, ни одна из них на такое не способна — это я руку на отсечение даю, но все же…
— Ну и ко мне заодно, да?
— Само собой! — серьезно согласилась Серый Волк. — Ты тут человек новый, и, пока тебя не было, никто не помирал! Связь налицо. Или совпадение!
— Ну и что сказал ваш, дорогая Светлана… гм!.. Владимировна… начальник охраны?
— Слушай, Лева, давай уже определимся, мы на «ты» или на «вы»? А то меня немного напрягает. Я предлагаю на «ты». Тем более что у меня это как-то само собой… вдруг!
— Нет проблем! Тогда, Светик, давай без напрягов: что он тебе обо мне сказал?
Кажется, ей понравилось и «Светик», и то, что я не стал строить из себя обиженного.
— Да что сказал… что ты на это не способен. Да и не пересекались вы нигде. Я, когда ездила, тоже проверила… ну, на всякий пожарный. Чист ты, Лева, как стеклышко! Не считая беспорядочных половых связей. Ну, это житейское, с кем не бывает! Да, так что, ничего нового не узнал? — В ее голосе прозвучала нотка разочарования.
— Почти ничего. Кроме того, что убили этого, который не кололся ничем тяжелым, вовсе не в собственной кровати, как вы, пардон, ты… нет, все-таки вы вдвоем с начальником охраны предполагали, а совсем в другом месте.
— Мы предполагали, что он куда-то выходил, — медленно сказала Светлана, — потому что костюм был совершенно мокрый… и туфли тоже. Но мы думали, что он просто вернулся, переоделся и только потом впустил в номер кого-то, кого очень хорошо знал. Потому что человек в пижаме не откроет дверь кому попало!
— Ладно, сразу вопрос: а кого наш дорогой покойник хорошо знал?
— Меня, — ответила Серый Волк. — Лучше всех тут он знал меня, хотя я, возможно, не обращала на него должного… гм… внимания! Он был не слишком интересным и ценным объектом… но лучше всех он тут однозначно знал меня!
— И впустил бы к себе в номер в любое время?
— Думаю, да! — Она была серьезна. — Но… какие у тебя основания думать, что он умер где-то в другом месте?
Вместо ответа человек, живущий беспорядочной половой жизнью, то бишь я, выложил на стол пачку распечаток с телефона: явно мертвый мужчина в песочнице. Кадров было много: Кира хоть и поспешила уйти, но отщелкала достаточно. Лицо, сведенные судорогой руки, пена в уголке рта, закатившиеся глаза, ноги в дорогих башмаках, прорывшие глубокие борозды в песке — предсмертные судороги? И игрушки: совок в руке, перевернутое красное ведерко и расставленные вокруг, словно бессловесные свидетели, кукла, мишка с глазами-пуговицами и синий лакированный автомобильчик.
— Так вот зачем ты полез в кусты, — протянула Светлана. — Ты что же, гулять в дождь выходил? Или… на свидание бегал?
— Или, — сухо подтвердил я. — Я же человек, неразборчивый в связях! Сама могла убедиться.
Говорить, что фото принадлежат Кире, было явно рано… или вовсе не нужно. Но я совсем забыл, что у этой женщины мозги устроены, как хороший компьютер:
— Не-е-е-ет, дорогой мой! Это явно не ты в сыщики-разбойники играл! Это наша Кирочка! Во-первых, я знаю, что у нее бессонница. Во-вторых, она любопытна, как кошка! И, в-третьих, ее окна выходят на детскую площадку — а это ж именно она? Конечно, она — я же тут все как свои пять пальцев знаю! Ну и последнее, Левушка. Если ты думаешь, что тебе с ней будет легко, вынуждена тебя разочаровать: характер у Киры Юрьевны — кремень. То есть одновременно и камень, и бритва. Тяжелый характер, одним словом. Когда женщина сама хочет быть во всем честной — ладно, флаг ей, как говорится, в руки. Но когда она от других начинает того же требовать…
Видимо, Светлана заметила, как я поморщился, поэтому быстренько закруглила:
— Ну, по всему выходит, она. И прямо к тебе с этим и побежала. Потому и мне брякнула, не подумавши, что ничего подписывать не будет. Знала и молчала! Почему сразу было не сказать?
— Она испугалась, — сухо заметил я. — Ты пугалась когда-нибудь, Света?
Она чуть помедлила, но все же ответила:
— Да, пугалась. И не один даже раз… Но покойников в таком виде не находила, это точно! Что еще она тебе рассказала?
— Что одна из девушек сломала руку…
— Ну, это я знаю! — отмахнулась Серый Волк.
— …но сделала это явно не сама!
— Откуда Кира это взяла?
— Потому что на шее у девушки были следы, будто ее кто-то душил!
Мы оба помолчали. Потом Светлана сказала: