Внезапно Хан понимает, что еще совсем недавно никогда бы так не сказал. Он вспоминает времена, когда они с Чуи летали от планеты к планете и делали что хотели, идя по следу выпивки, контрабанды и пачек кредитов. И на этом пути им встречалось всякое — как хорошее, так и плохое.
Хан вновь чувствует то самое жжение внутри.
Пора решать.
— За тобой должок, помнишь? — спрашивает он Имру. Когда-то он увел с ее хвоста звездный разрушитель, и в итоге сам едва спасся от погони. — Только не говори, будто забыла…
— Помню, помню. Потому я и здесь. Ты просил сообщить, если я что-нибудь услышу о планете вуки. Вот я и сообщаю.
— Этого мало, — ворчит Хан. — Придется тебе сделать кое-что еще.
— Что именно? — поколебавшись, уточняет Имра.
— Собери всех. Всех здравомыслящих мошенников, негодяев, хакеров, контрабандистов — всех, кто передо мной в долгу. Всех, кто ненавидит Империю так же, как и я.
— Их не так много, как ты думаешь.
— Ну и ладно. Предложи им неприкосновенность. Если они хотят чистое досье — скажи им, что Новая Республика включит их имена в список. Их полностью простят.
— Это правда?
— Конечно, — лжет Хан. Это неправда. Он никогда о таком не слышал, но все же постарается воплотить подобное в жизнь. — Эй, дружище, — поворачивается он к Чубакке. — Знаешь, как связаться с остальными беженцами? С Рошиком, Хрргном, Кирратой и прочими?
Речь идет о полудесятке вуки, сбежавших с Кесселя и сумевших скрыться от Империи, — о компании самых злобных волосатых тварей. Теперь они стали наемниками, и им наплевать на политику Новой Республики, но Хан нисколько не сомневается, что свобода родины им отнюдь не безразлична.
Чуи кивает и утвердительно ворчит.
— Хорошо. Собери их. А ты, Имра, собери остальных. Скажи им, что встречаемся возле станции «Уоррин». Например, прямо сейчас. Да что там — вчера. Нам не нужны ни Альянс, ни Республика. Будем действовать по-своему.
Вуки торжествующе воздевает кулаки.
Имра отвечает, что все сделает, и исчезает.
— У нас нет никакого плана, дружище, — говорит Хан.
Чубакка рычит.
— Придумаем по ходу дела.
Напарник кивает и издает радостный клич.
— Отлично, приятель. Совсем как в старые времена. Чуи хватает его громадными лапами и встряхивает, словно стакан с игральными костями.
Хан громко смеется, опасаясь, как бы тот его не раздавил.
— Ладно, Чуи. Вводи новые координаты. Пора тебе слетать домой.
Глава двадцать седьмая
Ведж ковыляет по коридору дворца сатрапа. Боль сковывает его подобно тяжелым кандалам. Усталость валит с ног, и, как бы часто ни билось сердце, сколько бы адреналина ни впрыскивалось в кровь, тело убеждает его лишь в одном: «Сдавайся. Ложись. Все равно тебе конец».
Всего несколько минут назад на мгновение отключилось электричество — и в тот же миг оковы свалились с него, словно детские игрушки. Теперь он свободен.
Или почти свободен.
Неподалеку раздаются встревоженные голоса, затем размеренные шаги. Штурмовики. Вздрогнув, Ведж прячется в ближайшую нишу — узкое пространство, где стоит керамическая ваза с местными орхидеями. Втиснувшись рядом с вазой, он изо всех сил старается даже не дышать.
Шаги все ближе.
Слышатся разговоры штурмовиков:
— Адмирал считает, что это был некий отвлекающий маневр.
— А может, они просто не хотят, чтобы мы уходили?
— Кто — они?
— Какая, собственно, разница?
Голоса становятся громче. Солдаты проходят мимо.
Но тут же останавливаются — совсем рядом с нишей где скрывается Ведж. Он напрягает мышцы, готовясь атаковать…
Нет. Не выйдет. Он слишком слаб. Будь он здоров, то вывел бы из строя парочку этих ведроголовых — столкнул бы их шлемами, выхватил бы у одного бластерную винтовку и бросился к двери. Но сейчас они запросто с ним справятся.
Так что остается лишь затаиться и не издавать ни звука.
Штурмовики оглядываются вокруг.
— На третьем этаже чисто, — докладывают они по комлинку. — Переходим на четвертый.
Их шаги удаляются, и Ведж облегченно вздыхает.
У него болят все мышцы, нога почти не слушается. Колено внезапно подгибается, и Ведж, пытаясь устоять, задевает керамическую вазу.
Ваза шатается и громко дребезжит.
Звук шагов прерывается.
«Нет, только не это».
— Слышал? — спрашивает один штурмовик другого.
— Где-то сзади.
Шаги снова становятся громче.
«Похоже, у меня не остается выбора», — думает Ведж. Либо драться, либо снова оказаться в плену. Расставив ноги, он принимает лучшую боевую стойку, на которую сейчас способен, — и снова случайно толкает вазу. Та со скрежетом сдвигается назад.
В ту же секунду в нише за его спиной открывается узкая дверь.
Потайной ход.
Сейчас или никогда. Ведж проскальзывает мимо вазы в темное пространство прохода. С другой стороны приближаются шаги. Увидев торчащую из стены каменную кнопку, Ведж с силой бьет по ней ладонью, и дверь за ним закрывается в тот самый миг, когда рядом мелькает белая броня.
Теммин сидит, словно одурманенный. Его всего трясет, глаза застилают слезы. Будто сквозь вязкий туман, до него доносятся слова Джес, которая говорит, что СИД-истребитель его матери, тот самый, что спас ему жизнь всего час назад, врезался в дворец сатрапа.
Его пытаются утешить. Даже Костик кладет ему на плечо металлическую клешню. Но Теммин отталкивает их, заявляя, что как-нибудь справится и сам.
Отвернувшись, чтобы никто не видел его слез, он устремляет взгляд в стену, крепко стиснув зубы. Руки его дрожат под столом.
На самом деле он всегда знал, что этот день рано или поздно настанет. Мать болталась по Галактике, сражаясь на стороне повстанцев и доставляя припасы через территорию Империи. В каждый из дней, когда они не общались (а таких дней было большинство), он знал, что, возможно, ее уже нет в живых и ее корабль — груда металлолома из какого-нибудь грязного ангара повстанцев — парит где-то в пустоте космоса, вместе с ее пристегнутым к креслу телом. Порой ему снились кошмары, в которых его преследовал труп матери с безжизненным взглядом и раскрытым ртом. Или к нему являлись имперцы, сообщая, что только что ее убили. Или на его пороге появлялся гроб с ее телом.
И теперь этот день наступил — вскоре после того, как они встретились снова.
Джес продолжает говорить, что их усилия не пропали даром, что нужно продолжать начатое. Но Теммин ее почти не слышит — его обуревает океан чересчур хорошо знакомых чувств.
И владычица этого океана — злость. Злость на мать бросившую его ради непонятной цели, которую считала важнее сына. Злость на самого себя за чрезмерный эгоизм, из-за которого он впустую потратил то драгоценное время, что она была здесь, рядом. Злость вообще на всех — на Синджира и Джес за то, что втянули их обоих в эту историю, на Сурата за то, что он Сурат, на Новую Республику, на Галактическую Империю, на…
Слышится скрежет ножек стула о пол.
Теммин оборачивается. Остальные судорожно вздыхают.
Женщина, сидящая в конце стола, снимает закрывающую ее лицо вуаль.
— Мама, — еле слышно выдыхает он.
Бок ее ободран, на грязном лице запекшаяся кровь.
— Ты же… разбилась, — бормочет Джес.
Норра пожимает плечами:
— Как выяснилось, на СИД-истребителях все-таки есть катапульта.
Теммин вскакивает, опрокинув со стола бутылку Синджира с плуевым соком. Но он этого не замечает — больше всего ему сейчас хочется обнять мать. Та обнимает его в ответ.
Внезапно Теммин понимает, что многое бы отдал за то, чтобы их объятия длились вечно.
«Отключение электричества», — думает Рей. Когда СИД-истребитель врезался во дворец, уничтожив их челноки, свет моргнул на несколько секунд. И судя по всему этого хватило.
Их пленник сбежал. Ведж Антиллес на свободе, где-то во дворце. Удерживавшие его магнитные оковы отключились вместе с питанием. Здание старое, и в нем нет резервных источников энергии — ни аккумуляторных батарей, ни дополнительного генератора.
— Плохо дело, — говорит Рей, лишь подтверждая очевидное.
— Мы его найдем, — отвечает Адея, хоть и не слишком уверенно. — Я пошлю штурмовиков.
— Хорошо, — кивает Слоун. Адея выходит за дверь, и адмирал поднимает с пола голову медицинского дроида. Вероятно, ее оторвал Антиллес.
Очередная проблема, и притом немалая. Вся эта встреча — проблема на проблеме, сплошная круглосуточная череда ошибок и недоразумений.
Ей говорили, что это не слишком удачная мысль, но Рей настояла на своем, цепляясь за идею, которую часто высказывал граф Денетриус Видиан: «Пора забыть о старых методах». И с этой идеей она была полностью согласна — старые методы ничего не принесли Империи, кроме неотвратимого угасания. Слоун решила пойти иным, новым путем. Он излечил бы Империю и спас Галактику, обеспечив надлежащий мир, который пресечет зарождение нового хаоса из семян, посеянных разрушением второй «Звезды Смерти».
Но теперь она уже не столь уверена в успехе. Возможно, единственный выход — вернуться к старым методам: тотальному контролю, авторитарной власти, стальному кулаку в черной перчатке.
Мысли адмирала возвращаются к реальности.
Нужно найти Антиллеса. Снова.
Ширины прохода достаточно лишь для одного — в отличие от просторных коридоров дворца, где поместится целая шеренга охранников, а может, даже пара спидеров, если удастся протащить их в двери. Этот же проход — лично для сатрапа или его гостей.
Даже сейчас для Веджа многое в новинку. Он никогда не входил в высший свет Галактики, в юности марая руки на топливном складе и работая на местных фермах в свободное время. Но наличие потайного хода выглядит вполне разумно — сатрапу наверняка хочется иметь возможность перемещаться по дворцу незамеченным, скрывшись от глаз постоянно чего-то требующих советников и сановников. Ведж не раз слышал, что города Акивы пронизаны тайными ходами, как над землей, так и под ней.