Судя по планке на груди — адмирал.
— Я адмирал Рей Слоун, — представляется женщина. — Вы арестованы за участие в заговоре против Галактической Империи, да продлятся дни ее правления.
— Аки а'толо, фарука, — снова ругается на неизвестном языке Джеc и сплевывает на землю.
— Ничего у вас не выйдет, — заявляет Норра. — Конец Империи близок. Приближается комета, которая сотрет в пыль все остатки вашего правления.
— Что ж, комета пока что на нас не обрушилась, Норра Уэксли. А теперь — хоть и ненадолго — вам предстоит стать гостями сатрапии Акивы.
Джом лежит под пультом управления. Над его лицом, словно шевелящиеся щупальца куарренского дантиста, свисают провода. Он отцепляет один, потом соединяет два других. Сыплются искры, отчего с языка срывается проклятье. Он отчаянно пытается соединить провода в обход поврежденного спускового механизма, подключив управление стрельбой непосредственно к панели. Не обращая внимания на мелкие ожоги на лице, он пробует третий провод…
Над его головой слышится гудение — пульт снова включился.
Есть!
Закусив губу и превозмогая боль, он вновь с трудом поднимается на ноги и в очередной раз нацеливает пушки.
Яхта уже приземлилась наверху дворца — вернее, не совсем. Даже отсюда видно, что посадочное кольцо резко накренилось и выглядит хрупким, словно карточный домик. Яхта висит рядом, сжигая топливо.
Она перед ним как на ладони.
Джом находит кнопку, к которой он переподключил управление стрельбой, — когда-то она использовалась всего лишь для включения и выключения света в орудийной башне — и с силой нажимает на нее большим пальцем.
Ничего не происходит.
Выругавшись, он снова жмет на кнопку.
Огни на панели вспыхивают, становясь все ярче. А затем со всех ее сторон и изо всех швов с треском разлетаются искры, и все гаснет.
Норра стоит на коленях на полу дворца. Прекрасная лазурь с медными и бронзовыми прожилками напоминает отражающее солнечные лучи море, и отчего-то ей хочется смотреть на нее часами, как будто ничего не случилось. Но на самом деле случилось страшное — Синджир их предал. Они — пленники. Их план провалился, и теперь их посадят за решетку или казнят.
Но, несмотря на все это, Норра не из тех, кто готов примириться с судьбой, тем более со столь ужасной.
Подняв голову, она хмуро смотрит прямо перед собой.
Рядом стоят на коленях Теммин и Джеc. Дроид продолжает стоять во весь рост, настороженно вращая головой и оглядывая окружающих. Каждый раз, когда его череп поворачивается вокруг своей оси, слышно гудение маленьких сервомоторов.
«Дроид растерян, — думает Норра. — Расстроен. Непредсказуем».
— Следи за своим дроидом, — шепчет она сыну.
Но Теммин молчит. Лицо его мертвенно-бледно.
Перед ними расхаживает адмирал. Наверху большой лестницы стоят другие важные персоны: высокий мужчина в черной форме моффа, чем-то похожий на хитрого лиса, и старуха пониже ростом — видимо, генерал Джилия Шейл. Позади них — румяный толстяк с редкой бородкой и еще один, в высокой помпезной шляпе и со странной блаженной улыбкой на губах.
Рей кому-то кивает, и к ним сквозь толпу ведут Синджира.
Глаз его распух и не открывается, нос расквашен, переносица покрыта запекшейся кровью, может, даже сломана. Руки связаны за спиной. Его толкают вперед, и он со стоном падает, ударившись плечом.
— Синджир, — шепчет Норра, — я не понимаю…
К ним приближаются штурмовики с магнитными наручниками.
— ОСВОБОДИ МЕНЯ, ХОЗЯИН ТЕММИН, — произносит Костик, начиная медленно вращать своей рукой астромеха.
— Нет, Костик, — тихо отвечает Теммин. — Нет.
Штурмовик грубо хватает Норру за руки, заламывая их за спину, и на ее запястьях защелкиваются наручники. Джеc пытается сопротивляться, вырываясь и рыча, словно дикий зверь, но сопротивление бесполезно. Оковы с легким гудением смыкаются и на ее запястьях.
Теммин, однако, встает во весь рост.
— Теммин, — выдыхает его мать. — Сынок. Сейчас не время.
Не обращая на нее внимания, он делает шаг вперед. Как ни странно, никто его не останавливает.
— Отпустите меня, — требует он. — Меня, маму и дроида.
— О нет, — бормочет Джеc. — Теммин… только не это.
Голос ее полон разочарования. Норра сперва не понимает, в чем дело, но тут Теммин продолжает:
— Мы договорились. Выполняйте условия.
Рей берет маленький голопланшет, нажимает кнопку, и появляется мерцающая голубая голограмма одноглазого салластанина. Норра знает, кто это. Сурат Нуат.
— Ты договаривался с ним, — отвечает Слоун, и салластанин улыбается.
— Как ни прискорбно, мальчик мой, — произносит изображение Сурата, — Империя заключила свой договор. И условия его изменились.
— Нет! — возражает парень. — Вы сказали, что мы сможем уйти.
— Теммин, — спрашивает Норра, слыша нотки ужаса в собственном голосе. «Этого не может быть. Он не мог… Он не стал бы…» — Теммин, что все это значит?
Он бросает на нее тоскливый, полный паники взгляд.
— Прости.
— Он нас предал, — стонет с пола Синджир.
— Я хотел остаться здесь, — объясняет Теммин. — Я не хотел улетать. Здесь мой дом! Мне нужно было что-нибудь предложить Сурату, иначе бы он нас убил. Мама, пожалуйста… — Он поворачивается к адмиралу. — Нет! Мы так не договаривались. Речь шла обо мне, моей маме и моем дроиде — нас всех должны отпустить.
— Можешь идти, — отвечает Рей. — Остальные задержатся. Если, конечно, не предпочитаешь побыть с ними. Лично я не против.
Сурат презрительно усмехается.
— Из тебя получился бы хороший охотник за головами, парень, — говорит Джеc.
— Имперец из него получился бы еще лучше, — бросает Синджир.
Потрясенный до глубины души, Теммин разворачивается к дроиду.
— Костик! Спаси нас!
Издав механический боевой клич, дроид взмывает в воздух…
Но у него нет никаких шансов.
Лазерный заряд срезает его на лету. Боевой дроид В1 с воплем грохается на пол с такой силой, что бронзовоголубая плитка разлетается вдребезги. Ноги его подгибаются, и он валится на бок. Теммин бросается к дроиду, но штурмовики оттаскивают парня и крепко его держат. Норра пытается подняться, но ей не дают.
Ей остается лишь обреченно смотреть, как Слоун подходит к дроиду, достает бластер и раз за разом стреляет ему в голову.
На шестой раз голова отваливается и, дымясь, откатывается в сторону.
Конечности механизма с лязгом ударяются о пол и замирают.
Теммин сотрясается от рыданий.
— Как мы и договаривались, можешь идти, — сообщает парню Рей и приказывает держащим его штурмовикам: — Выпроводите его из дворца. Через крышу.
«Нет!»
Норра вскакивает, намереваясь метнуться к Теммину.
Сзади подходит штурмовик и с размаху бьет ее по спине прикладом бластерной винтовки. Норра падает среди сломанных останков дроида, рядом с Синджиром, и бессильно кричит, глядя, как штурмовики уносят ее сына, который отчаянно отбивается и зовет мать.
Глава тридцать четвертая
«Что я наделал?»
Мысль ни на секунду не покидает голову Теммина. Чувство вины пронзает его, словно виброклинок на конце руки Костика, и к этому чувству примешиваются воспоминания о гибели дроида. А еще — крик матери, выражения лиц Джеc и Синджира…
В свое время ему казалось, что он поступил правильно. Он абсолютно точно не горел желанием покидать Мирру, но это означало либо заключить мир с Суратом, либо лишиться собственного языка. В итоге он сам вышел на связь с Нуатом, и салластанский гангстер согласился на его условия. Теммин оправдывал свой поступок тем, что на его месте и бывший имперец, и охотница за головами повели бы себя точно так же, продав его шкуру, как только нашелся бы покупатель с достаточным количеством кредитов. «У них нет никаких принципов, — убеждал он себя. — Никакого кодекса чести».
Но, как выяснилось, беспринципным оказался он сам.
Именно у Теммина нет никакого кодекса чести.
Он втайне надеялся, что все как-нибудь утрясется само собой и ему не придется доводить дело до конца, что петля, которую он по глупости собственноручно затянул на собственной шее, просто… сама развяжется и все разрешится. Но теперь его волокут вверх по лестнице двое штурмовиков. Пятки ударяются о твердые ступени, рука пытается хоть за что-нибудь уцепиться — за перила, светильник, дверную ручку.
Впереди — еще одна лестница.
Выбросив руку, Теммин хватается за край маленького фонтана в стенной нише. Он стискивает пальцами холодный камень, и ему удается высвободиться. Предупреждающе крикнув, оба штурмовика бросаются за ним.
Он с силой бьет одного из них ногой в грудь.
Штурмовик шумно выдыхает, но тут же, поймав Теммина за ступню, врезает кулаком прямо ему в живот. У парня перехватывает дыхание, все тело до самых кончиков пальцев пронизывает боль.
Его снова поднимают и несут по второй лестнице, затем мимо ряда красных дверей — на крышу. Теммин кашляет и смаргивает слезы. Слышны скандирование и крики толпы.
— Нет, нет, пожалуйста, — умоляет он, когда его подтаскивают к краю крыши. Двое штурмовиков поднимают Теммина над головами. Теперь он хорошо видит огромную толпу, стекающуюся со всех сторон. В руках у народа транспаранты и чучела. Собравшиеся швыряют камни, кирпичи, бутылки. Жители Акивы протестуют против сатрапии. Протестуют против Империи. Теммин ничего этого не замечал — ему казалось, будто все, как и он сам, предпочитают лишний раз не высовываться.
«Я оказался не на той стороне, — думает он. — Мама, прости…»
— Пора тебе присоединиться к своим друзьям, — говорит штурмовик. Теммина сбрасывают с крыши, и он с воплем летит вниз.
Яхта парит в жаркой дымке над дворцом сатрапа. Нос ее, словно окрашенный бронзой соколиный клюв, свисает вниз, между похожими на кости красно-золотистыми трубами — черные пятна иллюминаторов, два крыла приподняты, словно руки молящегося монаха. Дрейфующая яхта боком приближается к углу крыши. Из нее горизонтально выдвигается трап, лишь в последнее мгновение опускаясь на дворец.