ма крупная. — Она качает головой. — Что-то прицепилось к корпусу.
— Отправлю кого-нибудь проверить, — кивает Рей.
Синджир стоит на коленях рядом с остальными. Лицо его похоже на отбивную. Они ждут в роскошном салоне в задней части яхты, среди бархатных диванов и резных столов, коленопреклоненные, словно рабы. В углу сидит толстый банкир Крассус, куря длинную обсидиановую трубку со спайсом. Рабыни в звериных масках полируют и подстригают ногти на его пухлых ногах, срезая мозоли с чудовищных пальцев.
Рядом с Крассусом располагается генерал Джилия Шейл. Синджир ее знает — вернее, знает, кто она такая. Кто-то в Империи считает ее легендой, кто-то — предательницей. Для кого-то она героиня, для кого-то трус. С ней двое имперских гвардейцев в красных плащах.
По другую сторону от Крассуса — советник в пурпурной мантии. Синджир не помнит, как его зовут, хотя Джес наверняка ему говорила. Скорее всего, кто-то из приближенных Палпатина, последователь ситховой стороны Силы, хотя вряд ли сам ею владеет. По сути — фанатик.
Напротив Синджира, выпрямившись в кресле, сидит Пандион, который не сводит с них взгляда.
Точнее — не сводит взгляда с него, Синджира.
— Я знаю, что я симпатичный, — говорит Синджир. Голос его звучит хрипло, но из-за боли, а не от злости.
Пандион лишь ухмыляется в ответ, — похоже, он собирается что-то сказать, но тут мимо них в сторону центральной части корабля поспешно проходит небольшой отряд штурмовиков. Вид у них встревоженный. Пандион невольно вздрагивает.
— Что-то не так? — усмехнувшись, спрашивает Синджир.
— Попридержи язык, изменник, или я тебе его отрежу.
«Я погибну, погибну, погибну».
Теммин держится последним усилием воли. Мимо уже проносятся облака, воздух становится холоднее. Корабль начинает болтать в воздушных потоках.
«Может, удастся забраться под днище корабля, — думает парень. — Вскрыть служебный люк с помощью универсального инструмента, залезть в корабль, а потом…»
Над ним с шипением открывается иллюминатор, из которого высовывается голова штурмовика.
— Эй!
Теммин воспринимает возглас как приглашение.
Ухватив штурмовика за шлем, он выдергивает имперского солдата наружу.
Раздается дикий вопль, который быстро затихает вдали.
Теммин забирается в открытый иллюминатор и падает на пол, тяжело дыша.
Вокруг — коридор с множеством дверей, ведущих в каюты. Парень встает, отряхиваясь и растирая затекшие руки, и тут кто-то хлопает его по плечу.
Ой…
Обернувшись, он видит двоих штурмовиков с поднятыми винтовками.
А позади них — двое имперских гвардейцев в красных шлемах и волочащихся по полу накидках.
— Привет, ребята, — притворно смеется Теммин. — Это разве не космобус на двенадцать тридцать до казино в Ордваллианском скоплении? Нет? Ох ты… Как неловко вышло!
Он разворачивается и бросается бежать.
— Чтоб тебя разорвало! — побагровев, рычит Джом Барелл. Ему так и не удалось заставить панель управления работать, а теперь его цель ускользает в сторону орбиты.
Несколько мгновений он стоит, тяжело дыша.
«Успокойся, — убеждает он себя. — Подумай».
Но он не в состоянии ни успокоиться, ни думать.
Яростно взревев, он раз за разом лупит здоровым кулаком по пульту. Все его попытки захватить башню пошли прахом, он так ничем и не смог помочь Новой Республике, и…
После очередного удара огни на панели внезапно ярко вспыхивают.
— Что за…
За окном поворачиваются сдвоенные орудия, наводясь на цель.
Башня содрогается от выстрела, и кабина заполняется демоническим сиянием турболазерных вспышек.
Все идет хорошо. Слишком хорошо. Слоун чувствует, как ее нутро сжимается от страха, и страх этот лишь усиливается, когда к ней, нахмурившись, поворачивается Морна:
— У нас проблема, адмирал.
«Кто бы сомневался».
— В чем дело, пилот?
— Флотилия повстанцев. Входит в пространство над Акивой.
До чего же точно рассчитали…
— Большая?
— Достаточно большая, чтобы стать проблемой.
— Давай просто доберемся до «Бдительного», Морна. А потом…
Экран пилота снова начинает мерцать.
— Что там еще? — бросает Рей.
Взгляд Морны полон замешательства и паники.
— Одна из наших орудийных башен… на земле… целится в нас. Сейчас она…
Корабль резко вздрагивает и кренится набок. Адмирала выбрасывает из кресла, и наступает темнота.
Лазерные лучи пронзают воздух над головой Теммина. Он пытается на бегу увернуться от них, однако в конце концов падает на живот и, перевернувшись на спину, поднимает руки…
Но он тут же понимает, что в живых его вряд ли оставят.
Штурмовики снова направляют на него винтовки.
И в то же мгновение стена рядом с ним внезапно исчезает.
Корабль круто кренится вправо, и яркая вспышка вспарывает его брюхо, уничтожая борт, пол и штурмовиков, чьи останки вылетают в образовавшуюся дыру. Словно дикий зверь, завывает ветер. Теммин чувствует, как его начинает выносить потоком воздуха наружу, но ему удается уцепиться за дверную ручку. От стен начинают отваливаться куски. С обеих сторон коридора закрываются аварийные переборки, отсекая середину яхты от остальной ее части.
Теммин распахивает дверь каюты, сопротивляясь алчному ветру который пытается высосать его в бездну, и вваливается внутрь.
Ревут аварийные сирены. На приборной панели панически вспыхивают огни. Слоун забирается обратно в кресло. Морна так и не покинула свое — руки ее вытянуты вперед, жилы на шее напряжены, словно стальные тросы. Она пытается удержать яхту — та начинает падать, но Морне вновь удается ее выровнять.
— Доложи обстановку! — требует Рей.
— Я слегка занята, адмирал, — шипит Морна сквозь зубы.
Рей хочется ее обругать, но на самом деле пилот права. Выведя картинку на экран, Слоун видит, что повреждения пришлись на центральную нижнюю часть яхты, возле того места, где находится первый уровень кают. Обе половины корабля загерметизированы аварийными переборками, а это значит, что они пока живы и никому не придется покидать корабль. Но это значит еще и то, что из передней половины яхты, где сейчас находится Рей, невозможно попасть в заднюю. А посередине — мертвое пространство.
Корабль подпрыгивает и содрогается, словно сейчас развалится на части.
— На этой высоте мощная турбулентность, — предупреждает Морна. — Нас может разорвать на куски. Но мы уже почти на орбите. Почти у цели.
— Сделай так, чтобы не разорвало, — приказывает Рей.
Если кто-то и способен на подобное, то только Морна.
Лампы начинают мерцать. Темнота сменяется красным аварийным светом, затем полным освещением, а потом снова наступает темнота.
Джес не знает, что случилось, но, скорее всего, в них стреляли и попали. Она не может понять откуда, но ее удивляет, что они до сих пор не рухнули на землю. Хорошо, что корабль достаточно велик, но в любом случае им повезло, что их не разрезало на две половинки, которые сейчас падали бы на планету.
Имперцы что-то бормочут, охваченные паникой. Крассус оплакивает свою яхту. Советник Юп Ташу молится на каком-то еретическом языке, призывая на помощь некую Темную Силу. Шейл сидит, опустив голову между ног, будто ее тошнит. Как и большинство генералов, она привыкла в основном находиться на земле или в заполненном народом штабе. Вот уже многие годы она не солдат.
Что касается Джес, то она просто не двигается с места — как и Пандион, который, похоже, всерьез возненавидел Синджира. Его черные глаза, устремленные на бывшего имперца, напоминают дула пары готовых выстрелить бластеров.
— Мы отрезаны от носовой части корабля, — докладывает вошедший штурмовик. — Сработали аварийные переборки.
Не отводя взгляда с Синджира, Пандион берет коммуникатор.
— Адмирал Слоун, вы меня слышите?
Сквозь треск помех прорывается ее голос:
— Мофф Пандион, мы сейчас заняты.
— Мы можем погибнуть? На этом корабле ведь есть спасательные капсулы?
— Нам ничто не угрожает. Мы почти на орбите. Потерпите.
Джес не знает, что происходит.
Но хаос уже пустил свои корни. А где хаос — там и шанс.
ИнтерлюдияБеспин, Облачный город
— Идут! — кричит Боргин Каа своей юной подружке, танцовщице Линаре, показывая на запертую на магнитный замок входную дверь роскошного жилища, вдоль края которой бежит искрящаяся линия. Судя по скорости, с которой та движется, ее ведет уверенная опытная рука.
Вслепую шаря по столику в прихожей, Боргин нащупывает керамическую вазу из наследия Винзоров. Вазе много тысяч лет, она относится еще ко временам Старой Республики, — по крайней мере, так ему говорили. Все, что его интересует — или интересовало, — ее ценность. И еще ему нравилось смотреть, как, словно тонкая лазурная паутинка, переливается голубой лацит.
Ему очень не хочется этого делать, но он все же берет вазу со столика.
«Это оружие, — думает он. — А вовсе не ценный предмет древности».
Сердце отчаянно колотится в груди.
Принимал ли он сегодня утром свое лекарство?
Или забыл?
Неужели он умрет?
«Нет! Я дожил до этого дня. Я в списке».
Облачный город стал местом, где можно раздобыть редкие импланты — новые глаза, сделанные по заказу руки, целые системы органов для любого человека или инородца, способного за них заплатить. Боргину нужно новое сердце. Он был в списке — и продолжает надеяться, что до сих пор в нем остается. Но потом, как это часто бывает, явились негодяи-повстанцы, перевернув все вверх дном, и пришлось вмешаться Империи, которая захватила этот сектор. И теперь продажа имплантов временно приостановлена.