– Сурат, – говорит она.
Естественно, он не один. За его спиной еще шестеро. Разношерстная компания бандитов – два наркоиса с бластерами наготове, иторианец с длинной винтовкой и заплывшим глазом, парочка серолицых дуросов, а сзади тяжело дышащий герглик с черной скользкой кожей. Из дыхала герглика вырывается шипение и брызги слюны. В руках он держит топор. Очень большой топор.
Джес Эмари проклинает себя на чем свет стоит.
Она заснула. Прямо в лавке со старьем того парня. Вошла, нигде не обнаружила Теммина Уэксли, а потом прилегла на скамейке возле стола, на котором лежит доска Для… какой-то детской стратегической игры.
– Я тебя знаю, – произносит салластанин. Судя по влажной коже и брылям, его речь должна напоминать неразборчивое бульканье, но, как ни странно, у него оказывается мягкий, почти бархатистый низкий бас. – Ты та охотница за головами, Джес Эмари.
– Рада, что мое имя известно в определенных кругах. – Она изображает на лице притворную улыбку. – Так или иначе, ваши дела меня не касаются. Позволь…
Она пытается пройти мимо него, но он заступает ей дорогу, покачивая пальцем.
– Нет, погоди. Может, поговорим?
– Я на работе. Так что, если только у тебя нет лишних кредитов…
– Ну раз уж тебе хватило времени поспать, то найдется и на дружескую беседу.
Что ж, вполне заслуженный укол.
– Дружескую? Мы что, друзья?
– Можем ими стать. Если будешь со мной честна.
Помедлив, она вздыхает и делает шаг назад.
– Ладно, поговорим.
– Что ты тут делаешь? Странное место для охотника твоего калибра. Этот парень… его лавка… – Салластанин морщится, словно только что лизнул задницу банты. – Явно не твой уровень.
Она пожимает плечами:
– Мне нужна деталь для моего оружия. И у него кое-что есть.
– У меня тоже кое-что есть.
Один наркоис хихикает.
– Я вовсе не хотела тебя обидеть. Все равно ты не занимаешься такими мелочами. Потому и пришла сюда.
Сурат с влажным звуком хлопает в ладоши.
– Прекрасно, прекрасно. – Внезапно улыбка на его сморщенных губах исчезает, и он шагает к Эмари. – Но у меня есть на этот счет другая теория.
Джес хорошо умеет читать язык тела – это один из многих отточенных ею навыков, который уже не раз оказывался полезным. Тело гангстера напряжено, глаза то сужаются, то расширяются. От него волнами исходит паранойя – вполне естественно для главы криминальной группировки, чьей жизни постоянно грозит опасность. То же можно сказать и о жизни самой Джес, но она знает, что паранойя может оказаться гибельной и ей нельзя поддаваться.
Гибельной не только для тебя, но и для окружающих.
– Мне все равно, что ты думаешь…
– Я думаю, что эта наглая личинка, Теммин Уэксли, решил сыграть в игру. Он организовал похищение… кое-чего весьма для меня важного. А теперь он намерен от меня избавиться. – Салластанин делает к ней еще один шаг. – Хитрый маленький трилобит. Он уже весь последний год ко мне подбирается, словно салластанские черви-шипуны, которые грызут корни деревьев в наших подземных садах. – Влажные брыли гангстера дрожат. – И он нанял тебя. Чтобы ты меня убила.
Вот оно что.
– Да ты параноик, – констатирует охотница.
– Благодаря паранойе я до сих пор жив. Даже если она не оправданна, я все равно остаюсь параноиком и очень этому рад. Лучше перестраховаться, чем потом пожалеть.
– Я здесь вовсе не затем, чтобы убить тебя.
– Это ты так говоришь. Если я тебя отпущу, скорее всего, получу пулю в затылок еще до того, как лягу сегодня вечером в постель.
«Если бы я хотела с тобой покончить, – думает Джес, – я могла бы это сделать прямо здесь и сейчас». За спиной У нее маленький нож с пружинным лезвием. Она намного проворнее, чем Сурат, но вряд ли проворнее его прихвостней. И уж точно медленнее их оружия. Другой вариант – попытаться бежать. Атаковать их, не его. Отвлечь, швырнуть чем-нибудь. Но все они перекрывают выход, а она Устала и ранена. Далеко не идеальная ситуация.
Джес быстро прикидывает.
Остается только один вариант. Решение дается ей мучительно, но другого выбора просто нет.
– Моя цель – не ты, а кое-кто другой. И за него мне хорошо заплатят. Я могу поделиться – двадцать пять процентов твои.
– О небеса. – Он обмахивается рукой. – Двадцать пять процентов? – Губы его изгибаются в кривой ухмылке. – Думаешь, столько стоит твоя жизнь?
«Просто взять и убить его».
Нет.
– Сорок процентов, – предлагает она. – А ты поможешь мне подобраться поближе. При такой ставке я рассчитываю на сотрудничество со стороны партнеров.
И это правда. Вернее, могло бы быть правдой, доведись ей когда-нибудь работать с партнерами.
– Дай догадаюсь. Цель – кто-то из имперцев? Я вижу, что тут происходит. Штурмовики на улицах. Кругом, словно мелкие серые птахи, шныряют офицеры. СИД-истребители. Челнок. – Он ухмыляется. – Ходят слухи, что один такой челнок – типа «Лямбда» – стрелял в старое здание правительства.
– Так ты поможешь?
– Во имя всех звезд – ни за что. Империя – мой союзник. Думаешь, я не слышал? Ты больше не предлагаешь своих услуг таким, как они. Или таким, как я. Альянс теперь держит тебя на поводке, как собаку. Печально, ничего не скажешь.
Эмари чувствует, как напрягаются все ее мышцы. Похоже, не получилось.
– Тебе стоило бы понаблюдать за звездами, Сурат, – пробует она в последний раз. – Галактика поворачивается вокруг своей оси, обращаясь против Империи. Не особо рассчитывай на этот корабль, ибо скоро он разобьется. Новая Республика…
– Оплот придурков! – внезапно кричит Сурат, брызгая вонючей слюной. Джес разворачивается назад…
Выстрел одного из наркоисов попадает ей в бок. Нога ее подгибается, и она с грохотом врезается в заваленный деталями космических кораблей стол. Металл со звоном летит на пол. Тело охотницы обмякает, внезапно перестав подчиняться. Это оглушающий выстрел, не смертельный.
Сурат стоит над ней, скрестив руки на груди.
– В Новой Республике не будет места таким, как я, – яростно шипит он. – И я не желаю, чтобы моя жизнь зависела от какой-то своры высокоморальных благодетелей Галактики. Империя позволяет мне заниматься своим делом, и потому она остается моим другом. Почему бы не преподнести другу новый подарок?
Он снова хлопает в ладоши, и его приспешники поднимают Джес с пола. Герглик забрасывает ее на скользкое хрящеватое плечо. Она пытается пошевелить руками, ногами, зубами – чем угодно. Но все ее усилия тщетны.
«Тебе стоило меня убить», – думает она, когда ее уносят.
Оставив позади свет угасающего дня, Синджир спускается в промозглое подземелье. Что это вообще за дыра? Похоже, кантина, по крайней мере отчасти – на двери висит название «Альказар». Но это не просто кантина, а, судя по виду, еще и игорный дом, причем с дурной репутацией. А также, вероятно, место продажи рабов, черный рынок и… в общем, средоточие зла. На приподнятой сцене пытается извлекать звуки какая-то шайка так называемых музыкантов. Вдоль дальней стены тянется длинная черная стойка из лакированного куска выброшенного на берег дерева, а повсюду за столиками сидят игроки, которые молятся о том, чтобы сорвать хотя бы небольшой куш за партией в пазаак, бросая кости-шег или дергая за рычаг «однорукого контрабандиста».
Синджир никогда не понимал азартных игр. Ему не раз приходилось наказывать имперских солдат или офицеров, пытавшихся играть в кубриках, столовой, во время долгой тоскливой вахты. На его взгляд, суть азарта не в деньгах. Его суть – в риске.
В риске и той упоительной дрожи, которую он вызывает.
Синджир не питает к ней никакой любви.
Ему хочется как можно быстрее убраться с этой планеты.
– Пойдем, Огли, – машет он рукой новому приятелю.
– Оргадомо.
– Угу. Пойдем выпьем.
Хмель уже начинает выветриваться – самое время получить очередную порцию приятных ощущений. Ну и естественно, кое-что разузнать. Схватив тви'лека за хвост на голове, Синджир тянет его к бару и с размаху хлопает по стойке ладонью.
Бармен – представитель человеческой расы, хоть и лохматый, как вуки, и скользкий на вид, словно воррт, – бросает в рот горсть тонких зеленых листьев и начинает жевать. По его подбородку стекает зеленая жижа.
– Че надо? – спрашивает он, демонстрируя единственный оставшийся во рту зуб.
– Выпивки на двоих. Мне… – Синджир поворачивается к тви'леку. – Ты первый, дружище. Что будешь?
– Э… эль? – нервно бормочет тви'лек.
Синджир недовольно морщится.
– Ему эль. Мне чего-нибудь покрепче. Есть у тебя… гм… джоганский фруктовый бренди?
– Ты заведение, часом, не перепутал? У меня есть эль. Много. Разного. Еще грог. И виски «Звездное пламя».
– Тогда мне последнего. Большую порцию.
Бармен что-то ворчит в ответ и, перед тем как толкнуть в сторону тви'лека бутылку пенящегося эля, наполняет стакан мутной коричневой жидкостью.
– Десять кредитов.
Синджир мягко берет его за запястье, действительно скользкое от пота. Бармен зло смотрит на руку наглеца, и по его подбородку стекает очередная зеленая струйка. Синджир смеется и убирает пальцы.
– И еще кое-что.
– Валяй.
– Мне нужно встретиться с тем, кто заправляет этим заведением. С Суратом Нуатом.
– Что, правда?
– Правда. Я заплачу.
Бармен стреляет глазами по сторонам:
– Сотню дашь?
Синджир морщится – ему жаль денег, которые можно потратить на выпивку. Но он тут же напоминает себе, что теми же деньгами может оплатить свое бегство. Он достает из кармана кредиты и толкает маленькую стопку грязных монет через стойку.
– Так где я могу его найти?
Лицо бармена расплывается в широкой улыбке, похожей на грязную отметину на стене.
– Он как раз входит в дверь.
Вздохнув, Синджир оборачивается.
В зале появляется щеголеватый самодовольный салластанин с бельмом на глазу. За ним по пятам шагает бандитского вида компания. К нему обращаются взгляды всех посетителей, полные благоговейного трепета и неподдельного страха, и Синджир понимает, что новоприбывший – Действительно большая шишка. Это и в самом деле Сурат Нуат.