– Конечно, Норра, – грустно улыбается Шайрин. – Все, что пожелаешь.
«Проклятый дождь!» – думает Теммин. Он лежит на животе на крыше магазинчика мастера Хайорка, торговца горячими булочками дао-бен, прямо напротив своей собственной лавки. Хоть он и накрылся брезентом, но все равно промок, словно красноглазая иловая крыса, свалившаяся в бак с водой. Дождь не дает ему двинуться с места, будто удерживая божественной дланью.
Он снова подносит к глазам макробинокль и переключает его в режим ночного видения.
Двое прихвостней Сурата Нуата – пузатый абеднедо и герглик с маслянистой кожей – продолжают заниматься тем же, чем занимались весь последний час: с лязгом, грохотом и плеском вытаскивают на улицу барахло из лавки Теммина. А с крыши поблизости то и дело спускается парочка ковакианских обезьящеров, которые выхватывают из груды блестящие кусочки металла и вновь убегают прочь, пронзительно гогоча, словно маленькие сморщенные безумцы.
Изнутри доносятся грохот, звуки сверла, крики.
Негодяи пытаются понять, как проникнуть в подвал. Им нужно то, что он украл у Сурата.
Вот только Теммин сам не знает, что именно он украл.
Наверняка какое-то оружие.
И в любом случае оно теперь принадлежит ему, а не этому пустоголовому салластанину.
Когда открывается дверь, он успевает заглянуть внутрь – и видит знакомые остроконечные ступни его личного телохранителя, боевого дроида В1 по имени Костик. Ступни неподвижны и прижаты к ногам, а это означает, что дроид находится в сложенном состоянии – в транспортировочном режиме. Хуже того, Теммин замечает окутывающее металл голубоватое свечение.
Судя по всему, это свечение ионного ограничителя. Теперь ясно, почему Костик не отвечал на его вызовы по комлинку – дроида обездвижили и заключили в ионное поле.
Умно.
У Теммина остается на один вариант действий меньше, чем до этого. С помощью Костика он мог быстро вернуть лавку в свое распоряжение, хотя бы временно. Достаточно было натравить на врагов модифицированного дроида, а самому пробраться в подвал и надежно защитить свое добро.
Но поскольку этот вариант теперь отпадает, придется пойти более трудным путем: отыскать один из входов в старые катакомбы под городом и уже оттуда пробраться к себе в лавку. Дорогу он знает, но она отнимет время, так что лучше сразу браться за дело. И надеяться, что он успеет добраться раньше, чем громилы Сурата сообразят, как войти в подвал.
Теммин убирает бинокль…
Справа раздается пронзительное хихиканье.
Ему знаком этот звук.
Молниеносным движением обезьящер выхватывает прибор из его рук. Маленький демон шипит и плюется, а когда Теммин пытается вырвать бинокль, кусает его за пальцы.
– Отдай! – рычит Теммин.
Внезапно кто-то прыгает ему на спину.
Еще один обезьящер.
Не переставая смеяться, он дерет когтями его уши и вырывает клочья волос. Этого вполне хватает, чтобы бинокль выскользнул из руки, и обезьящер скачками уносится прочь, радуясь добыче.
Теммин вскакивает и бросается следом…
Второй обезьящер сваливается с его спины и кидается прямо под ноги, обвивая их своим хвостом. В следующее мгновение Теммин уже кувырком летит с крыши. Ударившись о навес дао-бенового магазинчика, он скатывается на землю, с плеском приземляясь в глубокую лужу.
Отплевываясь, он поднимается на ноги. Вода стекает с него словно маленький грязный водопад, волосы липнут к глазам. Теммин отбрасывает их со лба…
Изогнутый конец лезвия гигантского топора цепляет его за ноздрю, рывком заставляя поднять голову. Ой-ой-ой! Перед ним, оскалившись в зловещей ухмылке, стоит герглик. Ряды острых зубов скрежещут друг о друга, словно рашпиль о древесину.
– Мы поймали мальчишку! – кричит герглик.
Наверху весело гогочут обезьящеры.
Синджир с трудом бредет через догорающий лес. Тлеют кусты. Неподалеку – обугленный и наполовину расплавившийся шлем штурмовика. Рядом небольшой пожар. Вдали – остов шагохода АТ-АТ. Верхняя часть его раскрылась от взрыва, словно металлический цветок. Он тоже горит.
Вокруг – трупы.
Некоторые из них безлики и безымянны – по крайней мере, для него. Но других он знает… или знал. Вот молодой офицер, Керк Лормин. Хороший парень, всегда был готов угодить. Стал служить Империи вовсе не из-за убеждений, а вынужденно. Чуть дальше – капитан Блевинс. Этот точно был имперцем до мозга костей, а заодно неисправимым хвастуном и задирой. Лицо его превратилось в кровавую маску. Синджир рад, что он мертв. Рядом молодая женщина – он встречал ее в столовой, но не знает имени, а ранговая планка на ее груди залита кровью. Кем бы она пи была, теперь она никто. Лесной перегной. Еда для туземцев-эвоков. Всего лишь звездная пыль и ничто.
«Мы все – звездная пыль и ничто», – думает он.
Абсурдная мысль. Но не менее абсурдная, чем последующая:
«Мы сами сделали это с собой».
Он должен винить во всем их – повстанцев. Даже сейчас слышны их аплодисменты, бластерные выстрелы в воздух. Деревенщины. Мальчишки с фермы, ставшие воинами, и сантехники, ставшие пилотами.
«Пусть, – думает он. – Они заслужили свое торжество.
Так же, как и мы заслужили наши могилы».
Его будит камешек, который отскакивает от его головы – она трещит так, словно на нее наступил имперский шагоход, – и откатывается к небольшой кучке других таких же.
Синджир со стоном пытается подняться.
Пол под ним движется и раскачивается, и внезапно ему кажется, будто он падает. У него кружится голова.
Моргнув, он пытается сориентироваться.
Он находится в ржавой клетке, по форме похожей на птичью, но человеческих – или почти человеческих размеров. Клетка висит на толстой прочной цепи, которая спускается с иззубреннных мокрых камней наверху в глубокий темный колодец. Внизу…
Внизу ничего нет.
Гигантская трещина, черное ущелье между скалистыми влажными стенами. В тусклом свете жаровен на дальней стене видны тянущиеся вдоль нее металлические мостки, вделанные в блестящий камень.
По ним кто-то идет. Судя по лысому черепу и черной коже – сакианин. Охранник держит в руке поводок, обмотанный вокруг запястья до самого локтя. На другом конце поводка – красноглазый зверь с вытянутым телом, столь же грубой, как и стена, шкурой и узкой пастью с множеством зубов. Отвисшее брюхо волочится по земле.
– Очнулся? – слышится голос за его спиной.
Синджир испуганно вздрагивает. Клетка раскачивается, и у него сильнее начинает стучать в висках. Ему кажется, что его сейчас стошнит.
Позади него – еще полдесятка таких же клеток.
Заняты только две из них.
В одной – скелет. Не человеческий, хотя и человекообразный, – какого-то существа с рогом на голове. Остатки кожи на костях напоминают рваные лохмотья.
В другой – та самая женщина-забрак. Охотница за головами.
К счастью, к нему обращалась она, а не скелет.
– Это ты кидалась в меня камнями? – со стоном спрашивает Синджир.
– Да, я. Та, которую ты пытался купить.
– Все совсем не так… не так, как ты думаешь.
– А как?
Он прижимается головой к холодному железу. Пробежав по лбу, на кончике его носа повисает капля воды, и на него тут же накатывает воспоминание из прошлого – только там была капля крови.
– Ты в самом деле меня не помнишь?
– Нет.
Синджир разочарованно вздыхает:
– Мне казалось, мы встречались.
– Видимо, нет.
– На Эндоре, – говорит он. – После того, как все закончилось. После победы повстанцев. Я… мы тогда видели друг друга.
Она колеблется.
– Ах да…
– Значит, помнишь?
– Пожалуй.
– Ну так как? Тебе не кажется, что это что-то значит? В космическом масштабе? Не пытается ли сама Галактика что-то нам сказать? Какова вероятность нашей повторной встречи?
– У меня нет дроида, который мог бы мне ее сообщить, – фыркает она.
– Будем просто считать, что она астрономически мала.
– И что это означает?
– Не знаю. Но что-то наверняка должно означать. – Внезапно из полутьмы вылетает камешек и снова попадает ему по голове. – Ой! Может, хватит? Я уже очнулся.
– Все что-то означает, но не все имеет значение. Я не верю в космическое провидение. Я не верю в магию, Силу или в монетку, брошенную в фонтан на счастье. Я верю в то, что могу видеть, ощущать на вкус и запах, и самое главное – в то, что я могу сделать. Ты ничего для меня не значишь, пока ничего не делаешь. Ты повстанец?
– Да… – Он прикусывает губу.
– Как ты тут оказался?
– Мне нужно было увидеться с Суратом, чтобы выбраться с этой промозглой планеты. Кстати, не видела, что случилось с моим другом? С хвостоголовым?
– Его тело унесли сразу же после того, как уволокли тебя.
– Он?..
– Да, мертв.
Синджир закрывает глаза и произносит короткую, ничего не значащую молитву за упокой души восторженного олуха. Как там его звали? «Оргадоми, Орлагуммо, Орги-Борги, кем бы ты ни был, ты не заслужил такой участи».
– А ты как тут оказалась? – спрашивает он.
Охотница игнорирует его вопрос, глядя куда-то в сторону.
Проследив за ее взглядом, Синджир видит, как охранник вместе со своей тварью на поводке исчезают в туннеле.
– Я намерена отсюда выбраться, – говорит она.
– Ну что ж, рад за тебя. А мне можно с тобой?
Она поднимает руку и возится у себя на голове. Пальцы ее скользят вдоль образующих подобие короны шипастых рогов. Поморщившись, она с громким треском ломает один из них.
– Больно, наверное? – замечает Синджир.
– Вовсе нет. Он не настоящий.
Она извлекает из рога нечто металлическое, похожее на ключ, и начинает ковыряться в замке.
Отмычка.
Хитро.
– Можешь пойти со мной, если от тебя будет польза, – бросает она.
– От меня очень много пользы. Я в самом деле крайне полезный повстанец.
Замок щелкает, и дверь клетки открывается.
– Пока этому не было никаких подтверждений.
Она выпрыгивает из клетки спиной вперед, хватаясь Руками за край. Клетка раскачивается туда-сюда. Девушка тоже раскачивается, после чего выгибает спину так, что Синджиру кажется, будто ее позвоночник сейчас сломается, словно сосулька. Ноги ее взмывают ввысь, смыкаясь вокруг верха клетки, после чего она отпускает руки и, взмахнув ими, взлетает вверх.