– Ты умеешь заметать следы, не так ли? – усмехнулась Ребекка.
Теперь спокойно. Не выказывай ни тревоги, ни страха, что она может тебя раскусить.
– Ты хочешь этим сказать?.. – спросил я.
– Ты мне скажи.
– Сказать что?
– Ее имя.
– Чье имя?
– Женщины, с которой ты встречаешься.
– Я с кем-то встречаюсь?
– Предполагаю.
– Неверное предположение.
– Это мы еще посмотрим, – сказала она.
– Почему бы тебе не беспокоиться о чем-то более серьезном – скажем, о следующей встрече с доктором Серф? Вчера я целый час разговаривал с ней по телефону. У нее много идей по поводу домашнего обучения, которыми мы можем воспользоваться…
– Поздравляю, ты выиграл премию «Отец года». Но это я сижу с нашим сыном изо дня в день. Ты думаешь, я не в курсе прогресса в его развитии? Ты, кто проводит с ним не более часа по вечерам.
– Я с ним почти все время, кроме двух вечеров в неделю. Так же, как и ты.
– Но эти два вечера ты проводишь со своей любовницей.
– Я работаю допоздна в те вечера.
– Да, верно. Ты ненавидишь меня, потому что я больше не трахаю тебя.
– Ты опять пьешь?
Щелчок. Ребекка бросила трубку.
Я ответил на этот звонок со второго телефона на кухне Фиби. Сама она в гостиной, за рабочим столом, просматривала черновик сценария нового эпизода телесериала. Я старался говорить не так громко, но знал, что, если мой голос будет звучать слишком тихо или шепотом, это лишь усилит подозрения Ребекки. В то же время, если бы я говорил обычным тоном, Фиби могла услышать перепалку несчастливых супругов. Так оно и случилось.
– Выпьешь что-нибудь?
– Я не хотел, чтобы ты все это слышала.
– Но я слышала. Что тебе налить?
– Лучше виски.
– Цитируя великий джазовый стандарт: «Как долго это продолжается?»115
– Ты имеешь в виду у нас с тобой?
– Именно это.
– Ты знаешь ответ на этот вопрос.
– И ты тоже.
– Четыре месяца.
– Четыре необыкновенных месяца. В моей жизни не было времени счастливее.
– В моей тоже.
– Даже в Париже?
– Я вроде бы не так много рассказывал об этом.
– Что наводит меня на мысль, что там все очень серьезно.
– Жизнь состоит из глав. Та глава закрыта.
Но правда в том, что, хотя мои последние слова в письме к Изабель указывали на то, что между нами нет будущего, острое чувство потери навсегда поселилось во мне… пусть и тщательно скрытое от чужих глаз.
– А эта глава? – спросила Фиби.
– Ей всего четыре месяца.
– Но если я спрошу тебя сейчас: Ребекка или я?
Пауза. Было совершенно ясно: что бы я ни сказал, это могло быть использовано против меня.
– Непременно должно быть или – или? – спросил я.
– Ты отвечаешь вопросом на вопрос.
– Потому что твой вопрос больше смахивает на гордиев узел.
– И все же попробуй ответить.
Я зажмурился, потом открыл глаза и потянулся к ее пачке сигарет.
– Если бы я мог оставить ее, я бы ушел. Но есть Итан. Как ты знаешь, у него инвалидность. И, как я уже говорил, его мать – алкоголичка. Тот факт, что рядом с ней постоянно находится няня и до сих пор у меня нет прямых доказательств того, что жена ведет себя неадекватно, угрожая безопасности сына, не дает мне возможности предпринять законные шаги, чтобы забрать у нее Итана. Но, предположим, это происходит. Допустим, я выигрываю опеку над сыном. Ребенок, который проведет годы в реабилитационном уходе на дому и в специальных школах здесь, в городе. Ты действительно хочешь заменить ему мать?
Фиби замолчала, явно ошарашенная вопросом.
Наконец она ответила:
– Я хочу собственного ребенка. Ребенка, зачатого мною, предпочтительно с тобой. Ребенка, которого я буду чувствовать – как он двигается, брыкается, растет внутри меня; а потом рожать его в муках, даже несмотря на современные анестетики, и он подарит мне бессонные ночи и вечное беспокойство, а я буду дарить ему бесконечную любовь. И, карты на стол, я хочу этого ребенка сейчас. Мне тридцать семь. Биологические часы тикают. Если ждать еще год или два, вероятность того, что я смогу забеременеть, устремится к нулю. Так что я нахожусь на территории «сейчас или никогда». И я влюблена в тебя. Я понимаю, что своими заявлениями оказываю на тебя огромное давление. Но думаю, что у нас могло бы все получиться самым чудесным образом. Такой шанс выпадает нечасто. И…
Она замолчала, потянувшись за сигаретами. Я обнял ее.
– Я должен забрать Итана у моей жены. Это первое и самое главное. Если ты думаешь, что справишься с тем, чтобы он жил с нами…
Я чувствовал ее нерешительность, когда она закурила «Мальборо Лайт» и долго молчала, подыскивая ответ. Наконец он последовал:
– Могу я с ним встретиться?
– Думаю, это можно устроить.
– Но если я соглашусь, чтобы Итан жил с нами…
– Да, я сделаю тебе ребенка, о котором ты мечтаешь.
Она крепко сжала мою руку, ее глаза подернулись влажной дымкой. Но в этом моменте не чувствовалось праздника; скорее, сквозил намек на меланхолию. По вполне очевидным причинам. Мы только что заключили что-то вроде фаустовской сделки друг с другом – компромисс, в котором разменной монетой стало материнство. И я сознавал, что это станет источником большого напряжения в будущем. Я поцеловал ее в голову.
– Я знаю, что прихожу с серьезным багажом.
– Думаю, я справлюсь с этим.
Ребекка вернулась домой через два дня. Итан выглядел бледным и усталым. Это меня беспокоило. Равно как и явная изможденность Ребекки. Она сказала, что у него были сумасшедшие бессонные ночи. «Воет на луну, не в силах остановиться». Она звонила из Калифорнии доктору Серф, и та объяснила, что, поскольку ему уже больше восемнадцати месяцев и он гораздо лучше осведомлен об окружающей его жизни, теперь наш сын, вероятно, реагирует на безмолвный мир, в котором живет.
– Почему ты не позвонила мне и не рассказала об этом и о консультации с доктором Серф?
– Потому что всю неделю ты провел в другом месте.
– Чушь собачья, я был дома.
– Чушь собачью адресуй себе. Рамон, вечерний консьерж, сказал мне вчера, когда я вернулась, что не видел тебя всю неделю.
– Что, прямо вот так и объявил с порога?
– Ну, не то чтобы. Я спросила, не видел ли он тебя. Он ответил: «Я думал, ваш муж уехал с вами. Он не был здесь ни в одну из ночей, когда я дежурил».
– Он ошибается.
– Опять чушь собачья. Я позвонила Джуниате. Попросила ее поменять постельное белье к моему приезду. Вчера она приходила в квартиру, а потом позвонила мне и сказала, что кровать выглядит так, будто на ней никто не спал.
– Я сам поменял простыни после того, как ночью пропотел.
– И с чего же ты потел?
– С того, что я женат на злобной алкоголичке. Что немного напрягает, даже когда ты за три тысячи миль отсюда. И еще потому, что я нашел твою заначку с водкой.
– Как можно было всю неделю искать водку, когда ты где-то трахался со своей подружкой?
– Я был здесь, и, поскольку выдалось свободное время, порылся в твоей гардеробной и нашел тот чемодан в дальнем углу, где ты хранила полдюжины бутылок «Столичной».
На самом деле это Роза нашла тайник и показала мне его, когда встретила меня в квартире днем после того, как Ребекка уехала с Итаном на Западное побережье. Ей было немного стыдно рыться в шкафах хозяйки. Она ничего не сказала, когда я достал фотоаппарат и сфотографировал чемодан, тайник с водкой, его расположение в шкафу, даже зашел в ванную и забрался на закрытое сиденье унитаза, чтобы распахнуть окно и сфотографировать полупустую бутылку «Столичной» на карнизе. Я обещал Розе не говорить Ребекке, что она помогла мне найти доказательства ее тяжелого алкоголизма. Точно так же я пообещал, что оставлю ее няней Итана, когда получу единоличную опеку над сыном и перевезу нас из квартиры, которую Ребекка купила более десяти лет назад и имела право оставить ее себе при разводе.
– Ты блефуешь, – сказала Ребекка, когда я прижал ее тайником с водкой.
– У меня есть фотографии.
– Ты блефуешь.
– Фотографии являются доказательством.
– Ты мог подбросить все эти улики, пытаясь…
– Думай, что хочешь.
– Ты разводишься со мной, не так ли?
– Это отвратительная ситуация.
– Если ты думаешь, что сможешь получить опеку над Итаном…
– Это решит суд.
– И суд также узнает кое-что о тебе.
– Например?
– Увидишь. И не думай, что тебе удастся выставить меня буйнопомешанной. Потому что в Калифорнии у меня многое изменилось. Я кое-кого встретила.
Мне потребовалось мгновение, чтобы переварить эту новость.
– Кого именно?
– Иисуса.
– О, я тебя умоляю…
– Это правда.
– И где же ты познакомилась с Иисусом?
– В ИМКА116 в Санта-Барбаре.
– Иисус там ошивается?
– Я была на собрании анонимных алкоголиков.
– И что же тебя к этому подтолкнуло?
– Моя подруга Барбара убедила меня пойти.
– Потому что ты опять напилась.
– Потому что мне нужна была помощь.
– Теперь ты знаешь, почему я настаивал на том, чтобы Роза поехала с тобой. Я боялся, что ты снова будешь напиваться, пока ухаживаешь за Итаном.
– Хватит заниматься сбором улик. Потому что у меня есть собственные доказательства. Фиби Россант. Живет в доме 333 по Западной 26-й улице, квартира 2Б. Ты встречаешься с ней уже шестнадцать недель и два дня. Вы познакомились через твоего друга, журналиста Дэвида из «Джорнал». Вам обоим нравится выпивать в баре «У Чамли» и покупать книги в «Стрэнде».
– И как ты все это узнала? – Я пытался сдерживать тревогу и ярость.
– По старинке: наняла частного детектива.
– Господи, неужели это было необходимо?
– Безусловно, поскольку эти доказательства нужны мне, чтобы подать на развод и отсудить опеку над Итаном.
– Супружеская измена больше не является основанием для развода в штате Нью-Йорк. И когда дело дойдет до твоего алкоголизма…