В этих фразах содержится фантастическая концентрация вранья! Никакого “ряда депутатов бывшего Моссовета” не было. Было законное решение Моссовета, тщательно взвешенное и согласованное со специалистами. Лужков вовсе не возражал в свое время против этого решения, но в удобный момент саботировал его.
Исполнительная власть вовсе не “столкнулась” с чьим-то там сопротивлением, а элементарно нарушала и нарушает закон (это называется у преступников “брать всю ответственность на себя”), а зима 1994 г. была одной из самых теплых за последние десятилетия.
Потом были очень теплые зимы 1995–1999, во время которых столбик термометра редко опускался ниже 5 °C. Но номенклатура с таким усердием нагревала батареи, что люди мучались от жары. Зато, когда в 1999 году ранняя жара апреля (в течение которого топили просто нещадно) сменилась очень холодным маем, отопление тут же отключили. Три недели московские квартиры промерзали, и только после этого отопление было все-таки пущено — буквально на несколько дней.
В конце 1997 г. Мосэнерго отметило свой юбилей (что-то типа 110-летия выдумали фантасты-завистники лужковского триумфа с 850-летием Москвы). Торжества совпали с сообщением о том, что строительство Северной ТЭЦ спасло от холода около миллиона москвичей, а также о начале создания первой газотурбинной энергетической установки — нового слова в российской энергетике.
Как обычно, в данном случае мы можем зафиксировать чудовищное отставание московской бюрократии от запросов времени. Ведь еще в 1990 году депутаты Моссовета настаивали на том, чтобы бюджетные средства не гробились на монстра Северной ТЭЦ, а были пущены на создание сети газотурбинных установок. Семь с половиной лет опоздания и гигантская растрата городского бюджета, пропущенного в чадливую трубу ТЭЦ, — вот цена, которую платит Москва (а с ней и страна) за некомпетентность и лживость номенклатуры.
Вот и еще одна примета лужковской пропаганды — фотография с рекламой милого сердцу всякого рода самозванцев Мост-банка, без которой глянцевая брошюра обойтись просто не могла.
О рекламе к месту будет сказать, что она не украшала столицу, как утверждал московский градоначальник, а похабит ее. Дело доходит до откровенной порнографии, на остановках рекламируются импортные сигареты и выпивка, иноязычные надписи захватили весь центр Москвы. Только как вызов можно расценить плакатище в защиту чистоты при полном отсутствии урн и чудовищной загаженности наиболее людных мест. А посмотрите в каком гнусном рекламном окружении стоит памятник Пушкину — ансамбль зданий продажных газет “Московские новости” и “Известия” дополняется “Макдональдсом”, ночным рестораном “Пират”, аршинными иноязычными вывесками “Кока-кол” и “Самсунгов” и ларечным паскудством.
Только когда Лужков соизволил все-таки взглянуть на улицы столице, где котором с его ведома царило это безобразие, пришлось признать, что “за рекламой не видно города”. И поручить сократить число придорожных щитов на 20 %. Города, правда от этого поручения видно так и не стало. А если бы город и выглянул из-под рекламной похабщины, его трудно было бы узнать московским старожилам.
Мы приведем скорбный список умерщвленных памятников архитектуры (данные ВООПИК, “Правда-5”, № 110 (139), 22–29 сентября,1996). Коммерческими структурами, которые получили от Лужкова, под видом “реконструкции” разворованы и разрушены ценнейшие элементы историко-культурных памятников по 2-му Обыденскому пер, 11; 1-му Зачатьевскому пер., 6; ул. Остоженка, 40. Коммерсантами уничтожена мемориальная квартира Сеченова (Сеченовский пер..6, стр.2), последняя квартира Есенина (Померанцев пер., 3), дом Рубинштейна (Сретенка, 17), парк, который сажал Шаляпин (Остоженка), палаты XVII века (Чистопрудный бульвар, 11), целый ряд памятников архитектуры на ул. Сергия Радонежского. По распоряжению Лужкова снесена часть усадьбы Истоминых (Пречистинка,8, стр.3), часть архитектурного комплекса литературного музея Пушкина (Пречистинка, 12), изуродован Гостиный Двор (Ильинка, 3) — несмотря на предупреждения реставраторов часть галерей Гостиного Двора рухнула вместе с надстройкой, которая появилась там по приказу Лужкова ("Итоги" № 1–2, 1997).
Снесены архитектурные памятники по адресам: 1-й Голутвинский, 4, стр.1; Арбат, 48; Лаврушинский 2/12, стр. 1, 2; Кадашевская наб., 18; ул. Тулинская, 1/2; ул. Герцена,17; Никитский бульвар,10/5, стр 1. Нанесен существенный ущерб памятникам архитектуры Новинский бульвар, 25; Остоженка, 37; Цветной бульвар, 25; Садово-Сухаревская, 14; Камергерский пер., 6 (квартира С.Прокофьева); Житная, 6/8… Временем и номенклатурным бездушием разрушаются дом Черткова (Мясницкая, 7), дом Алябьева (Крелевская наб., 1/9), дом Шаляпина (3-й Зачатьевский, 3) и многое другое.
Лужковский главный архитектор летом 2001 года неожиданно заявил, что московскому правительству нужна земля в центре столицы. Поэтому будут сноситься все старые здания — не взирая на историческую ценность. Мол, реставрация построенных в ХХ веке заданий слишком дорга — строили их плохих материалов. На месте всего этого “старья” должны появиться современные задания. А что до нелепой эклектики, так в этом, якобы, состоит своеобразие Москвы.
Разорение, которое обрушил на Москву Лужков многократно превысило безобразие советских архитекторов. Этот счищал целые исторические пласты, превращая исторические здания либо в кучу мусора, объявленную к вывозу на свалку, либо в какую-нибудь забегаловку.
Чиновника надо напугать (А.Краснов. Мысли вслух.)
Для того, чтобы процесс развала приостановить и обратить вспять, чиновника нужно сильно испугать. Можно испугать райкомами, можно — расстрельными тройками, можно — депутатами, можно — показательными судами… Причем пугать надо от души! Они должны понять, что чиновничество — обслуживающий персонал.
Нужны показательные суды над высшими чиновниками РФ, которые прослеживают всю цепочку событий: расследование с подробными комментариями к фактам, судебный процесс с изобличением, отсидка с подчеркиванием разницы бытовых условий.
Процесс Чурбанова позитивен — все видели как судят, знали что сидит. Теперь сменил лагерный барак на ореховый кабинет с вертушкой, но это не столь важно — отсидел ведь! Если бы этот процесс был продолжен, испуг чиновничества состоялся бы. Все бы знали, что посадили Иванова, Сидорова, Чубайса, Черномырдина, знали бы за что и как наказали. Все бы видели конфискованные дачки и цифры счетов в разных банках, знали бы откуда и сколько пришло в карман осужденному чиновнику.
Нам не нужны “японские шпионы”, которых тайно хватают и быстро расстреливают в подвале, чтобы не сболтнул лишнего на публичном процессе. Для того, чтобы добиться результата показательные процессы должны быть доказательными, интересными. Людям должно быть понятно, что деяния, совершенные таким образом и с нарушением таких-то законов будут наказаны так, как это демонстрируется. Преступники при должностях должны знать, что такие деяния начали активно расследоваться в установленном законом порядке и доводятся до исполнения приговора.
Если все будут видеть, что посадили одного, второго, пятого, то на втором десятке эффект будет неизбежен, чиновники притихнут, а бизнес вздохнет свободнее.
В примечательной глянцевой книжечке, к которой мы все время возвращаемся, говорим, есть лукавые строки о поддержке московской прессы и общественных организаций. Конечно же Лужков не пишет, что поддерживает “демократические” издания, главной отличительной особенностью которых является наглость дилетантов и готовность публиковать на своих страницах голые задницы. Что касается партий и движений, с помощью которых исполнительная власть якобы может “в большой степени учитывать интересы жителей Москвы, помогая институту многопартийности, развитию демократических основ жизни”, то это тоже вранье. Нет охоты даже тратить слова по этому поводу.
Лужков и тогда думал и до сих пор думает, что его рассказы про успехи московской администрации — это отчеты перед гражданами. Если разобраться в том, что же он говорит, станет понятно: либо человек ваньку валяет, либо в самом деле слаб на голову.
Например, отмечая завершение 1997 года, Лужков говорит о том, что зарплата в Москве поднялась на 19 %, а цены — всего на 12 %. Это выдается за успех. Но любому здравому человеку ясно, что успех этот напоминает достижение нормальной температуры в среднем по больнице. Так и в Москве — прибавка в зарплате у одних означала обнищание других. Но не будет же в самом деле Лужков говорить о том, что расслоение москвичей по доходам сравнимо разве что с какой-нибудь банановой республикой! Плоть от плоти номенклатуры, он блюдет прежде всего свой мундир. Правды от него не дождешься. А что за вереницей парадных пуговиц? Не черви ли трупные?
Правда всплывает, если сравнить некоторые цифры. Например, в декабре 1998 стандартный набор из 22 продуктов питания, способный обеспечить москвича необходимыми 2300 калориями в день, стоил 560 рублей. В то же самое время пенсия подавляющего большинства отработавшегося свое пожилых москвичей составляла 450 рублей (ВМ 18.12.08). Не забудем также, что из указанной суммы приходилось оплачивать квартиру, телефон, электричество. Выходит, шло неуклонное вымирание старожилов, вынужденных питаться некачественными и самыми дешевыми продуктами, а также вкалывать как проклятые на дачных участках.
В упомянутом отчете за 1997 год Лужков выдал за успех рост ВВП по Москве на 2 %. Для профанов это можно было выдать за результат усилий московских властей, для профессионала понятно, что эта цифра — результат несложной подтасовки. Достаточно несложных операций с разного рода коэффициентами, чтобы выдать желаемое за действительное. Хорошо еще, что не написали 20 %. Вероятно, готовили такого рода “рывок” к президентской кампании Лужкова, да не вышло. Набрали в рот фальши, а выблевать ее было некуда.
Ну да другие поводы нашлись, чтобы уверенно квалифицировать “философию” московской власти как паскудство и лганье.