Впрочем, и “демократы”, и “этнократы” больны одной болезнью — ненавистью к исторической России, русофобией. Потому они и сбиваются в стаю в таких объединениях как движение “Реформы — новый курс” (В.Шумейко), Конгресс национальных обществ России (околошумейкинский КНОР), “Сенежский форум” (Р.Абдулатипов), Союз народов России (Ю.Скоков), Союз национальных и патриотических организаций (окололебедевский СПНОР) и проч. Потом эти стаи перерождаются в орды, пытающиеся навязать России вместо нормальной государственности какой-то “квадратный трехчлен”. Эти федерасты и педералисты пытаются выдать свои фобии и филии за норму, а норму представить чем-то постыдным.
Кстати сказать, концепция национальной политики России оказалась разработанной “сенежскими” евразийцами и озвучивалась руководителем Миннаца (НГ 04.06.96). Это уже официальная сдача страны политическим меньшинствам, что не лучше меньшинств сексуальных.
А полуофициальная сдача состоялась еще в Конституции 1993 года. Писавшие ее либо не знали России, либо намеренно унижали ее, включая в текст положение о “многонациональности”, в то время, как русских в России было больше, чем французов во Франции и англичан в Англии. Разорив страну и расстроив правовую систему, “демократы” во главе с Ельциным объявили о необходимости приведения местного законодательства в соответствии с Конституцией в течение трех лет. Это указывает на размах правового произвола и полную недееспособность ельцинистов в вопросе о государственном единстве.
Интересно сравнить политические установки федералистов европейского и американского образца с установками российских федерастов. Вот, к примеру, известный федераст “сенежского” образца Р.Абдулатипов. Он пишет о том, что есть такие народы, духовная жизнь которых заторможена (НГ 18.04.96). Причем, это дает им преимущества приспособления, устойчивости, предсказуемости. Отсюда возникает рациональность поведения, неагрессивный национализм и замкнутость на индивидуальном эгоизме, а все это вместе дает благополучие. Тут, якобы, национальность и гражданство сближаются, становясь равноправными элементами общества и национально-этнического самосознания. Другого рода явление обнаруживает Абдулатипов в российском варианте национального самосознания. Для него здесь возникает эмоциональный тип, характерный для молодых наций, который ведет к ложному представлению о собственной самобытности, к агрессивности. Здесь, декларирует Абдулатипов, “здорового национализма” нет, как не может быть здорового радикулита или холеры. Ну а в Концепции национальной политики Абдулатипов прямо записал: “решительная война против агрессивного национализма”. То есть война России против самой России.
К этому добавим еще и фразу Абдулатипова, прозвучавшую по радио “Свобода” примерно так: “Российская Федерация антиконституционно становится православным государством”.
Мы прекрасно видим русофобский дух этой позиции и попытку подменить норму — здоровое стремление к укреплению собственной нации — патологией. Следствием такого теоретического построения является российский федерализм (федеразм, федерастизм, федерастия), который, в отличие от европейского и американского, не предполагает единого общенационального мировоззрения, а следовательно, не отличим от сепаратизма, расчленяющего страну по этническим улусам.
Именно поэтому оказывается, что федерализм в России (политический, философский и проч.) ничего общего с разделением властей “по вертикали” (то есть с определенной долей самостоятельности низовых звеньев управления) не имеет. Федерализм стал политикой удельного суверенитета, конкурирующего с суверенитетом центрального правительства.
Акакий Акакиевич из гоголевской “Шинели”, отягощенный еще и нерусским происхождением — вот источник федерализма. Именно этот персонаж напоминает нам Рамазан Абдулатипов, вышедший в люди из акушерско-фельдшерских курсов и комсомольской философии. Темы его диссертаций особенно проясняют тщедушность “маленького человека” из национальной глубинки: "Личность в системе национальных отношений развитого социалистического общества" (кандидатская по философии, 1978) "Национальные отношения развитого социалистического общества (духовно-нравственные проблемы функционирования и развития)" (докторская по философии, 1985).
“Маленького человека” на любом посту (а Абдулатипов гулял по коридорам ЦК КПСС, а потом — “демократических” правительств как у себя дома) всегда отличает непреодолимая пошлость. Абдулатипов не понимал, что приличному человеку негоже принимать орден-самоделку "Святого Константина Великого" из рук Зураба Церетели, даже если титул ордена похож на джигитский — "за подвижничество и рыцарский дух, который проявляется во всех их деяниях". Ему невдомек, что со стороны беготня то в Социалистическую партию трудящихся (1992), то в Партию российского единства и согласия (1993), то в Союз мусульман (1995) выглядит просто пакостно. Ему не понять сколь пошло звучит его “я человек с гор” и бабье кокетство кавказским происхождением, нарочитым акцентом, искажениями падежей и окончаний русского языка. Наконец, реакция Абудлатипова на грязную историю вокруг Генпрокурора Скуратова в 1999 просто выходит из ряда вон. Верхом пошлости можно считать заявление Абудлатипова, что Скуратову надо принять ислам — мол, тогда и проблем с адюльтером у него не будет. Так оскорбить Скуратова, так нагло извратить каноны ислама мог только законченный пошляк.
Тут важно понять, что пошляк-мусорщик, пошляк-сутенер, пошляк-журналист еще не так опасны, как пошляк на государственном посту. Федерасты-пошляки на государственной службе строят свою политику так, чтобы вывести контролируемые ими территории из состава России вместе со всеми богатствами. Причем игнорируется тот факт, что богатства эти возникли или были открыты усилиями России в целом при самых незначительных заслугах “титульного” этноса в этом деле. Ну а педералисты просто души не чают в меленьких государствицах и крошечных народцах, ради которых не жалко умертвить русский народ, его историю и его государственность.
Другой формой российского федерализма является попытка отделить экономически более успешные регионы от тех, чье экономическое положение требует постоянных дотаций (с таким предложением, в частности, выступал мэр Москвы Ю.Лужков). Сторонники экономической самостийности регионов прекрасно понимают, что системный кризис в России не позволяет провести такого отделения. Если бы оно все-таки состоялось, в обособленных успешных регионах сразу бы возникло расслоение, воспроизводящее этот системный кризис. Поскольку такое понимание имеется, то можно считать лживость — одним из главных симптомов нашей доморощенной федерастии.
Приведем позиции лишь некоторых ученых, разрабатывающих благодарную ниву сепаратизма (Евразийский проект: реальности, проблемы, концепции. Клуб “Реалисты”, информационно-аналитический бюллетень № 16, 1996.).
Представитель Ассамблеи тюркских народов СНГ заявляет, что мир идет к делению на три составляющие — западный мир, традиционно-мусульманский мир и тюркский мир. Причем, именно тюркский мир считается евразийским. На этом основании говорится о ведущей роли Турции и о необходимости вхождения русского общества (прежде всего 25 миллионов оказавшихся за пределами России) в тюркское. Другой представитель упрекает Россию в том, что она “рассекла тюркский мир на две части” и мешает тесной связи между родственными странами — Татарстаном и Турцией.
Глава общества историков-архивистов Татарстана вспоминает, что Казань к России добровольно не присоединялась и не видит более серьезной проблемы, чем строительство памятника защитникам Казани в 1552 году. Татарский академик М.Усманов обвиняет русскую интеллигенцию в русоцентризме и европоцентризме, считая, что евразийская идей — что-то вроде палочки-выручалочки, о которой забывают, когда трудности остаются позади. Казанский историк Э.Тагиров прямо предлагает отказаться от идеи единой и неделимой России и перейти к концепции “конфедеративного федерализма” (федерация с элементами конфедерации).
“Конфедерастам” вторит известный своим социологическими фальшивками перед выборами 1995 г. профессор Д.Ольшанский. Он усваивает, что евразийство — есть способ дезинтиграции России и принимает это как должное. “Прорыв Татарстана” в отношениях с Россией Ольшанский рассматривает как начало конфедералистского обустройства страны. Русофобским измышлениям вторит и директор Института Дальнего востока РАН М.Титаренко, который исходит из принципа равенства культур, составляющих культуру России. Русская культура здесь выступает в роли элемента, смешавшегося с тюркской и другими культурами. Именно эта смесь и называется “общенациональной идеей”.
Ну а директор Института востоковедения Р.Рыбаков и вовсе огорошил: “…нет ни Востока, ни Запада, нет славянофилов. Это понятия прошлого. Есть люди на планете Земля. И то, что у нас до сих пор существует Европа центристская, американо-центристская и даже азиато-центристское восприятие мира, — все это от недомыслия. Должно быть только общечеловеческое”. Интересно, чем там занимаются в Институте востоковедения — уж не общечеловеческими ли ценностями? Какой стыд…
“Мягкую версию” евразийства предлагает профессор А.Панарин, считающий, что в России существует не русская цивилизация, а славяно-тюркская. Он говорит: “Я так ответил бы русским националистам: ни русской воли, ни русского интеллекта, ни русской культуры, ни русского государственного характера не будет без тесной связи России с мусульманским миром”. Он доходит до утверждения, что “государственную волю славянам в значительной мере привили татары”.
Итак, мы видим, что наши федерасты и педералисты ведут к тому, чтобы понастроить на этнографической карте России как можно больше бастионов. Причем, в первую очередь бастионы строятся против русской России. Если в концепции национальной политики России признается “естественным, важным и плодотворным для государства сохранение и развитие всего многоголосья языков, культур, верований, и традиций”, то федерасты уверяют, что Россия “была, есть и будет системой нескольких цивилизаций” (НГ 01.06.96).