Болезненный глобализм проявился и в участии Лужкова в строительстве башни из конструктора ЛЕГО. Возвели башню какой-то невероятной высоты, строили 6 дней, затратили без малого 400 тыс. кубиков, чтобы Лужков мог воткнуть последний из них. Это что-то близкое к помешательству, в которое втянуты дети.
К Лужкову тянутся такого же рода гигантоманы, как и он сам, готовые изуродовать город. Некая СП-Групп готовилась построить на углу 1-й Тверской-Ямской и Большой Грузинской офисно-торговый центр площадью 150–170 тыс. кв. м. (“Сегодня” 16.06.98). О традициях городской застройки ни мэрия, ни инвесторы думать и в этом случае явно не собирались.
Межу тем, перед Москвой стоит действительно глобальная проблема, закрытие которой конечно же не столь эффектно для номенклатурных гигантоманов. Это проблема подтопленности до 50 % территории города, приводящей к провалам грунта и опасности обрушения зданий. Кроме того, около 20 % города расположено на карстовых пещерах, которые порой образуются из-за некачественной прокладки коммуникаций. На 30 % территории грунтовые воды подступают к тротуарам (АиФ № 24, 1998), практически всюду фундаменты зданий находятся в неподобающем влажностном режиме. Именно по этой причине происходят провалы грунта, вроде того, который произошел на Большой Дмитровке и едва не привел к человеческим жертвам.
Показуха дорого обошлась москвичам в момент урагана, обрушившегося на столицу в июне 1998. Из 15 тысяч рекламных щитов, установленных в городе, ураган сорвал 462. По этой причине погибли три человека. А ведь еще весной 1997 проверка установила, что владельцы рекламных конструкций полностью игнорируют строительные нормы и правила (“Сегодня” 11.07.98). Но Лужков ничего не предпринял, полагая, что небо над Москвой всегда будет светлым. Не отреагировал он и на предупреждение синоптиков, оповестивших о надвигающемся урагане за три часа. К борьбе со стихией никто не готовился, граждан средства массовой информации не предупредили. Поэтом ущерб для москвичей был особенно велик. Ну а мэр, как водится, решил свалить вину за свои просчеты на метеослужбу.
Московская номенклатуры сделала даже разрушительный ураган источником доходов. Например, уже на следующий день после непогоды объявлялось, что рухнуло 14 тыс. деревьев (июль 2001). Понятно, что на уборку и вывоз из бюджета списывались огромные средства. А тем временем, пока номенклатура делала деньги, в больницы попали 26 человек, 5 погибли. И все повторилось снова — опять граждане не были предупреждены, опять не были приняты меры против возможных последствий сильного ветра.
Организация Всемирных юношеских игр, предпринятая столичной номенклатурой, поражала не только размахом безвкусицы (к которой, разумеется, спортсмены не имеют никакого отношения), но и широкомасштабным пиршеством в то время, когда страна корчится судорогами кризиса. Плакаты лужковских оформителей кричали: “Москва — открытый мир детства!”. А в это время в столице только учтенных токсикоманов в возрасте от 7 до 10 лет состояло на учете 800 душ (“Сегодня”, 26.06.98). К тому же Москва стала столицей порнографии, в том числе детской. По оценкам специалистов ежегодно доходы изготовителей и распространителей порнографии в Москве составляют 14 млн. долларов. Ежемесячно в столице расходится около полумиллиона порно-видеокассет и компакт-дисков. Более сотни торговых точек получают ежедневную прибыль от этого грязного бизнеса от 5 до 20 тыс. долларов. При этом столичная правоохранительная система сумела за год (2000–2001) привлечь к ответственности всего троих порно-дельцов.
Как и празднование 850-летия Москвы, Всемирные юношеские игры стали играми номенклатуры. Попасть на соревнования было невозможно, поскольку лужковцы решили не возиться с продажей билетов и сделали зрелище бесплатным. Билеты распространяли по разнарядке — как встарь. Детей втянули в глупые и неприличные игры со скандированием и рисованием на лицах российских флагов. Одни и те же “группы скандирования” кочевали с мероприятия на мероприятие. Это называлось программой “Зритель”. Из выпущенных 1,5 млн. билетов оказались распространенными лишь 1,1 млн., но “лишних билетиков” любители спорта так и не дождались. Кроме того, значительная часть билетов, распространенных по разнарядке, не вызвала у их обладателей желания посетить соревнования. Трибуны даже на финалах оставались полупустыми.
Игры стали зрелищем не для России, а для иностранцев. Российские телеканалы игры практически не показывали. Да и столичное телевидение уделяло им в основном только заполночное время. И не удивительно. Ведь целый ряд соревнований носил явно показушный характер и не удовлетворял мировому уровню. Это касается турниров по футболу, соревнований плавцов, теннисистов, легкоатлетов и др. (ВМ 06.07.98).
Соревнования уложили в неделю, в то время как для нормального их течения требовалось не менее двух недель. Именно поэтому была утрачена зрелищность — в последние дни разыгрывалось по четыре десятка комплектов наград.
Реклама игр была предельно вульгарна и неряшлива. Зато жители престижного района 3-й Фрунзенской улицы получили от показухи все. В кратчайший срок на улице и в ближайших переулках были сменены еще вполне приличные бордюрные камни и асфальтовое покрытие, а газоны заполнили начиненной семенами землей, которая тут же превратилась в аккуратный газон. Несколько зданий сменили цвет. А все потому, что на этой улице расположился исполнительный комитет юношеских игр.
Игры превратились в большую “халяву” для спортсменов Африки, Азии и Океании. Именно они прислали на игры самые многочисленные команды. Скорее для того, чтобы за счет столицы России взглянуть на Москву, бесплатно постричься (за неделю команда парикмахеров обслужила 2000 клиентов) и отведать кулинарных изысков (съедено 200 тонн продуктов).
Еще один пример гигантомании — проект строительства 60 многоэтажных зданий, отданный на откуп некоему ЗАО “Конти” (ВМ 25.05.99), которое навязало чиновникам бессмысленную роскошь. В результате программа сноса и реконструкции пятиэтажек оказалась программой выселения их обитателей на окраины и строительства жилья для приезжих толстосумов.
Второй после Манежа раскоп возник на Курском вокзале. Здесь планировали построить гипермаркет с гаражом на 5000 мест, угробив 150 млн. долларов. Только кризис 1998 остановил эту безумную затею. Но не навсегда Лужков сказал: “Все равно строить будем”. И достроил этот ужасный склеп, который в неокрашенном виде очень напоминал тюрьму.
А вот о чем поведал глава фирмы “Ингеоком”, организующей раскопы под Манежем, Курским вокзалом и “Сити”: “Мы пока создали на Пресне бомбу под всю Москву. Если сейчас остановить стройку — может рухнуть, провалиться, уйти под землю весь Хаммеровский центр” (МК 31.05.99).
Огромный раскоп чреват образованием карстовых пустот, и строительство нельзя останавливать ни под каким видом. А казна пуста. Лужкову даже пришлось идти на поклон в Сбербанк да продать часть ценной московской собственности, чтобы хоть как-то покрыть долги по кредитам, которые в мае-июне надо было покрыть в сумме 100 млн. долларов (НГ 28.04.99).
Между тем, налоги Москвы составляли в 1993 году 16 % общефедеральных сборов в бюджет, в 1999 — 42 %. Соответственные доходы получал и бюджет города. Эта прорва денег, способных стать инфестиционным фондом всей страны, была промотана и разграблена московской номенклатурой, растрачена на политические спектакли и подношения федеральным чиновникам, на шоу для черни и званые ужины для сиятельных трупов…
Гигантомания обернулась не только чудовищными растратами, но и катастрофами. Потому что московская номенклатура под предводительством Лужкова действовала из принципа “после нас хоть потоп”.
Гнездо коррупции
Несколько отдалившись в 1997–1998 гг. от “олигархов” Гусинского, Смоленского и Березовского, Лужков сумел создать собственную олигархическую систему. Главным действующим лицом здесь стал его свояк Владимир Евтушенков (с Лужковым они женаты на родных сестрах).
Инструментом для переплавления вымученных их городского бюджета средств в политические проекты стал холдинг АФК “Система”, возглавляемый Евтушенковым, который много лет по совместительству руководил всеми научными исследованиями в городе (о чем см. ниже). АФК “Система” настолько развернулась, что стала подминать одно за другим мощные частные предприятия и раскинула свою сеть по важнейшим регионам России. Евтушенков смог потеснить даже таких непотопляемых монстров в московском правительстве, как Ресин, Орджоникидзе, Шанцев. Один из них даже инспирировал несколько ругательных публикаций в адрес “Системы”, но на этом все и кончилось.
“Система” практически накрыла своим прямым влиянием ключевые сферы хозяйства города, которые до сих пор были вне монопольного контроля ближайших соратников Лужкова — машиностроение, пищевая и легкая промышленность. “Система” получить усиление за счет федеральной программы превращения столицы в центр высокотехнологичных производств и науки, принятие которой Лужков пытался протолкнуть через федеральные органы. Проталкивание дало побочные, но достаточно впечатляющие результаты. В 1996 “Системе” удалось получить в трастовое управление контрольные пакеты акций ряда совместных предприятий, принадлежавшие Московской городской сети. Позднее прибраны к рукам ряд предприятий электронной промышленности в Зеленограде, которым удалось при этом спихнуть в школы, ПТУ и разного рода учебные центры устаревшее компьютерное оборудование.
“Система” через свои дочерние предприятия получила льготы по налогам в городской бюджет и особые преимущества пред конкурентами. Именно в период 1992–1996 Евтушенков концентрировал в своих руках денежные ресурсы, расплачиваясь с партнерами широкой раздачей кредитов под символические проценты. По оценкам экспертов в конце концов Евтушенков стал совладельцем более сотни предприятий в разных регионах России.
АФК “Система” была создана Лужковым специально, чтобы тягаться с суперобъединениями типа РАО “ЕЭС”, “Газпром”, ОНЭКСИМ, Роспром и т. п. За 4 года активы “Системы” выросли в 25 раз и достигли 3–4 млрд. долларов, оборот составил 1 млрд. долларов (по другим оценкам — 400 млн.) в год, балансовая прибыль в 1997 г. — 266 млн. долларов. “Система” поглощала все, что могло приносить доход — “Интурист”, “Детский мир”, “Мобильные телесистемы”, бензиновый рынок (МК, 01.12.98). В последнем грабеж собственности был особенно жестоким. Крупнейшие владельцы муниципальных АЗС