Маквей отхлебнул виски, а Осборн воспользовался паузой, чтобы попытаться угадать – удалось ему обмануть детектива или нет. Собственно говоря, он не врал: вокруг Эйфелевой башни и в самом деле велись какие-то работы. Накануне Осборн проезжал мимо и видел это собственными глазами. Тем не менее лучше сменить тему.
– Так что вам от меня нужно? – спросил он.
– Значит, так. – Маквей явно колебался. – Я был в вестибюле и видел, какое впечатление на вас произвела статья в газете. – Он кивнул на газету, лежавшую на столике.
Осборн тоже отхлебнул виски. Вообще-то он почти не пил, но в ту самую ночь, когда он впервые столкнулся с Канараком, а потом угодил в полицию, после возвращения в гостиницу Пол заказал бутылку. Сейчас он был очень этому рад.
– Так вот почему вы здесь…
Он посмотрел Маквею прямо в глаза. Итак, они знают. Главное – не проявлять лишних эмоций, не вилять. Попробуем выяснить, что именно им известно.
– Как вы знаете, господин Пакар являлся сотрудником одной международной компании, – сказал Маквей. – Я нахожусь, тут, в Париже, совсем по другому делу, работаю в контакте с парижской полицией. И вдруг это убийство… Мне сказали, что вы были одним из последних клиентов господина Пакара. – Маквей улыбнулся и еще отхлебнул из стакана. – В общем, местные полицейские попросили меня зайти к вам и побеседовать. Как-никак мы ведь оба американцы. Нет ли у вас каких-нибудь догадок или подозрений? Вы понимаете, что я не могу вести допрос официально. Просто им нужна помощь.
– Да, я понимаю. Но вряд ли я смогу вам чем-нибудь помочь.
– Показалось ли вам, что господин Пакар чем-то был встревожен?
– Может быть, но он никак этого не проявил.
– Позвольте узнать, почему вы его наняли?
– Я его не нанимал. Я обратился в компанию «Колб интернэшнл», а они прислали ко мне этого человека.
– Я не это имел в виду.
– Тогда позвольте не отвечать на ваш вопрос. Это дело личное.
– Доктор Осборн, речь ведь идет об убийстве, – сказал Маквей таким тоном, будто обращался к суду присяжных.
Осборн отставил стакан. Надо же, он ничего еще не совершил, а его уже пытаются обвинить. Это ему совсем не понравилось.
– Послушайте, детектив Маквей, Жан Пакар работал на меня. Да, он погиб. Я сожалею об этом, но не имею ни малейшего представления о том, кто мог его убить и почему. Если вы пришли ко мне только за этим, то напрасно потратили время!
Осборн встал и сердито сунул руки в карманы. Его пальцы нащупали коробочку с ампулами и еще одну со шприцами. Это маленькое напоминание заставило Осборна сменить тон.
– Ладно, извините. Я вовсе не хотел на вас кидаться. Сорвался из-за того, что узнал об убийстве. Это меня буквально потрясло… До сих пор не могу опомниться.
– Скажите хотя бы, выполнил ли господин Пакар ваше задание?
Осборн молчал. Как отвечать? Что, черт побери, ему надо? Знают они о Канараке или нет? Что будет, если ответить утвердительно? Если сказать «нет», то можно и попасться.
– Так выполнил или не выполнил?
– Выполнил, – решился Осборн.
Маквей внимательно посмотрел на него, допил виски. Подержал немного пустой стакан, словно не зная, куда его поставить, а потом внезапно впился в Осборна взглядом.
– Знаете ли вы человека по имени Петер Хосбах?
– Нет.
– А Джона Корделла?
– Тоже не знаю. – Осборн терялся в догадках, не понимая, куда клонит Маквей.
– А Фридриха Рустова? – Маквей закинул ногу на ногу. Осборн увидел полоску белой, безволосой кожи между краем брюк и носками.
– Нет, такого я тоже не знаю. Это что, подозреваемые?
– Это люди, пропавшие без вести.
– Нет, их имена мне ничего не говорят.
– Ни одно из них?
– Нет, ни одно.
Хосбах был немцем, Корделл англичанином, а Рустов бельгийцем. Все трое были обезглавлены. Маквей мысленно занес в свой мозговой компьютер, что Осборн даже не дрогнул, услышав эти имена. Фактор узнавания – ноль. Разумеется, не исключено, что Осборн – незаурядный актер или прирожденный лжец. Врачи ведь часто лгут, если считают, что так лучше для пациента.
– Что ж, мир велик, всякие совпадения бывают, – сказал Маквей. – В том и состоит моя работа, чтобы тянуть ниточки, распутывать клубки.
Слегка наклонившись, Маквей поставил бокал на столик. Там лежало два брелка с ключами: один от номера, второй – от автомобиля. На цепочке эмблема, геральдический лев компании «Пежо».
– Спасибо, что уделили мне время, доктор. И извините за беспокойство.
– Ничего-ничего, – ответил Осборн, стараясь не выказать облегчения от окончания беседы. Слава Богу, речь шла о рутинной проверке. Маквей помогает французским коллегам, не более того.
Детектив задержался у дверей, уже нажав на ручку. Быстро обернулся, спросив:
– Третьего октября вы были в Лондоне. Так?
Осборн ошеломленно переспросил:
– Что?
– В прошлый… – Маквей вынул из бумажника пластмассовый календарик, – в прошлый понедельник.
– Я вас не понимаю.
– Так вы были в Лондоне?
– Да, но…
– Зачем?
– Я… Я возвращался с медицинского конгресса в Женеве…
Пол с трудом подбирал слова. Откуда Маквей знает про Лондон? Какое это имеет отношение к Жану Пакару и пропавшим без вести?
– Сколько времени вы там пробыли?
Осборн медлил с ответом. К чему этот тип клонит? Чего добивается?
– Не понимаю, какое это имеет значение, – проговорил он наконец как можно более твердым тоном.
– Просто ответьте, и все. Такая уж у меня работа – задавать вопросы.
Он не отстанет, пока не услышит ответа, решил Пол и сдался:
– Я пробыл в Лондоне полтора дня.
– Вы остановились в отеле «Коннот», так?
– Да.
По спине Пола сбежала струйка пота. Маквей уже не казался ему похожим на провинциального дедушку.
– Чем вы занимались в Лондоне?
Тут Осборн побагровел от гнева. Его явно пытались загнать в угол, но с какой целью? Наверное, они все-таки разнюхали про Канарака. Полицейский хочет заставить его проболтаться. Черта с два! Пусть разговор о Канараке заводит сам Маквей.
– Детектив, то, чем я занимался в Лондоне, – мое личное дело. Вас это не касается.
– Послушайте, Пол, – невозмутимо отозвался Маквей, – я не намерен совать нос в вашу личную жизнь. Но я расследую дело о пропавших людях. И вы не единственный, с кем мне приходится беседовать. Просто расскажите мне, чем вы были заняты в Лондоне, и все.
– Пожалуй, я лучше вызову адвоката.
– Если в этом есть необходимость, вызывайте. Вот телефон.
Осборн отвел глаза.
– Я прилетел в Лондон в субботу после полудня. Вечером был в театре. Потом вдруг почувствовал, что заболеваю. Вернулся в отель и до утра понедельника валялся в номере.
– В ночь с субботы на воскресенье и весь воскресный день, так?
– Да.
– И из номера не отлучались?
– Нет.
– Еду в номер заказывали?
– Нет. Вы знаете, что такое скоротечный грипп? Лихорадка, озноб, понос и антиперисталсис. Последнее слово на нормальном языке означает рвота. Так что заказывать в номер еду и напитки как-то не тянуло.
– Вы были один?
– Да, – без колебаний ответил Пол.
– И вас в тот день никто не видел?
– Никто.
Маквей выдержал паузу и тихо спросил:
– Доктор Осборн, зачем вы мне врете?
Сегодня вечер четверга. Накануне, перед тем, как вылететь в Париж, Маквей попросил комиссара Нобла проверить, что делал Осборн в отеле. Комиссар позвонил утром и сообщил следующее. Пол Осборн прибыл в гостиницу «Коннот» в субботу днем, съехал в понедельник утром. Записался под собственным именем, в номер поднялся один, но вскоре к нему присоединилась дама.
– Что-что?! – попытался изобразить возмущение Пол.
– Вы были не один, – напористо заявил детектив. – С вами была молодая женщина. Темноволосая, на вид лет двадцать пять, двадцать шесть. Имя – Вера Моннере. В субботу вечером вы занимались с ней любовью в такси, возвращаясь в отель с Лейстер-сквер.
– Ничего себе! – ахнул Осборн. Его поразила невероятная осведомленность блюстителей закона. Потрясенный, он кивнул.
– Это из-за нее вы прилетели в Париж?
– Да.
– Она тоже была нездорова?
– Да…
– Вы давно ее знаете?
– Мы познакомились на прошлой неделе, в Женеве. Потом вместе полетели в Лондон. Вернулись в Париж. Она проходит здесь ординатуру.
– Ординатуру?
– Да, она врач. Точнее, врач-стажер.
Вера Моннере врач? Маквей удивился. Чего только не раскопаешь, стоит лишь начать. А Лебрюн темнил, не хотел говорить.
– Почему вы скрывали, что были в Лондоне не один?
– Я же говорю, это дело личное.
– Поймите, доктор, Вера Моннере – ваше алиби. Только она может подтвердить, где именно вы были в тот день.
– Я не хочу втягивать ее в эту историю.
– Почему?
Осборн снова вскипел. Полицейский совсем обнаглел, лезет туда, куда не просят.
– Ну вот что. Вы сами признали, что здесь вы лицо частное. Я не обязан с вами разговаривать.
– Не обязаны. Но будет лучше, если мы все же поладим, – задушевно сказал Маквей. – Ваш паспорт находится в полиции. Вам могут предъявить обвинение в злостном нарушении общественного порядка. Я помогаю французским коллегам. Если я скажу, что вы не пожелали отвечать на мои вопросы, они отнесутся к вам по всей строгости закона. Особенно теперь, когда ваше имя так или иначе вплыло в истории с убийством.
– Я уже объяснял – это не имеет ко мне отношения.
– Возможно. Однако вам придется довольно долго проторчать во французской тюрьме, пока все окончательно не прояснится.
У Осборна было ощущение, будто его только вынули из барабана стиральной машины и собираются сунуть в сушилку. Надо давать задний ход, а то беды не оберешься.
– Может быть, я и помогу вам. Но для начала объясните мне, что вам в конце концов от меня нужно.
– В Лондоне убили человека. Как раз тогда, когда вы там находились. Я должен выяснить и проверить, что вы делали в интересующий нас отрезок времени. Подтвердить ваши слова, судя по всему, может только госпожа Моннере. Однако ее «втягивать» вы не хотите. Между прочим, подобным поведением вы «втягиваете» ее еще сильнее. Если хотите, я велю ее задержать, и мы ми