Глава седьмая. Мы – бобры. Или юные исследователи (Арктики и прочего)
Вы наверняка читали о прелестях Лондона и о том, как живущие в деревне люди тоскуют по веселой круговерти городской жизни, потому что в деревне очень скучно. Вот уж неправда! В Лондоне (или, во всяком случае, в Люишеме) ничего никогда не произойдет, если вы сами это не организуете. А если что-то и случается само собой, то не с вами, а с незнакомыми людьми. Но в деревне интереснейшие события происходят сплошь да рядом не только с другими, но и с вами – и очень часто разворачиваются сами собой.
В деревне зарабатывать на жизнь гораздо веселее, чем в городе, ведь сеять, жать, ухаживать за животными намного интересней, чем торговать рыбой, выпечкой или маслом. Водопроводчики и газовщики не в счет, их работа что в городе, что в деревне одинаковая, очень увлекательная и похожа на работу инженера.
Я помню, какой славный человек пришел однажды перекрыть газ в нашем старом доме в Люишеме, когда отцовские дела шли из рук вон плохо. Газовщик оказался настоящим джентльменом и подарил Освальду и Дикки больше двух ярдов отличных свинцовых труб, медный кран, в котором не хватало только шайбы, и целую горсть винтиков, чтобы мы делали с ними все, что заблагорассудится. И вот как-то вечером, когда наша служанка Элиза ушла, мы завинтили заднюю дверь. Был ужасный скандал. Мы не хотели ее огорчать, просто подумали: как забавно будет, спустившись утром за молоком, обнаружить, что дверь не открывается. Но хватит о доме в Люишеме. Мне просто нравится вспоминать, как мы там жили, хотя тамошние события не имеют никакого отношения к нашему решению стать исследователями или бобрами.
Дора и Дейзи относятся к тем девчонкам, которые вырастут очень хорошими и, возможно, выйдут замуж за миссионеров. Я рад, что Освальда, судя по всему, не ждет скучное будущее.
Мы снарядили две экспедиции: одну на поиски истоков Нила, вторую – к Северному полюсу, и Дейзи с Дорой не участвовали ни в одной из вылазок из-за привычки держаться вместе и заниматься унылыми и похвальными делами – например, шить и помогать бедным, относя им всякие деликатесы. Хотя нога Доры уже зажила, отправляйся хоть на Северный полюс, хоть на экватор, эти двое сказали, что им не жаль пропустить экспедицию, потому что они не любят пачкаться – еще одна их странная причуда.
После первой экспедиции они сказали, что провели время лучше, чем мы. (Всего лишь заходили в гости священник с женой и к чаю были горячие пирожки). После второй экспедиции они заявили, что им повезло, что их там не было.
Возможно, они и правы. Но позвольте приступить к повествованию. Надеюсь, вам оно понравится. Теперь я постараюсь писать по-другому, чтобы получилось, как в книгах, которыми награждают в школе для девочек (я имею в виду «школу для юных леди», а не обычную, в обычных таких глупостей не бывает). Вот, оцените мой новый стиль:
– Увы мне! – вздохнула стройная девушка лет двенадцати, снимая изящную шляпку и легко проводя тонкими пальцами по своим светлым локонам. – Как печально созерцать, не правда ли, как здоровые молодые люди и юные леди проводят драгоценные летние часы в праздности и неге!
Она укоризненно, но с искренней нежностью посмотрела на группку юношей и девиц, сидящих под тенистым буком и поедающих черную смородину.
– Дорогие братья и сестры, – покраснев, продолжала девушка, – не могли бы мы сейчас, в одиннадцатом часу, прекратить растрачивать жизнь впустую и найти какое-нибудь занятие, приятное и в то же время служащее самосовершенствованию?
– Не совсем понимаю, что ты имеешь в виду, дорогая сестра, – ответил самый умный из ее братьев, на чьем челе было написано…
Нет, не получается. Я не могу писать, как в тех книгах. Интересно, как это удается их авторам?
На самом деле мы лопали в саду черную смородину, насыпав ее на капустный лист, и Элис сказала:
– Слушайте, давайте что-нибудь придумаем. Просто глупо терять впустую такой день. Уже почти одиннадцать часов. Пошли!
Освальд спросил:
– Куда?
Так все и началось.
Ров вокруг нашего дома наполняется благодаря ручейкам, и один из них течет по открытой трубе, которая выходит из речушки с дальней стороны сада.
Именно эту речушку имела в виду Элис, когда спросила:
– Почему бы не отправиться на поиски истоков Нила?
Конечно, Освальд прекрасно знает, что исток настоящего египетского Нила больше не скрыт таинственной завесой, которая так долго его скрывала[19], но он не собирался об этом говорить. Великий дар – знать, когда лучше придержать язык.
– А может, организуем арктическую экспедицию? – предложил Дикки. – Тогда можно будет взять ледорубы и питаться ворванью. Кроме того, это звучит круче.
– Голосуем! Голосуем! – крикнул Освальд.
Так мы и сделали.
Освальд, Элис, Ноэль и Денни проголосовали за реку ибисов и крокодилов. Дикки, Эйч-Оу, Дора и Дейзи – за царство вечной зимы, богатое ворванью.
– Ладно, решим по ходу дела, – сказала Элис. – А пока давайте начнем!
Сперва нужно было утрясти вопрос с экипировкой. Каждый хотел взять что-то свое, и каждый считал, что от предложений других не будет толку. Иногда так случается даже во время подготовки взрослых экспедиций. Тогда Освальд, которому по плечу справиться с самыми тяжелыми затруднениями, сказал:
– Пусть каждый возьмет что хочет. Тайным складом будет сарай в углу конюшенного двора, где мы раздобыли дверь для плота. А потом уж начальник экспедиции скажет, что брать, а что оставить.
Так мы и сделали. Может, вы думаете, что на подготовку к экспедиции много времени не надо? Это неверно, особенно если вы еще не уверены, куда устремится ваша исследовательская группа – в Центральную Африку или в мир айсбергов и белых медведей.
Дикки решил взять топор, отбойный молоток, одеяло и макинтош.
Эйч-Оу приволок кучу хвороста на случай, если нам придется разжигать костры, и пару старых коньков, которые заметил в кладовке, – вдруг экспедиция все-таки забредет во льды.
Ноэль стащил дюжину коробков спичек, лопату и совок, а еще раздобыл невесть где банку маринованного лука.
У Денни была трость (мы никак не можем отучить его ходить с тростью), книжка, чтобы почитать, если он устанет быть первооткрывателем, сачок для бабочек, пробка в коробке, теннисный мяч (вдруг нам захочется поиграть в лапту в перерывах между исследованиями), два полотенца и зонтик на случай, если мы разобьем лагерь или если ручей разольется так широко, что удастся искупаться или упасть в него.
Элис взяла шерстяной шарф для Ноэля (мы могли вернуться довольно поздно), ножницы, иголку и вату, а еще две новые свечи для исследования пещер. И она предусмотрительно захватила скатерть с маленького столика в столовой, чтобы можно было сложить все наши вещи в один узелок и нести его по очереди.
Освальд всецело сосредоточился на жратве. Остальные тоже не пренебрегли съестными припасами.
Все экспедиционные запасы разложили на скатерти, а потом связали ее углы вместе. Сверток получился таким тяжелым, что даже мускулистые руки Освальда не смогли его поднять, поэтому мы решили взять только самое вкусное, а остальное спрятали на чердаке с соломой. В жизни много взлетов и падений, и еда, как и остальные припасы, могут пригодиться в любое время. Маринованный лук тоже пришлось припрятать, но он недолго оставался брошенным на произвол судьбы.
Тут пришли Дора и Дейзи, как всегда, в обнимку, как на картинке в рекламке бакалейщика, и сказали, что никуда не пойдут.
День, как я уже говорил, был очень жарким, и между исследователями возникли разногласия по поводу того, какую еду следует взять. Эйч-Оу потерял одну подвязку и не позволил Элис любезно заменить ее своим носовым платком. Наконец довольно хмурая экспедиция выступила под ярким солнцем на поиски истоков реки, по которой плыла Клеопатра в пьесе Шекспира (или на поиски ледяных равнин, описанных в большой книге мистера Нансена[20]). Но благоухающее спокойствие мирной природы вскоре подняло многим настроение. Что касается Освальда, он вообще не сердился, он просто не любит идти на поводу у других. К тому времени, как мы, шагая вдоль ручья, увидели водяную крысу и швырнули в нее камнем, гармония была восстановлена. В крысу мы не попали.
Как вы понимаете, мы не из тех людей, что могут долго пробыть у ручья, не измерив его глубины. Вообще-то именно в этот ручей овца отважно прыгнула тогда, когда мы хотели устроить цирковое представление, и раньше мы часто шлепали по его мелководью, но теперь мы думали только об исследованиях. По крайней мере, нам полагалось думать только о них, но Дикки, завидев деревянный овечий мост, закричал:
– Разбиваем лагерь! – И все мы радостно уселись на траву.
Совсем не так должны вести себя настоящие первооткрыватели. Они не знают покоя ни днем, ни ночью, пока не доберутся до цели своего путешествия (к Северному полюсу или в центральную точку того, что на картах обозначено как «пустыня Сахара»).
Участники экспедиции раздобыли много вкусных припасов: пирог, крутые яйца, сосиски, смородину, лимонные сырники, изюм и холодные пирожки с яблоками. Все это, конечно, здорово, но Освальд не мог отделаться от ощущения, что исток Нила (или Северный полюс) находятся где-то очень далеко и, возможно, не будут представлять из себя ничего особенного, когда мы туда доберемся. Поэтому он даже обрадовался, когда Денни, доев свою порцию и растянувшись на боку, ковырнул берег реки и сказал:
– Думаю, это глина. Вы когда-нибудь лепили тарелки и чашки из глины, чтобы потом высушить их на солнце? Я читал в книжке «Грязная игра», как это делается. Там еще запекали в глине черепах, устриц и все такое прочее.
Он взял кусочек глины и начал мять его, как замазку. И тотчас тяжелый мрак, нависший над исследователями, рассеялся. Все мы забрались в тень, под мост, и принялись возиться с глиной.