– Бедняга, – сказал Освальд с мужественной нежностью. – Должно быть, они втыкают в него булавки.
Мы нашли девочек и Ноэля бледными и запыхавшимися. Дейзи расхаживала взад и вперед с Секретом на руках, напоминая Алису в Стране Чудес, когда та пыталась успокоить ребенка, который после превратился в поросенка. Освальд так и сказал и добавил, что младенец вопит в точности как поросенок.
– Да что с ним такое? – спросил он.
– Не знаю, – ответила Элис. – Дейзи устала, а мы с Дорой совершенно выдохлись. Он плачет уже много часов. Возьми его ненадолго.
– Только не я, – твердо ответил Освальд, пятясь от Секрета.
Дора возилась с поясом в самом дальнем углу хижины.
– По-моему, он замерз, – сказала она. – Я хотела снять нижнюю юбку из байки, но ужасные тесемки завязались тугим узлом. Освальд, я возьму твой ножик.
С этими словами она сунула руку в карман куртки Освальда. В следующее мгновение она уже терла руку о платье и вопила почти так же громко, как ребенок, а потом начала смеяться и плакать одновременно. Это называется истерика.
В душе Освальда жалость мешалась с досадой. Он совсем забыл, что его карман набит червями, подаренными добросердечным мельником. Вообще-то Доре следовало бы знать, что мужчина всегда носит нож в кармане брюк, а не в кармане куртки.
Дора упала на груду мешков в углу, и Элис с Дейзи бросились к ней. Титулованный младенец на мгновение перестал вопить, чтобы прислушаться к крикам Доры, но почти сразу завёлся снова.
– Принесите же воды! – воскликнула Элис. – Дейзи, сбегай за водой!
Белая Мышка, всегда послушная и услужливая, сунула ребенка в руки ближайшему человеку, которому пришлось подхватить парня, чтобы тот не разбился. Ближайшим к Дейзи человеком оказался Освальд. Он попытался передать ребенка другим, но никто не захотел его брать. Ноэль бы взял, но он был занят тем, что целовал Дору, умоляя ее успокоиться.
Итак, наш герой (его вполне можно так назвать) оказался смиренной нянькой маленького, но разъяренного ребенка.
Освальд боялся положить малыша на землю. Вдруг тот в ярости разобьет себе голову о твердую землю? Освальду вовсе не хотелось стать причиной, пусть даже неумышленной, такого кошмара. Поэтому он вышел и принялся с серьезным видом расхаживать возле хижины, беспрестанно хлопая ребенка по спине, в то время как остальные возились с Дорой, которая вскоре перестала кричать.
Внезапно Освальда поразило, что Высокородный тоже перестал кричать. Он уставился на ребенка, не в силах поверить такому счастью, а потом, затаив дыхание, поспешил обратно к овчарне.
Остальные повернулись к нему, упрекая его за червей в кармане, но он ответил шепотом, без всякого гнева:
– Заткнитесь. Разве не видите, что он уснул?
Измученные, как после очень долгого спортивного состязания, юные Бэстейблы и их друзья потащились через поля домой. Освальд был вынужден и дальше держать титулованного младенца, опасаясь, что тот проснется, если его передадут из рук в руки, и снова начнет кричать. Фланелевая нижняя юбка Доры была каким-то образом снята – не стремлюсь выяснить, как именно ее сняли – и Секрет укутали в нее. Остальные как можно теснее окружили Освальда, чтобы укрыть Секрет на тот случай, если мы встретим миссис Петтигрю. Но берег оказался чист. Освальд унес Секрет к себе в спальню. Миссис Петтигрю редко туда ходит, для этого надо одолеть слишком много лестниц.
Затаив дыхание, Освальд осторожно положил ребенка на кровать. Высокородный вздохнул, но не проснулся. Потом мы по очереди сидели с ним, следя, чтобы он не вскочил и не бросился с кровати: он вполне мог такое проделать в новом приступе ярости.
Дядя Альберта должен был вернуться с минуты на минуту. Наконец хлопнула калитка, но дядя Альберта не вошел в дом. Мы выглянули в окно и увидели, что он разговаривает с каким-то человеком на пегой лошади мельника. У человека был расстроенный вид.
Нас охватил трепет сомнения. Мы не могли припомнить, чтобы в гостях у мельника сделали что-нибудь дурное, но кто знает? Как странно, что мельник послал к нам человека на своей лошади. Мы понаблюдали еще немного, и наши страхи развеялись, а любопытство разгорелось, потому что мы поняли, что расстроенный – не деревенский житель, а джентльмен.
Вскоре он ускакал, а дядя Альберта вошел в дом. В дверях его встретила целая делегация – все мальчики и Дора, потому что это ведь она придумала усыновить ребенка.
– Мы тут кое-что нашли, – сказала Дора, – и хотим знать, можно ли оставить это себе.
Остальные промолчали. Мы не очень-то стремились оставить ребенка себе после того, как услышали, до чего громко и долго он может выть. Даже Ноэль сказал, что понятия не имел, как ужасно может кричать младенец. Дора сказала: он плачет только потому, что хочет спать, но ведь ему наверняка и дальше захочется спать раз в день, если не чаще.
– Что там у вас такое? – спросил дядя Альберта. – Давайте посмотрим на ваше сокровище. Какой-то дикий зверек?
– Пойдемте посмотрим, – сказала Дора, и мы повели дядю Альберта в нашу комнату.
Элис с глупой гордостью развернула байковую нижнюю юбку и показала спящего юного наследника, толстого и розового.
– Ребенок! – воскликнул дядя Альберта. – Ребенок! Разрази меня гром!
Он говорит «разрази меня гром», когда приходит в отчаяние, но не злится.
– Где вы его?.. Впрочем, неважно. Об этом поговорим после!
Он выскочил из комнаты, и спустя минуту-другую мы увидели, как он сел на велосипед и умчался.
Вскоре он вернулся вместе с расстроенным всадником.
Это оказался ребенок всадника, и вовсе не титулованный. Всадник и его жена жили на мельнице, а ребенка нянчила деревенская девушка. Она сказала, что оставила ребенка всего на пять минут, а сама пошла поговорить со своим дружком, который работал садовником в Красном доме. Но мы-то знали, что она ушла на час, не меньше, а то и на целых два.
Я никогда еще не видел, чтобы человек так радовался, как тот расстроенный всадник.
Когда нас начали расспрашивать, мы объяснили, что приняли ребенка за жертву цыган, а расстроенный всадник стоял, обнимая ребенка, и благодарил нас.
Когда он ушел, нам прочитали короткую лекцию о том, что не стоит лезть не в свое дело, но Дора все еще считает свой поступок правильным. Что касается Освальда и большинства остальных, они сошлись на том, что лучше всю жизнь заниматься только своими делами, чем хотя бы час возиться с ребенком.
Если вы никогда не имели дела с младенцем, которому мучительно хочется спать, вы представить себе не можете, как звучат его крики. А если сами пережили нечто подобное, вы поймете, что мы легко смирились с потерей ребенка, которого можно было бы усыновить.
Освальд настоял на том, чтобы случившееся было занесено в «Книгу Золотых Дел». Конечно, подвиг Освальда нельзя было описать, не рассказав о великодушном усыновлении Дорой несчастного брошенного младенца, но Освальд не может забыть, что именно он убаюкал ребенка.
Представляю, как мучаются с ним мистер и миссис Расстроенный Всадник, особенно теперь, когда они уволили няньку.
Если Освальд женится (наверное, когда-нибудь это произойдет), он наймет по десять нянек на каждого ребенка. Восьми не хватит. Мы точно это знаем, потому что пытались ввосьмером ухаживать за брошенным младенцем, который в конце концов оказался вовсе не высокородным.
Глава девятая. Охота на лис
Глупо ожидать, что каждый будет с самого рождения знать все на свете. Если бы мы выросли в деревне, то знали бы, что на лису в августе не охотятся. Но на Люишем-роуд даже самый наблюдательный мальчик не замечает дат лисьей охоты.
Просто невыносимо, когда вас обвиняют в том, чего вы и не думали делать! Вот почему я сразу хочу сказать, что никто из нас не стал бы нарочно стрелять в лису, даже ради спасения собственной жизни. Конечно, если мужчина сидит в пещере и должен защищать девушек от нападения стаи диких лис, дело другое. Мужчина обязан защищать женщин и заботиться о них… Хотя, по-моему, они вполне могут и сами о себе позаботиться. Но это входит в «правила игры», как говорит дядя Альберта, поэтому мы обязаны защищать женщин и, если потребуется, сражаться за них до последнего вздоха.
Денни знает стишки про то, какие ужасные вещи могут случиться из-за безобидных причин, какие столкновения могут произойти из-за трилистника[23]. Он говорит, что все великие события имеют три причины («трилистник», как он выразился, или клевер), и причины эти всегда безобидны.
К приключению, о котором я сейчас расскажу, точно привели три причины. Первая – к нам в деревню приехал наш индийский дядюшка. Вторая причина – зуб Денни. Третьей причиной было только наше желание отправиться на охоту. Теперь, если вы сложите вместе все перечисленное, вы поймете, что Денни прав насчет трилистника. И все три причины были безобидными.
Я не люблю пылкие речи. Это не я, а Дора говорила про то, как наш дядя по нам скучает и чувствует, что жизнь ему не мила без своих близких (то есть нас). Как бы то ни было, он приехал без предупреждения – одна из немногих дурных привычек замечательного индийца. Его порывистость не раз приводила к беде… Вспомните, чем все обернулось тогда, когда мы играли в джунгли.
Но на этот раз все обошлось. Он приехал в довольно скучный день, когда никто не придумал ничего забавного. А поскольку пора было ужинать и мы только что умылись, мы встретили его безупречно чистыми (само собой, по сравнению с нашим обычным видом).
Мы как раз садились за стол, и дядя Альберта вонзал нож в горячее сердце мясного пудинга, когда раздался грохот колес, и у садовой калитки остановилась станционная пролетка. А в пролетке, очень прямо, положив руки на колени, сидел наш любимый индийский родственник. Он выглядел нарядным, с розой в петлице, не то что тогда, когда вместе с нами делал вид, будто смородиновый пудинг – это дикий кабан, которого мы убиваем вилками. И все же, несмотря на опрятный вид, его сердце осталось добрым и искренним. Нельзя судить людей строго за то, что они аккуратно одеты.