– На месте Джима я бы перебросил весь этот цирк через изгородь, – сказал второй негодяй (ибо они и были настоящими негодяями), выхватив бутылку у Эйч-Оу и понюхав ее. – Клянусь, я бы так и сделал! Но, в конце концов, вам, юным отбросам, сточная канава – дом родной!
Освальд мгновенно понял, что противник и численно, и силой превосходит его отряд, да и зловредные мальчишки радостно подходили все ближе. Не стыдно позвать на помощь, если терпишь бедствие, даже самые лучшие суда так делают каждый день.
И Освальд закричал:
– На помощь! На помощь!
Не успели эти слова слететь с его отважных, но дрожащих губ, как наш бродяга выскочил из канавы, как антилопа, и спросил:
– А ну, что тут такое?
Самый крупный из троих мужчин тут же сбил его с ног, и бродяга остался лежать без движения. Затем Самый Крупный спросил:
– Кто еще на меня? Давайте, подходите!
Освальда так взбесила эта трусливая атака, что он и вправду ударил здоровяка – кулак угодил чуть выше пояса. Потом Освальд зажмурился, чувствуя: все, конец… Но услышал крики, шум возни и открыл глаза, пораженный тем, что все еще цел и невредим. Наш бродяга только ловко притворился, что потерял сознание, чтобы сбить противников с толку, а потом схватил за ноги сразу двоих и повалил на землю. Дикки, распознавший его уловку, в тот же миг бросился в бой – Освальд поступил бы точно так же, если бы не закрыл глаза, готовясь встретить свою судьбу.
Противные мальчишки улюлюкали, третий здоровяк попытался помочь своим бесстыжим друзьям, которые боролись с нашим бродягой: они валялись под ним, а он и Дикки наседали на них сверху.
В одно мгновение все смешалось. Собаки рычали и лаяли; Марта вцепилась в штанину одного врага, Пинчер – в штанину другого; девочки визжали как сумасшедшие, а незнакомые мальчишки кричали и смеялись (маленькие звереныши)! И тут из-за угла появился наш покупатель свиней вместе с двумя друзьями. Он нарочно сходил за подмогой, чтобы позаботиться о нас, если случится какая-нибудь неприятность. Очень предусмотрительно и так похоже на него.
– Позовите полицию! – крикнул любитель свиней благородным голосом, и Эйч-Оу со всех ног бросился выполнять приказ.
Негодяи выкарабкались из-под Дикки и нашего бродяги, стряхнули с себя собак (и несколько обрывков штанин) и тяжело побежали по дороге.
Наш свиновод сказал несносным мальчишкам:
– Идите домой!
Он зашикал на них, как на кур, и они умчались. Освальд дает честное слово, что его и Дикки слезы были слезами чистой ярости. Есть такая штука, как слезы чистой ярости. Любой, кто разбирается в этом деле, подтвердит.
Мы подняли нашего бродягу и промыли лимонадом шишку у него на лбу. Цинковая ванна опрокинулась в пылу борьбы и вся вода вытекла. Потом бродяга, свиновод и его добрые друзья помогли нам отнести наши пожитки домой.
По дороге свиновод посоветовал нам не совершать больше добрых поступков без помощи взрослых. Мы и раньше получали такие советы, но теперь и вправду больше не будем пытаться быть добрыми к бедным и нуждающимся. Во всяком случае, до тех пор, пока не познакомимся с ними поближе.
С тех пор мы часто видели нашего бродягу. Свиновод нанял его и у него наконец-то есть работа. Свиновод говорит, что он не такой уж плохой парень, только засыпает, стоит ему выпить хоть каплю. Мы знаем, что у бродяги есть такой недостаток, мы сразу это поняли. Но нам повезло, что он заснул в тот день возле нашего «Благотворительного бара».
Не буду вдаваться в подробности того, что сказал о случившемся отец. В беседе часто употреблялись слова «не лезть не в свое дело», как и в большинстве других выговоров, которые мы получаем. Но отец дал нашему бродяге соверен, и свиновод сказал, что этого хватило, чтобы тот проспал целую неделю.
Глава двенадцатая. Кентерберийские паломники
Автор этих строк очень надеется, что читатель не такой дурак, чтобы подумать, будто мы были несчастными, заброшенными детишками, чьи взрослые родственники кружились в вихре праздных, или как их там, развлечений, в то время как мы, покинутые, плакали дома. Ничего подобного!
Я хочу, чтобы вы знали, что отец проводил с нами много времени, и дядя Альберта посвящал нам немало своих драгоценных часов. Отец Денни и Дейзи тоже приезжал, и другие нас навещали – ровно столько народу, сколько нам хотелось видеть. Мы очень хорошо проводили с ними время, и нам было очень весело, спасибо. В некотором отношении проводить время со взрослыми лучше, чем развлекаться самим. Во всяком случае, безопаснее. Когда ты со взрослыми, почти невозможно сделать что-либо рискованное – тебя остановят раньше, чем ты что-нибудь этакое натворишь. А раз ты ведешь себя осторожно, значит, всё, что пойдет не так, можно списать на ошибку взрослого.
Но о безопасных развлечениях не так интересно рассказывать, как о том, что ты делаешь, когда некому тебя остановить на пороге необдуманного поступка. И любопытно, что многие самые интересные игры мы затевали, когда взрослые были далеко. Например, игру в паломников.
Это случилось сразу после «Благотворительного бара», в дождливый день. Развлекаться дома в дождливые дни не так просто, как, похоже, думают пожилые люди. Особенно трудно приходится, если ты вдали от родного дома, без своих игрушек и книг. Девочки играли в шашки – отвратительная игра. Ноэль писал стихи, Эйч-Оу пел «Я не знаю, что делать» на мотив «Счастливого берега Ханаана». Вот эта надоедливая песня:
– Я не знаю, что делать… а-а-ать!
Я не знаю, что делать… а-а-ать!
Мерзкий дождливый день,
И я не знаю, что дела-ать!
Остальные пытались его угомонить. Мы надели ему на голову сумку, но он продолжал петь в ней; потом мы сели на него, но он пел под нами; мы держали его вверх ногами, а он все равно пел; мы заставили его заползти головой вперед под диван, но даже под диваном он не перестал петь. Мы поняли – только грубое насилие заставит его замолчать, и позволили вылезти. Эйч-Оу сказал, что мы его обидели, а мы ответили, что просто веселились, а он сказал, что ему было не весело. Даже из невинных поступков братьев могла бы разрастить большая ссора, если бы Элис не оторвалась от шашек и не предложила:
– Будет вам ссориться, давайте поиграем во что-нибудь.
– Да, но знаете что? – проговорила Дора. – Теперь, когда мы собрались вместе, я хочу кое-что сказать насчет Общества Послушариков.
Многие из нас застонали, и только один член Общества призвал:
– Слушайте ее, слушайте!
Промолчу, кто именно это сказал, но уж точно не Освальд.
– Нет, правда, – продолжала Дора, – я не хочу поучать, но, как вы знаете, мы обещали быть послушными. А в книге, которую я читала вчера, сказано, что недостаточно быть послушным, надо быть хорошим. А мы сделали очень мало хорошего, «Книга Золотых Дел» почти пуста.
– Может, завести «Книгу Свинцовых Дел»? – спросил Ноэль, выныривая из своих стихов. – Тогда Элис будет о чем писать, если она захочет. Или о медных, цинковых, алюминиевых делах? Золотых никогда не наберется на целую книгу.
Эйч-Оу, завернувшись в красную скатерть, заявил, что Ноэль только что посоветовал нам быть непослушными – и снова мир и спокойствие повисли на волоске. Но Элис одернула:
– Эйч-Оу, перестань! Он совсем не это имел в виду. Но, честное слово, мне хотелось бы, чтобы неправильные поступки не были такими интересными. Вот начинаешь совершать благородный поступок, а потом всё становится таким захватывающим, что не успеешь и оглянуться, как уже изо всех сил поступаешь неправильно.
– И к тому же наслаждаешься этим, – добавил Дикки.
– Вот что любопытно, – сказал Денни, – если делаешь то, что тебе нравится, никогда не знаешь точно, правильно поступаешь или нет, а если делаешь то, что тебе не нравится, можешь не сомневаться: ты совершаешь хороший поступок. Я только сейчас об этом подумал. Вот бы Ноэль написал об этом стихотворение.
– А я уже написал, – отозвался Ноэль. – Верней, я начал сочинять про крокодила, но под конец всё получилось не так, как задумывалось. Подождите минутку.
Он очень усердно строчил, пока как его добрые братья, сестры и друзья ждали обещанную минутку. И вот что прочитал Ноэль:
– Живет в реке великой – Нил,
Зеленый мудрый крокодил,
Он ест больших гиппопотамов,
Он съел бы и тебя без срама.
Он смотрит на прекрасный лес,
На звезды, полные чудес,
И видит все богатства мира,
И льва, и тигра, и тапира.
Ведите же себя прилично,
Пусть даже не всегда отлично,
Хоть делать правильный поступок
Порой и кажется нам глупо.
Я хотел написать «льва – царя зверей», но тогда бы не срифмовалось с «миром» и пришлось вставить про тапира.
Мы все сказали, что стихотворение отличное. Ноэль просто заболевает, если вам не нравятся его стихи.
– Если для того, чтобы стать хорошими, надо просто очень постараться, я не против, – сказал Ноэль, – но можно одновременно и поразвлечься. Давайте станем паломниками, как я с самого начала предлагал.
Мы начали было отнекиваться, но Дора вдруг выпалила:
– Знаю! Мы будем кентерберийскими паломниками. Люди уходили в паломничества, чтобы стать хорошими.
– И подкладывали горох себе в башмаки, – сказал Дантист. – Про это есть стихотворение. Только там человек сперва сварил горох, значит, сжульничал.
– О да! – подхватил Эйч-Оу. – И паломники носили треуголки.
– Не треуголки, а шляпы с ракушками[34], – поправила Элис. – У паломников были посохи и сумы, и они рассказывали друг другу истории. Мы тоже можем такое проделать.
Освальд и Дора читали о кентерберийских паломниках в книге под названием «Краткая история английского народа». На самом деле она вовсе не краткая, это три толстых тома, но там очень хорошие картинки. Написал ее джентльмен по фамилии Грин.