Когда эти двое ушли, мы поспешили к перекрестку, и тут Освальду пришла в голову замечательная мысль. Он так умело распоряжался имеющимися в его распоряжении людскими ресурсами, что вскоре посреди дороги на Мейдстоун появилась доска с надписью «Проезд закрыт. За нарушение – штраф». Чтобы доска не упала, мы подперли ее камнями, взятыми из кучи у дороги.
Вернулись Дикки и Денни, и Дикки, взобравшись на столб, отпилил обе стороны указателя, а после мы их снова прибили, но наоборот: указатель с надписью «В Мейдстоун» направлял в Дувр, а указатель с надписью «В Дувр» – в Мейдстоун. Мы решили оставить свою доску с угрозами в адрес нарушителей на настоящей дороге в Мейдстоун в качестве дополнительной защиты.
Проделав все это, мы немедленно отправились в путь, чтобы предупредить беззащитный Мейдстоун.
Некоторые из нас не хотели брать девочек, но сообщить им об этом было бы невежливо. Тем не менее, по крайней мере одно сердце возрадовалось, когда Дора и Дейзи сказали, что предпочли бы остаться здесь и объяснять путникам, где настоящие дороги.
– Будет ужасно, если бы кто-нибудь спешно поедет покупать свиней или за врачом, а после обнаружит, что попал не туда, куда ехал, – заявила Дора.
Но когда подошло время обеда, эта парочка все-таки ушла домой, поэтому пропустила все дальнейшие события. Такое с ними часто случается – просто какой-то загадочный рок.
Мы оставили Марту присматривать за девочками, а Леди и Пинчера захватили с собой.
День клонился к вечеру, но я помню, что никто не упоминал о пропущенном обеде, хотя, может, и думал о нем. Мы не всегда властны над своими мыслями. Позже мы случайно узнали, что на обед были жареные кролики и смородиновое желе.
Мы шли по двое и пели «Британских гренадеров» и «Солдат королевы», чтобы как можно сильней ощущать себя частью британской армии.
В Колдроне один житель подсказал нам, что англичане стоят по другую сторону холма. Но красного цвета нигде не было видно, хотя мы высматривали его так пристально, словно были свирепыми быками.
Мы завернули за поворот… И вдруг наткнулись на множество солдат, только не в красных мундирах, а в серых с серебром. Солдаты лежали, расстегнув ремни, на поросшей утесником лужайке возле места, где разветвлялись три дороги, и курили трубки и сигареты.
– Это не британцы, – сказала Элис. – Господи, господи! Боюсь, это тоже враги. Ты ведь не сеял зубы дракона еще где-нибудь, Эйч-Оу, милый?
Эйч-Оу уверенно ответил, что не сеял.
– Но, может, там, где мы их посеяли, их взошло гораздо больше, – сказал он. – Скорее всего, они уже разрослись по всей Англии. Я не знаю, сколько людей может вырасти из одного драконьего зуба.
– В любом случае, это я во всем виноват, – вдруг заявил Ноэль. – Я не боюсь!
И он пошел прямиком к ближайшему солдату, который чистил свою трубку травинкой.
– Скажите, пожалуйста, вы враги? – спросил Ноэль.
Солдат ответил:
– Нет, юный командир, мы англичане.
Освальд взял командование на себя, спросив:
– А где генерал?
– У нас закончились генералы, фельдмаршал, – вежливо ответил солдат. – Ни единого на складе не осталось. Майоры не подойдут? Еще есть капитаны по дешевке. Отличные капралы за бесценок. И есть очень хороший полковник – отлично подходит, чтобы ездить на нем верхом.
Освальд не возражает против шуточек, когда для них есть время. Но сейчас времени не было, ни секундочки.
– Вы, кажется, очень легко относитесь к тому, что происходит, – презрительно сказал он.
– Еще как легко, – ответил солдат в сером, посасывая свою трубку, чтобы проверить, раскурится ли она.
– Похоже, вам все равно, войдет враг в Мейдстоун или нет! – с горечью воскликнул Освальд. – Будь я солдатом, я предпочел бы смерть поражению.
Солдат отдал честь.
– Добрый старый патриотизм, – сказал он, улыбаясь пылкому мальчику.
Но Освальд больше не мог этого терпеть.
– Который здесь полковник?
– Вон он, стоит возле серой лошади.
– Тот, что закуривает сигарету? – спросил Эйч-Оу.
– Да, но знаешь, малыш, он ненавидит пустую болтовню. Он – само совершенство, но вспыльчивый и может дать тебе пинка. Лучше иди-ка в койку.
– Что я должен сделать? – спросил Эйч-Оу.
– Иди в койку, сваливай, беги, исчезни, смойся, сгинь, – сказал солдат.
– Это ты так сделаешь, когда начнется драка, – огрызнулся Эйч-Оу.
Он часто бывает грубым, но все мы подумали то, о чем он сказал вслух. Солдат только рассмеялся.
Наши оживленные торопливые препирательства закончилась тем, что мы позволили Элис поговорить с полковником. Она сама так захотела.
– Каким бы он ни был вспыльчивым, он не станет пинать девочку, – сказала она и, возможно, была права.
Но, конечно, мы все пошли с ней и вшестером выстроились перед полковником. По дороге мы договорились, что отдадим ему честь на счет «три», и, когда мы приблизились, Дик сказал:
– Раз, два, три! – и мы все очень слаженно отдали честь – кроме Эйч-Оу, который выбрал именно этот момент, чтобы споткнуться о винтовку, оставленную солдатом, и упал бы, если бы человек в треуголке не схватил его сзади за куртку и не выпрямил.
– Отпустите, пожалуйста, – попросил Эйч-Оу. – Вы генерал?
Прежде чем человек в треуголке успел ответить, Элис обратилась к полковнику. Я знал, что она собиралась сказать, потому что мы это обсудили, пробираясь между отдыхающих солдат, но вместо условленных слов она вдруг выпалила:
– О, как вы можете!
– Как я могу что? – сердито спросил полковник.
– Как вы можете курить!
– Милые детки, если вы – юные борцы за здоровый образ жизни, советую вам поиграть где-нибудь в другом месте, – сказал человек в треуголке.
– Сами вы юные борцы, – буркнул Эйч-Оу, но его никто не услышал.
– Мы не борцы за образ, – вмешался Ноэль. – Мы англичане, и вон тот человек сказал, что вы тоже англичане. А Мейдстуон в опасности, и враг в миле отсюда, а вы стоите и покуриваете.
Ноэль плакал (или готов был заплакать).
– Совершенно верно, – поддержала Элис.
– Чушь собачья, – фыркнул полковник.
Но человек в треуголке спросил:
– И как выглядит этот враг?
Мы в точности описали – как, и даже полковник признал, что, возможно, в наших словах что-то есть.
– Можете показать на карте место, где они стоят? – спросил он.
– На карте – нет, – ответил Дикки. – По крайней мере, я так не думаю, а вот на земле могли бы. Мы отведем вас туда за четверть часа.
Человек в треуголке переглянулся с полковником, и тот пожал плечами.
– Что ж, надо что-то делать, – сказал он как будто про себя. – Веди, Макдуф!
Полковник растормошил своих солдат трубным приказом, слова которого, к сожалению, автор не запомнил, и велел нам, мальчикам, идти впереди.
Это было прекрасно – маршировать во главе полка. Элис вез на своем коне Треуголка. У него был могучий серо-чалый конь, точь-в-точь как в балладе. Треуголка объяснил, что в Южной Африке серо-чалых называют «голубыми».
Мы вели британскую армию малолюдными дорогами, пока не добрались до ворот пастбища Сагдена на пустоши Уэйк. Тут полковник тихо приказал остановиться. Выбрав двоих из нас в качестве проводников, бесстрашный и проницательный командир вместе со своим ординарцем пошел дальше пешком. В качестве проводников он выбрал Дики и Освальда. Мы повели его к засаде и прошли через нее как можно тише. Но ветки всегда с треском ломаются как раз тогда, когда вы отправляетесь в разведку или по какой-то другой причине стараетесь остаться незамеченным.
Больше всех трещал ветками ординарец нашего полковника. Если полковник слишком далеко, чтобы узнать его по звездочкам на погонах, его всегда можно узнать по идущему за ним ординарцу, как в игре «следуй за мной».
– Осторожно! – сказал Освальд тихо, но повелительно. – Лагерь вон там, в поле. Вы увидите их, если посмотрите в брешь в кустах.
Он и сам посмотрел – и отпрянул, сбитый с толку, не в силах произнести ни слова. Пока он пытался взять себя в руки, британский полковник тоже заглянул в брешь, тоже отпрянул и произнес слово, которое ему не полагалось говорить… По крайней мере, когда он был мальчиком.
– Но они стояли там лагерем сегодня утром! – заверил Освальд. – Белые палатки, как грибы. Вражеский солдат, чистящий котел…
– Песком, – добавил Дикки.
– Очень убедительно, – сказал полковник, и мне не понравился его тон.
– Послушайте, давайте дойдем вон до того края засады… В смысле, рощи, – попросил Освальд. – Оттуда видны все дороги.
Мы так и сделали. Теперь все шли быстро: треск ветвей больше нас не пугал, так мы пали духом.
Когда мы подошли к краю рощи, патриотическое сердце Освальда взыграло.
– Вон они, на Дуврской дороге! – воскликнул он.
Наши указатели сделали свое дело.
– Клянусь Юпитером, юноша, ты прав! Идут колонной по четыре. Сейчас мы их разделаем под орех, ей-богу, разделаем!
Я никогда раньше не слышал, чтобы кто-нибудь в жизни, а не в книге, говорил «под орех», поэтому понял: затевается что-то из ряда вон выходящее.
Полковник был человеком быстрым и решительным. Он послал ординарца передать майору, чтобы тот выдвинул две роты на левый фланг и укрылся. Затем мы повели полковника обратно через рощу, самым коротким путем, потому что он сказал, что должен немедленно присоединиться к основной группе.
Оказалось, основная группа очень подружилась с Ноэлем, Эйч-Оу и другими, а Элис разговаривала с Треуголкой так, словно знала его всю жизнь.
– По-моему, это переодетый генерал, – сказал Ноэль. – Он столько шоколада нам надавал! У него много шоколадок в седельных сумках.
Освальд вспомнил о жареном кролике, и ему не стыдно в этом признаться, но не сказал ни слова. Но Элис – отличная девчонка, она оставила две плитки шоколада для него и Дикки. Даже на войне девочки могут по-своему пригодиться.
Полковник вдруг заволновался и сказал:
– Прячьтесь!
Все солдаты спрятались в канаве, а лошади и Треуголка вместе с Элис отступили по дороге и скрылись из виду.