– Значит, князь никому не рассказал, что я жива.
– Может, господица, он и не хочет, чтобы остальные это знали?
– Что ты имеешь в виду?
– Лишь то, что, возможно, князь сам до сих пор не решил, хочет ли видеть тебя живой. Ты княжна…
– Не называй меня так, – испуганно сжалась Велга. – Это запрещено.
– Именно поэтому он и может бояться тебя, – чуть шипя, на рдзенский лад произнёс зверь. – Потому что в тебе течёт княжеская кровь. Потому что твои предки основали Старгород.
– Какая чушь. Князь женат на моей тётке.
– И у него до сих пор нет наследников. Положение у него шаткое…
– Уходи прочь! – Велга хлопнула ладонями по коленям. – Слушать не желаю твои бредни. Да и прекрасно обойдусь без твоей защиты. Скоро князь уже приедет за мной, и тогда…
– Уже…
Чудовище дёрнуло головой в сторону дороги, и туда же повернулась Рыжая, навострив уши.
– Что?
Велга подпрыгнула, готовая сорваться с места, но вдруг поняла, что ноги её не слушались. Она не могла встать.
– Что мне делать?
Но по ту сторону костра безмолвно темнела ольховая роща. Чудовище исчезло так же незаметно, как и появилось.
– Подожди! – пискнула Велга.
Ей никто не ответил. Со стороны дороги послышался топот копыт, и Велга наконец нашла в себе силы. Схватившись за повисшую над её головой ветвь, она поднялась. Рыжая вскочила, заметалась вокруг, хвостом едва не угодила в костёр.
Костёр! Как глупо было разжечь огонь! Её не могли не заметить, в округе было темно, ни огонька, а Велга точно зазывала гостей: вот она, придите, убейте.
Она кинулась к костру, чтобы потушить его, споткнулась, едва не упала и с трудом удержалась на ногах, замахала нелепо руками.
Голоса. Мужские. Они приближались. Не скрывались. Велга метнулась к кустам, подол зацепился за корягу, она дёрнула. Без толку. Сильнее. Никак.
– Жёну-ушка! – сквозь гул голосов она узнала лендрмана. – Ждёшь меня?
Она присела, отцепила проклятый подол, со всех ног кинулась к кустам.
– Жёнушка!
Инглайв остановился на краю рощи, склонил голову набок. Пшеничная коса упала на плечо.
– Жёнушка, – повторил он с издёвкой. – Почему ты убегаешь? А как же наша первая брачная ночь?
Рощу взорвал хохот. С ним пришли двое. Не много. Но для одной-единственной Велги хватило бы одного Инглайва.
– Тем более что и родители здесь, – он повернулся к могилам и медленно, плавно развёл руки точно для объятий. – Матушка, батюшка, засвидетельствуйте наш брак перед Одином и Создателем.
Рыжая пятилась, оглядывалась беспокойно на Велгу. Три дня назад этот человек был добр и к ней, и к хозяйке. Три дня назад этот человек кидал ей здоровые куски мяса под стол. Так почему теперь даже она, Рыжая, которой если и приходилось воевать, так только со злым петухом да соседними собаками, почуяла опасность, что исходила от скренорца?
Сердце в груди Велги стучало так быстро, так отчаянно, что, кажется, готово было выпрыгнуть.
– Лендрман Инглайв, – пропищала она едва слышно. – Лендрман Инглайв, дай мне уйти.
– Как же я тебя отпущу? – свет костра придавал его лицу пугающее выражение. – Когда ты моя? Ты моя, Велга, перед богами и людьми.
– Я… я же не за тебя вышла, а за Раннвайга…
– Девочка моя, – он сделал шаг, и Рыжая зарычала. – Так уж вышло, что ты родилась у Буривоя. И так совпало, что твой дурак-отец связался с Оддбьёрном Раннвайгом и с ратиславским князем одновременно. И так уж вышло, – он развёл руками, насмешливо улыбаясь, – что я очень, – ещё шаг, – очень, – он достал нож. Не меч. Одной-единственной Велге хватило бы и кухонного ножа, может даже иглы, а у Инглайва был здоровый скренорский скрамасакс, – очень не люблю ратиславцев. И никак не могу допустить, чтобы с помощью тебя, – он направил наконечник ножа в её сторону, – или твоего сопливого брата, – тяжёлым сапогом он пнул землю на самом маленьком могильном холме и наступил на него, – ратиславцы вернули себе хоть кусочек былой силы, земли и славы.
Он остановился в паре шагов от Велги.
– Я не успокоюсь, пока Ратиславия не превратится в груду пепла. И начало этого пепелище – дом твоего отца. Прости, Велга, но твоего милого личика и опозоренного имени недостаточно, чтобы выторговать тебе жизнь.
Он один был больше, чем оба старших брата Велги, вместе взятые. Он возвышался над ней, точно скала, закрывал собой своих товарищей, рощу, свет костра. Она смотрела на него во все глаза. Он последнее, что она видела. Последний, кого она слышала.
Под её пяткой хрустнула ветка, и Велга вскрикнула, вдруг, сама от себя не ожидая, сорвалась, кинулась прочь. И тут же Инглайв схватил её за волосы, дёрнул, и Велга рухнула на спину, завизжала, засучила руками, ногами. Инглайв закричал, пнул кого-то, и в стороне раздался удар, взвизгнула Рыжая.
– Не хочешь по-хорошему? – прохрипел Инглайв.
Велгу, точно тряпичную куклу, перевернули на живот. Она вцепилась руками в корни деревьев, поползла. Огромные руки вздёрнули её подол, схватили за голые ноги.
– Не-е-ет!
Она ползла, упиралась, пыталась встать на колени, а её тыкали лицом в землю.
– Лежи, сука!
– Не-е-ет, нет, нет, нет, нет…
Рыжая напала снова, сверкнул нож.
– Отпусти девчонку, – раздался холодный голос позади.
Тихий, спокойный, точно течение Вышни, он вдруг заглушил и пыхтение скренорца, и рыдания девушки, и собачий скулёж.
Всё вокруг затихло.
На подгибающихся руках Велга приподнялась, откинула спутавшиеся волосы и оглянулась.
Белый зверь стоял неподвижно у костра. В руках его был длинный нож. Скренорцы, что пришли с Инглайвом, лежали у ног зверя. Велга не разглядела их лиц, не заметила ран, но из груди её вырвался беззвучный, застывший на губах вопль, он оглушил её и прибил к земле. И она медленно поползла к кустам.
Инглайв спросил что-то на скренорском, она не разобрала. Он поднялся – огромный, могучий. Лезвие скрамасакса потемнело в его руках, но вот Инглайв сделал шаг, и клинок заблестел, отражая пламя костра.
– Кто ты такой?
– А это важно?
И он поднял серый шерстяной капюшон, прикрывая лицо. Совсем как прошлой ночью. И медленно, обступая костёр, держа в опущенной руке нож, по которому стекала кровь, прошёл мимо деревьев навстречу Инглайву. Белый был ниже почти на голову и в два раза меньше. Инглайв мог обхватить его руками и раздавить череп. Он был больше, сильнее, яростнее…
И он не успел даже повернуться.
Белый нырнул вбок, выскочил, ударил. Инглайв отпрянул в последний миг и пошатнулся, словно медведь на задних лапах. Зарычал яростно, замахнулся. Но Белый легко ушёл, оказался за спиной.
– Кто тебя нанял? – Белый говорил спокойно, даже не задыхался.
– Что?
– Кто тебя нанял?
Он позволил Инглайву отступить, тот пятился, пятился, споткнулся, переступая мёртвых товарищей.
Велга, прижав колени к груди, закутавшись так, чтобы наружу не показались даже пятки, как заворожённая наблюдала, как он отступал. Убийца, что пролил кровь в её доме.
Рыжая, скуля, подползла к Велге, прижалась к ногам.
– Кто тебя нанял? – повторил Белый.
Велга вцепилась в собаку, та прильнула ещё ближе.
– Чтоб тебя леший драл, сука! – взревел Инглайв и вдруг кинулся к лошади.
– Держи его! – Велга вскочила на ноги, сама чуть не бросилась в погоню, но Белый даже не пошевелился.
Спокойно он наблюдал, как скренорец схватил длинный топор бродекс, висевший на одной из лошадей.
И только тогда Белый с лёгким любопытством склонил голову набок.
– Лучше сразу расскажи, кто тебя нанял, – спокойно произнёс он. – Тогда я…
Лезвие топора пролетело рядом с его ухом. Белый в последний миг успел увернуться. И снова удар, снова. Инглайв бил топором далеко, быстро, ловко. Не дрался – плясал. И уже Белый отходил, отступал, уворачивался раз за разом. Он нырнул за ольху, пронзительно пропело дерево, когда в него врезалось лезвие.
И вынырнул с другой стороны, точно ниоткуда. И ударил. В бок.
Велга взвизгнула, закрыла глаза руками. Рыжая скулила, захлёбываясь лаем.
Мужчины рычали, пыхтели. Ломались ветви.
Когда Велга снова открыла глаза, слышно стало, как заржали лошади. Раздался топот копыт.
Трещал костёр. Неподвижно лежали мёртвые скренорцы. И свечи мигали на могилах, догорая.
– Ах!
Велга закрутила головой, нашла разбросанные по земле свечи и поспешно собрала их.
Нельзя, чтобы огни потухли. Три ночи. Она должна простоять здесь три ночи.
Она поднесла свечу к догорающему огарку, но фитиль всё никак не желал поджигаться. И огонёк трепыхал, грозя вовсе потухнуть.
– Нет-нет, пожалуйста…
Всё позабылось: и два мертвеца у костра, и Инглайв, и белый зверь. Осталась только эта свеча в руках. И слова старой молитвы.
– Давай я, – раздался хриплый голос.
Он вышел из-за зарослей ольхи. Усталый, равнодушный, слишком спокойный для кого-то, кто только что зарезал двух человек и преследовал третьего. Светлые волосы растрепались, и пряди упали на лоб. Он попытался сдуть их, но не помогло.
Велга не смела пошевелиться, так и замерла со свечой в руке. Белый зверь опустился с другой стороны могилы, забрал свечу и легко зажёг, воткнул в землю и затушил огарок, выбросил его в сторону.
– Спасибо…
Даже Рыжая затихла, не зная, что от него ждать.
– Нужно уходить.
– Что?
– Скренорец может вернуться с подмогой.
– Я не могу… – Велга растерянно оглянулась на могилы. – Нужно провести обряд. Три ночи я должна провести у могил.
– Если останешься, сама ляжешь в могилу.
– Нет, – замотала головой Велга.
Некоторое время зверь внимательно изучал её лицо и наконец медленно опустился по другую сторону костра, и тёплый свет придал его бледному лица жизни.
Что бы ни происходило, он явно не боялся ни собаки, ни кладбищенской тишины, ни лендрмана. Он выглядел уставшим. Равнодушным. И от его мертвецкого спокойствия Велга неожиданно сдержанно спросила: