На второй день от отчаяния я затеяла уборку. Носилась по идеальной квартире, которую всего пару дней назад вычистила уборщица, стирая со всех поверхностей невидимую пыль, прибиралась в холодильнике. Приготовила обед, рассчитанный, очевидно, не на одну персону. Но Кирилл не позвонил, не приехал, не передал мне ничего через секретаршу. Просто исчез, вычеркнул меня из своих планов, словно события последней недели мне приснились.
Сегодня третий день, и я просыпаюсь поздним утром уже в отчаянии. Чем больше думаю обо всем, что произошло в Москве, тем больше склоняюсь к тому, что Катя была права. Не могу отделаться от ощущения, что у меня с Кириллом был шанс, нужно было только правильно им распорядиться. А я снова его оттолкнула. Внутри от этой мысли становится холодно, а черная дыра в сердце будто еще увеличивается в размерах.
Не хочу так. Не готова.
С небывалой для себя решимостью вскакиваю с кровати. Сердце бешено колотится в груди, кровь, словно расплавленный адреналин, несется по венам. Не хочет Гордеев со мной разговаривать? Прекрасно. Пусть слушает, а говорить буду я. Не даст возможности высказаться – сегодня же съеду с этой квартиры. А когда вернусь в Краснодар, хотя бы не буду терзать себя мыслями о том, что не сделала того, что могла. Что открылась. Что поборолась.
После душа, даже не позавтракав, натягиваю джинсы и толстовку, впервые жалея, что в моем гардеробе в Москве нет вещей приличнее. Тот брючный комплект, купленный мною для вечеринки с Кириллом, не в счет – днем в офисе он будет неуместен. Несколько минут колдую над лицом перед зеркалом в ванной, замазываю темные круги под глазами, наношу несколько слоев туши на ресницы и подчеркиваю скулы румянами. Волосы оставляю распущенными: когда-то очень давно Кирилл говорил, что ему так больше нравится, а сейчас мне нужна любая мелочь в борьбе за его внимание. Уже перед самым выходом вдруг вспоминаю про что-то очень важное: беру с тумбочки тонкую цепочку с кулоном, которую сняла, отправляясь в душ. Несколько секунд разглядываю свой талисман, маленькую серебристую синичку на ладони, чувствуя, как на глаза набегают слезы, потом решительно обвиваю цепочку вокруг шеи и защелкиваю замочек. И словно становится легче.
Не давая себе возможности передумать, вызываю такси до офиса Гордеева. Сейчас разгар рабочего дня. Пробки по восемь баллов, снующие клерки в «Сити», запах кофе в коридорах и легкий шум за дверьми переговорных. Конечно, я не знаю, на месте ли Кирилл сегодня, но уповаю на свою удачу – она так часто от меня отворачивалась, должна мне выдать хоть что-то задним числом.
На стойке ресепшен меня встречает та самая Марина, которая неделю назад едва не вызвала охрану, чтобы не дать мне пробиться к Кириллу. Она меня, конечно, узнает. Вижу это по тому, как презрительно кривятся ее губы и как высокомерно она задирает нос. Хорошо, что хотя бы не пытается выставить за порог – видимо, помнит, что с ее боссом я знакома лично.
– Я к Кириллу, – сообщаю самоуверенно, рассчитывая застать секретаршу врасплох. – Он меня ждет.
– Кирилл Евгеньевич распорядился никого к нему не пускать, – пытается остановить меня Марина, но я, не глядя на нее, стремительно лечу к нужной мне двери за ее спиной.
– Меня он примет, – без стука распахиваю дверь кабинета Гордеева и застываю на пороге при виде высокой широкоплечей фигуры в темном костюме, силуэт которой вырисовывается на фоне большого окна.
Глава 33
Кирилл явно меня не ждал, но изумление на его лице быстро сменяется маской неприступности и равнодушия. А я в первый миг готова расплакаться от досады – надеялась, что после той чудесной прогулки по Москве и последовавшей за ней ночи любви я больше никогда не увижу на его лице подобного выражения, но вот мы снова там, откуда начинали неделю назад.
– Не помню, чтобы мы договаривались о встрече, – тянет Гордеев, скептически приподнимая бровь.
Я была готова к холодному приему, поэтому, даже несмотря на летящие в сердце ледяные стрелы, не позволяю себе сбиться с намеченного курса. Черта с два я струшу сейчас, когда столько всего уже позади! Он выслушает меня, чего бы мне это ни стоило.
– А что, твоим любовницам запрещено появляться без особого приглашения? – парирую я, бесстрашно встречая его взгляд.
Он хмурится. Его очевидное раздражение и мое взвинченное состояние накаляют атмосферу в просторном кабинете едва ли не до точки кипения.
– Ты мне не любовница. Этот статус еще нужно заслужить. – В хрипловатом голосе отчетливо слышны надменные нотки абсолютно уверенного в своей привлекательности самца, и я вдруг невпопад думаю о том, сколько их – готовых броситься по первому зову, выполняя любые прихоти в надежде заслужить его эксклюзивное внимание.
– Правда? – облизав внезапно пересохшие губы, гордо вскидываю подбородок и смело встречаю его взгляд. – Тогда кто я тебе?
Этот вопрос Кирилл оставляет без ответа, словно ему не хочется утруждать себя, объясняя мне очевидные для него вещи. Обогнув большой рабочий стол, он шагает навстречу и останавливается напротив меня. Близко не подходит – сохраняет дистанцию. И смотрит. Так пристально, так невозмутимо, так нагло, что я начинаю ощущать внутреннюю тревогу, в которой смешиваются самые разные эмоции, от нервозности и волнения до совершенно неуместного в этой ситуации чувственного возбуждения.
– Что тебе еще надо? – внезапно спрашивает он хмуро, засовывая руки в карманы брюк.
– Что мне надо? – задыхаюсь от возмущения. – Ты пропал на два дня! Я звонила тебе! Я…
– И? – перебивает нетерпеливо. – Не помню, чтобы обещал быть твоей нянькой.
От острого желания замахнуться и с наслаждением залепить пощечину по надменному лицу у меня даже ладонь чешется, но я вовремя одергиваю себя – не мне изображать оскорбленную невинность.
– Я хочу поговорить.
– Я занят. – Он демонстративно смотрит на часы на запястье. – У тебя есть три с половиной минуты, прежде чем я уйду в переговорку.
– Перенеси.
Он смеется. Кажется, что густой и бархатистый звук обволакивает каждый мой нерв.
– Много на себя берешь, – припечатывает грубо. – Пять лет молчала, а теперь два дня потерпеть не можешь?
Злость, которую я взращивала в себе с утра, вдруг отступает. И на ее место приходит боль – боль из-за того, что между нами все так, а не иначе и мне даже некого в этом винить. Кроме самой себя.
– Нам надо поговорить, – отказываюсь сдаваться, но голос звучит спокойнее, мягче. – Я настаиваю.
– Извини, конечно, что не могу исполнить твое желание по щелчку пальцев. – Теперь он откровенно издевается. – Но тебе придется потерпеть. По крайней мере, до вечера.
– Ты приедешь вечером? – Внутри вспыхивает огонек надежды.
– Вечером мы, – он намеренно подчеркивает это местоимение, – поедем к Кате и Паше.
– Сегодня?
– Да, Лера, сегодня в семь, – бросает раздраженно. – Катя приглашала. Или у тебя другие планы?
– Ты знаешь, что нет, – отвечаю ему так же грубо и, развернувшись, иду к двери.
– Куда собралась?
– Хочу купить Анюте подарок. Или это мне тоже запрещается?
Планирую гордо удалиться, хлопнув дверью, но властный окрик Гордеева заставляет меня застыть в нерешительности, так и не достигнув порога.
– Подожди.
– Что еще? – выдыхаю внезапно осипшим голосом, оборачиваясь к нему.
– Возьми. – Он подходит ближе и, удерживая мой взгляд, запихивает в карман моих джинсов пластиковую карту. Ту самую, которую я уже однажды отвергла. Но до того, как я успеваю выкрикнуть ему в лицо все, что он может делать со своими деньгами, мягко добавляет: – Я буду занят до самого вечера. Купи что-нибудь Нюте и от меня. Если не ошибаюсь, ей нравятся «Малышарики».
Я ощущаю себя так, словно меня ударили под дых. Слова о дочери наших друзей, неприкрытая нежность и теплота в его голосе, когда он говорит о малышке, его осведомленность о ее интересах играют со мной злую шутку. Поразительно, я смогла выстоять там, где замешаны наши с ним отношения, а сейчас вдруг оказываюсь на грани истерики. Перед глазами все дрожит и расплывается, а в сердце будто вонзились сотни острых иголок. Да что со мной такое, черт возьми? Я всегда знала, что Кирилл любит детей! Это было понятно по тому, как он общался со своими подопечными мальчишками в лагере. Почему же его откровенная и экспрессивная любовь к малышке Нюте так меня потрясла? «Потому что у вас могла бы быть своя Нюта, – услужливо нашептывает внутренний голос. – Если бы ты пять лет назад все не испортила, сделав неправильный выбор».
– Купишь? – с нажимом спрашивает Кирилл, так и не добившись от меня ответа.
Сглотнув тугой ком в горле, я киваю.
– Владимир свободен, – замечает он со странным выражением на красивом лице. – Может отвезти тебя в «Детский мир».
– Нет, я прогуляюсь.
Глава 34
Покинув офис Гордеева, я открываю приложение с картой на телефоне и целенаправленно иду к «Детскому миру». Динамичная прогулка немного успокаивает нервы, а огромный магазин вызывает восторг: в жизни не видела столько одежды, игрушек и детской мебели в одном месте. Процесс выбора подарков для дочери Паши и Кати настолько меня увлекает, что я даже не замечаю, как летит время и наступает вечер. Понимаю только, что провела за шопингом четыре часа подряд и спустила астрономическую, по своим меркам, сумму денег.
Пока я жду, чтобы продавец рассортировал покупки по пакетам, телефон в кармане джинсов начинает вибрировать. Сердце уже привычно пропускает удар, когда на экране высвечивается имя Гордеева.
– Купила все, что хотела? – рокочет в трубке знакомый голос.
– Да, – отвечаю односложно, отчего-то ужасно смущаясь.
– А от меня?
– И от тебя тоже, – не могу сдержать улыбки, вспоминая очаровательную пижаму с героями любимого мультфильма Анюты и мягкую Пандочку с розовым бантом. – С Катей созвонилась, она сказала, что таких игрушек у них нет.
– Я отправил за тобой Владимира, – деловито сообщает Кирилл после затянувшейся паузы. – Он должен подъехать минут через десять. Заедете за мной, и сразу к ребятам поедем.