з окружающих владык не принадлежало, и как ни силились те доказать обратное, ничего не удалось. Кто с миром к Милораду шел, все дошли, а кто с войной, месяцами бродили по окрестностям да так и не вышли к молодому славному городу. Деревья и камни будто сами хотели стать домами, дворцами, мостами. И люди потянулись, словно долгие годы ждали этого мига. А имя новому граду Милорад дал сразу – Златослава.
Долго правил славный княже. И под его рукой процветали город и округа. Нарадоваться на него не могли его подданные. Только так и не женился. А когда заводили разговор на эту тему, он переводил взгляд на реку, что всегда виднелась из его окна, и мечтательно вздыхал. Наследником назначил своего младшего брата. И когда пришел его срок, князь исчез. Говорят, он превратился в закат, чтобы, наконец, слиться со своей прекрасной возлюбленной – Златославой, чьей душе он дал тело, построив этот город. Ну а златые клены – это их общие дети. Такие нигде больше не растут, а увезенные в другие места превращаются в обычные. Вот такая история, моя милая…
Ива нисколько не удивилась, что хваленым портным оказался эльф, правда, с примесью крови какой-то другой расы. Из-за уж больно лукавой искорки в его небесно-голубых глазах Ива заподозрила в причастности к появлению на свет этого во всех отношениях замечательного господина какого-нибудь удалого гнома. Но представить эльфа и гнома вместе ей не удалось, и загадка осталась без разгадки, благо и Т’ьелх лишь гнусно ухмылялся на все ее попытки добраться до истины.
Сначала мастер долго ее рассматривал, потом они о чем-то пошептались на неизвестном знахарке языке, причем оба выглядели как два шкодливых мальчишки, весьма красноречиво поглядывая на девушку. Ей оставалось лишь изобразить из себя неприступную крепость, которой наплевать на всех вместе взятых шутников, и внутренне приготовиться к маленьким подлостям.
Подлость оказалась немаленькой.
– Что это?! – ужаснулась Ива.
– Твой костюм на маскарад, – ухмыльнулся Т’ьелх.
– Как это вообще надевается? О боги, Т’ьелх, это же одеяние… Златославы!!!
– Да, моя милая! – засмеялся эльф и, подхватив ее под мышки, закружил по комнате. – Да, моя хорошая!!! Именно так ее рисуют на гравюрах. Моя милая, ты – моя Златослава!
– Но… но, Т’ьелх, я не могу это надеть! Это же… это же… Ну пусть не богиня, но что-то очень им близкое!
– Глупости, девочка моя! Златослава – это земля, природа, душа этого места! Взять хотя бы то, как она явилась Милораду. В виде молоденькой девушки, а совсем не знатной дамы или гордой богини. Ты ближе ей, чем любая напыщенная магичка или холеная дворянка. Посмотри, душа моя, – Т’ьелх обнял ее сзади и повернул лицом к окну, – посмотри, какие клены, как прекрасны воды Триная в лучах заката, а простые булыжные мостовые, обшарпанные дома, черепичные крыши творят волшебство! Это такое же чудо, как приворотное зелье из простых трав или оберег из кусочка дерева. Короче, милая, все равно переделывать уже поздно.
– Ах ты, нахал!
– Да, я такой, и ты меня любишь.
– Слушай, по-моему, я просто смешно в этом наряде выгляжу, – вертелась перед зеркалом Ива, безуспешно пытаясь рассмотреть себя со всех сторон. – Нет, Т’ьелх, посмотри!
– Да. – Эльф обошел вокруг девушки. – Забавно.
– Ну вот! – уже готовая расплакаться всплеснула руками Ива. – Я же говорила!
– Странно все-таки, – задумчиво протянул эльф. – Сидит на тебе идеально. А общее впечатление… так себе. Может, мы что-то не так завязали?
– Не говори глупостей, Т’ьелх! Все мы так завязали! Просто мне не идет этот костюм. Слушай, Т’ьелх, – задумалась Ива, – а может, это знак? Что мы что-то не так делаем?
– Теперь ты говоришь глупости! – мигом вспылил эльф. – Я проделал слишком долгий путь и соберу все части этой глупой магической погремушки! Ни люди, ни боги не смогут мне помешать!
– Да, милый, я знаю, как это для тебя важно. Я только сомневаюсь в успехе этой затеи. Не думаю, что этот – как его? – Мнишек – вот так возьмет и продаст эту штуковину.
– Тогда украдем.
– Ты знаешь, как я к таким вещам отношусь. Да и как мы разыщем маленькую безделушку в огромном особняке?
– Душа моя, ты думаешь, это первая вещь, что я краду? – хмыкнул капитан. – Уж что-что, а сокровищницу я найду в любом доме, да и кабинет хозяина тоже. И потом – мне друг план его особняка принес.
Ива засмеялась:
– А что это за друг такой, если он столько для тебя делает?
– Да, в общем, и не друг. Так, знакомый. Но он мне должен. Вот и помогает.
– Ладно, как знаешь. Покажи карту.
Т’ьелх расстелил на столе помятый пергамент.
– Что ты с ней делал? – пробормотала девушка, склонившись над ним.
– И не спрашивай, – хохотнул эльф. – Кстати, родная, не вздумай заигрывать с хозяином вечера.
– Это еще почему? – рассмеялась Ива, одновременно и польщенная и оскорбленная запретом.
– Потому что он гомосексуалист.
– Кто?
– Мужеложец.
– Э… – Знахарка хоть и слышала о таком явлении, но ни разу не сталкивалась. – Бывает же.
Потом она мельком глянула на возлюбленного.
– Хотя я его понимаю. – Ива прижалась к нему, весьма откровенно проведя ладонями ниже спины.
– Нахалка, – хмыкнул эльф, целуя ее мягкие губы.
Касаясь его губ – то верхней, то нижней, то уголков, – она, похихикивая, предложила:
– Может, этим и воспользуемся? Ты его отвлечешь, а я пошурую в сокровищнице.
Эльф зарычал, и в следующее мгновение Ива оказалась прижатой спиной к кровати. Впрочем, ничего против она не имела.
– Ой! Что это?!
– Милая!..– укорил Т’ьелх.
– Дурной, – засмеялась девушка. – Не это! Вот это – в кармане, сбоку.
Мужчина перекатился на бок и, покопавшись в указанном месте, достал две небольшие деревянные пластинки округлой формы с непонятными, больше похожими на работу каких-нибудь насекомых вырезанными символами. Параллельно неровному краю шла тонкая золотая окантовка.
– А это и есть Алисия.
– И вот из-за этого весь сыр-бор? – Ива была явно разочарована неказистым видом древнего артефакта. – Дай посмотреть.
Эльф протянул ей пластинки и вновь опустил руку ей на бедро, целуя девушку в шею и явно намереваясь продолжить прерванное занятие.
– Надо же, как интересно, – пробормотала знахарка, словно не замечая его усилий.
– Что именно? – спросил он, тоже не отвлекаясь.
– Это дуб. Могу тебя авторитетно заверить, все это вырезано из самой сердцевины очень-очень древнего дуба. Более того, дерево само отдало этот кусочек себя. Я, правда, не представляю, как это возможно. Но точно могу сказать, что это часть живого дерева… Боги, до сих пор живого!
– Что?! – наконец оторвался от поцелуев ее любовник.
– Т’ьелх, дерево, из которого сделана эта вещь, до сих пор живо! Я это чувствую.
Ива прикрыла глаза. Даже в пору ее жизни в деревне, когда и сама не осознавала свои способности, она всегда чувствовала деревья, их жизнь, смерть, болезни, желания, потребности. Иногда ей казалось, что их она понимала лучше, чем людей. За то время, которое она провела вне дома, ее магические способности развились весьма сильно, а вот это «понимание» деревьев и вообще всего, что росло на земле, осталось прежним. Травнице хотелось думать, это оттого, что дальше некуда.
Как и в то время, когда она еще жила в деревне, она почувствовала, как мир изменился, стал глубже, ярче, полнее. Шершавая поверхность, казалось, сама терлась о подушечки пальцев. Каждая едва видная полоска ощущалась девушкой как артерия, по которой текла, словно кровь, история. Маленькая пластинка хранила в себе память тысячелетий. Ива глубоко вдохнула: в этом кусочке дерева была заложена магия целого леса – огромного, древнего, сурового. Знахарке казалось, на ее ладони бьется живое сердце.
– Любимый, ты прав: мы должны собрать все части этого артефакта. И, пожалуй, я знаю, кто нам поможет снять проклятие.
В конце концов, они все-таки пошли на маскарад. Эльф был укутан в черный плащ, который по идее должен был изображать Крадущегося Странника – одного из помощников Хаграма, бога всех воров, шпионов, авантюристов, а также всех, кто занимается делом в темное время суток, будь то охрана, творчество, грабеж, путешествие или что-либо другое. Крадущийся Странник, как считалось, бродил по ночным дорогам, трактирам, городам, будучи, так сказать, земными глазами своего повелителя-приятеля. Поговаривали даже, что он с превеликим удовольствием общается с людьми, да, впрочем, и с другими расами, не раскрывая себя. Обычно его изображали в виде высокого, чуточку сутулого, худощавого мужчины, закутанного в темные одеяния и обязательно в плащ с пряжкой-символом его хозяина.
Парочка из Ивы и Т’ьелха получилась просто загляденье. Изящное одеяние Златославы и знахарка будто существовали отдельно друг от друга: и та и другая выглядели премило, но совершенно не пересекались. А мужчина совершенно не походил на Крадущегося. Его эльфийская выправка, скользящая походка, плавные жесты за версту выдавали в нем представителя древней расы.
Влюбленные долго смеялись друг над другом, но потом решили, что все к лучшему. Для их дела удачнее, если окружающие заметят и запомнят несоответствие, даже забавность костюмов, чем их лица, которые тем не менее они закрыли масками.
Особняк господина Мнишека сиял огнями, как будто тысячи маленьких цветочных фей парили над ним. У ворот был затор из карет – как роскошных частных экипажей, так и наемных колясок – потому Т’ьелх и Ива сочли за благо немного пройтись. Помахав перед лицом мажордома пригласительными, эльф повел свою даму в зал. В этом городе все питали явную слабость к золотому цвету, однако здесь перебор был налицо. Все, что в принципе могло быть инкрустировано золотом, сияло этим цветом. Знахарка заморгала, чтобы избавиться от слезинки, так эта «красота» резанула по глазам.
– Звезды! – выдохнул эльф. – До этого я думал, что верхом безвкусицы является парадный зал моих светлых сородичей, но, оказывается, бывает и хуже!