– Ты хочешь сказать, что это та «кошка», – в качестве подтверждения своих умственных способностей сказала я.
– В каком смысле? – реакция оказалась противоположной ожидаемой. Жорик посмотрел на меня, как на абсолютную дуру. – Я хочу сказать, что сообщница Александра, по всей видимости, секретарша Николая, про которую ты рассказывала. Ты же сама говорила, что Клюшка доверяет ей и что только у нее есть доступ к его офису в нерабочее время.
– Ну да, – я изо всех сил старалась сдержать смех. – Я и говорю – «кошка». Это я ее так прозвала.
– Почему?
– Увидишь – поймешь, – не терпящим возражений тоном ответила я и принялась мыть посуду. – Просто странно, что у Клюшки под носом творятся такие дела, а он и ведать не ведает.
– Не вижу ничего странного! Он занят своими делами, ничего, кроме этого, не замечает.
– Знаешь, – на этот раз я была искренне благодарна Жорику, – я тоже в этом уверена. И рада, что ты думаешь так же. Мне очень важно понимать, что Николай невиновен. Спасибо, что помогаешь мне остаться при этом мнении. Все-таки он друг моей юности.
– А сейчас у тебя уже глубокая старость! – не оценив моих чувств, усмехнулся Жорик. – Меня здесь благодарить абсолютно не за что. Клюшка, похоже, чист. И этому я совсем не рад. Скорее всего, мы имеем дело с преступниками очень мелкого калибра. Вот если бы речь шла о сумме на порядок большей…
– Считаешь десять тысяч маленькой суммой? – во мне назревало раздражение. – Часто тебе приходилось с такими суммами в жизни сталкиваться?
– Знаешь, когда я подвергаюсь подобной серьезной опасности, я прошу больше.
Его слова показались мне обычным пафосом.
– Может, преступник – гуманист? – решила повредничать я. – Как бы ни себе, ни людям…
– Скорее всего, у него просто не умещается в голове сумма больше десяти кусков. Или, возможно, все не так просто.
– В смысле?
– Боюсь, что этой десяткой преступник ограничиваться не собирается. Возьмет эти деньги, потом попросит еще.
В этот момент заскрипел стационарный телефон. Я недоверчиво глянула на аппарат – обычно он пищал очень громко и бодро.
– Охрип, – я нежно погладила аппарат по корпусу, тот продолжал истерически хрипеть.
– Мне просто должны были звонить утром, я убавил громкость звонка, чтоб тебя не будить…
Жорик что-то подкрутил, и телефон снова заверещал звонким и убедительным звучанием здорового аппарата.
– Алло!
– Гражданка Кроль?
– У аппарата! – я дико обрадовалась Клюшкиному звонку.
– Есть новости. Жажду созерцать вас в своих скромных апартаментах.
– Это в офисе, что ли?
– Ну да, в офисе. Я здесь до двух, потом после пяти. Подъезжайте.
– Я буду не одна, – осторожно проговорила я.
– Очень плохо. С кем?
– С коллегой по расследованию, господин Клюшка, – я пыталась вести максимально честную игру. Раз Клюшка не виновен в ограблении Виктории, то незачем доставлять ему неприятности. Если у него есть что скрывать от посторонних частных детективов, он вправе заранее знать об их приходе. – Это детектив, которого наняла моя пострадавшая подруга.
Жорик, услышав такое мое откровение, начал зачем-то скакать по кухне, стучать себя кулаком по лбу и корчить странные рожи.
– Тебе плохо? Попей водички! – урезонила я его, прикрыв трубку ладонью, и вернулась к телефонному разговору: – Это ограничит ваши возможности, господин Клюшка? Качество новостей от этого пострадает?
В разговоре образовалась напряженная пауза. Видимо, Клюшка обдумывал ситуацию.
– А он наш? – спросил Николай наконец.
На этот раз пауза образовалась из-за меня. Со снисходительной полуулыбкой я рассматривала Жорика, нервно протыкающего салфетку карандашом. Надо же, еще и обидчивый.
– Наш, господин Клюшка, стопроцентно наш. Никаких других желаний, кроме как оградить мою подругу от неприятностей, он в отношении вас испытывать не станет.
– Я понимаю. – Клюшка расслабился и решил пошутить: – В вашем присутствии ни один здоровый мужчина не сможет испытывать никакие желания в отношении меня…
– Гм… А если я отлучусь?
– Впрочем, и без вашего присутствия тоже, – ловко выкрутившись, закончил фразу Клюшка. – Что ж, подъезжайте.
Я нажала кнопку «отбой» и унесла трубку на базу. Жорик демонстративно молчал.
– Нас ждут у Николая в офисе, – безразлично проговорила я и отправилась одеваться.
От обиды охранника остался неприятный осадок. М-да… Я и сама не подарок, а тут еще этот Жорик. Боюсь, мы никак не сработаемся.
– Послушай, – я заговорила первая, – я понимаю, ты на меня обижаешься. Но надо же как-то управлять собой. Раз нам нужно вместе работать, значит, мы должны подстраиваться друг под друга.
– Я не обижаюсь, – Жорик вызвал лифт, – просто лишний раз убеждаюсь, что женщина на корабле приносит сплошные несчастья. Кто тебя за язык тянул? Никак нельзя было сказать, что я твой друг или еще что-то?
– Что именно? И с какой стати в таком случае я взяла тебя в столь личное и не нуждающееся в лишних ушах дело? Любая ложь в данной ситуации выглядела бы подозрительной.
– Все равно! Хорошо еще, что ты имени моего не назвала. Ни один нормальный человек в присутствии детектива себя спокойно чувствовать не будет.
– Заметила по себе, – огрызнулась я.
– Ни одной мыслью больше с тобой не поделюсь! – продолжал возмущаться Жорик. – Ни одним открытием! Будешь получать только конкретные указания к конкретным действиям.
Я аж поперхнулась от такой наглости.
– Отлично! В таком случае я буду действовать так же. Посмотрим, кому быстрее удастся найти этого Александра. Не забывай, «кошку» ты бы без меня в жизни не нашел!
– Тебе просто повезло! – отмахнулся Жорик. – Стечение обстоятельств.
На этот раз инициатором полного игнорирования друг друга стала я. Молчать, как выяснилось уже через пять минут, оказалось занятием скучным и тяжелым.
– А где машина? Ты же говорил: «Я за тобой заеду! Я к тебе приеду!» – тоном дамы, не ведающей, как выглядят поезда в метро, поинтересовалась я.
– Заеду – относилось к общественному транспорту. А ночью я приехал на такси, – сухо ответил Жорик.
– Ах, такие расходы… Я тебе что-то должна? – ехидно поинтересовалась я.
– Хочешь, компенсируй стоимость такси. Не откажусь, – несмотря на серьезность тона, глаза охранника откровенно смеялись.
Было бы красиво вытащить сейчас из набитого бумажника несколько крупных купюр, вложить их в руки охранника и пожелать, чтобы он «ни в чем себе не отказывал». Но здравый смысл оказался сильнее.
– Виктория компенсирует, – сдала свои позиции я. – Она обещала оплачивать текущие расходы.
– Катя, у тебя невыносимый характер! – На этот раз глаза Жорика не смеялись, и мне стало как-то не по себе.
– Я вообще-то шучу.
– Невыносимый характер и дурацкое чувство юмора!
После этого мы еще минут двадцать спорили, по какой линии метро быстрее добираться и где удобнее делать пересадку.
Глава шестая,в которой каждый из героев открывается с наихудшей стороны
Буквально через час я прижималась лбом к прохладной обивке кожаного кресла в Клюшкином кабинете, сгорала от стыда, с трудом сдерживала слезы и жалела, что вообще знакома с Георгием Собаневским. Клюшка кусал губы и, превратившись весь в комок нервов, следил за передвижениями Жорика. Тот размахивал корочкой оперативника, расхаживал, переполненный чувством полнейшей вседозволенности, по Клюшкиному кабинету, по-хозяйски заглядывая в ящики шкафа, и сыпал бесконечным потоком обвинений, фактов, имен, дат, нецензурных выражений и угроз.
– Ты кому, падла, голову морочишь?! – Жорик вдруг перестал метаться. Выставив вперед челюсть и гневно сверкая глазами, он надвигался на Николая. – С тобой по-хорошему пока разговаривают, а ты, скотина, понты колотишь? Я к тебе со всей душой, а ты?! Да я и тебя, и весь этот твой гадюшник в порошок сотру! – угрозы эти Жорик выкрикивал, приблизившись почти вплотную к хозяину кабинета.
Брызги чужой агрессивно-ядовитой слюны оседали на аристократичном лице Николая, смешиваясь с мелкими каплями его собственного пота. Бледный от обиды и унижения, не шевелясь, Клюшка смотрел прямо перед собой и ждал, когда опер прекратит кричать.
Я совершенно не знала, что мне делать. Было во всей этой сцене, а точнее, в поведении Георгия что-то совершенно неестественное, будто Жорик, фальшивя и переигрывая, исполнял привычную, давно надоевшую ему роль.
Эта театральность настолько сбила меня с толку, что я даже не знала, правильно ли будет пытаться остановить поток выливаемой на Клюшку грязи. Может, на самом деле ничего плохого Георгий не делает? Может, я просто чего-то не понимаю? Не может быть, чтобы Жорик, которого я в принципе уже считала другом, вдруг оказался полной сволочью.
«Ты просто боишься вмешиваться и ищешь этому оправдания!» – безжалостно заявляла мне совесть.
Начался весь этот цирк, едва мы переступили порог кабинета Клюшки. Выяснилось, что Николай с Георгием прекрасно друг друга знают.
– О нет! – увидев Жорика, Клюшка закатил глаза и тихо выругался. – И этого субъекта вы, Катерина, назвали нашим человеком? Разочарован.
Жорик, тогда еще вполне представлявший собой нормального детектива, широко улыбнулся и, не спрашивая разрешения, прошел в кабинет. Я, всем своим видом изображая недоумение, последовала за ним.
– Убирайтесь! – Клюшка тоже улыбнулся, хотя в глазах его при этом мелькали огоньки ярости. – Ликбез отменяется. Тебе, Георгий, я ничего не скажу.
– Скажешь. Иначе говорить начну я. Причем разговаривать буду исключительно с властями и журналистами. – Жорик, постепенно начиная наглеть, без разрешения плюхнулся в кресло. – К тому же только о тебе, Николаша.
– Тебе мало неприятностей? – Клюшка уже перестал улыбаться. – Уж не знаю, чем ты занимаешься сейчас, но и с этого места работы тебя тоже выпрут в два счета, стоит мне сделать пару звонков. Не говоря уже о том, что я могу выставить вас обоих из моего кабинета, пригласив охрану, или вообще вызвать полицию.