Я не решилась признаться, что и не думала наряжаться, а просто едва успела вылезти из ее вещей и собрать их.
Приехав к Виктории, мы на цыпочках пробрались в ее комнату.
– Сначала необходимо отметить благополучное задержание нашего шантажиста. – Вика закрыла дверь и принялась создавать «подобающую» обстановку.
Приглушила свет, щелкнула пультом, оживляя музыкальный центр, и полезла в бар.
– Знала бы, что будет такой вечер, попросила бы Татьяну перед уходом камин развести. – Вике, как всегда, необходим был самый изысканный антураж. – Знаешь, у меня в комнате так уютно, когда горит камин! Только я сама разжигать не умею.
Я умела. Правда, ранее не пробовала. Мягкая, теплая лень уже обволокла все существо, и двигаться совершенно не хотелось, но я переборола себя и решила попробовать.
– Знаешь, – Виктория задумчиво смотрела на меня сквозь бокал, – сейчас я даже благодарна этому злосчастному Александру. Если бы не он, – лицо Вики казалось неестественно растянутым, что вносило еще большую долю нереальности в происходящее, – нам, возможно, никогда не представилась бы возможность поговорить просто так. Не о делах. Как в былые времена…
В общем-то она была права. И шантажисты, как выяснилось, могут приносить пользу.
– Да, – я тоже настроилась на романтичный лад. – Хорошо, когда можно спокойно пообщаться со старыми друзьями. Извини, конечно, что я лезу, но, знаешь, последнее время у меня складывается ощущение, что ты поменялась с собственным бизнесом местами. Не он работает на тебя, а ты – на него.
– Я получаю у него достойную зарплату! – как обычно, Виктория пресекла мои попытки сбить ее с пути истинного. – Не будем об этом. Расскажи-ка лучше, что у тебя с нашим опером?
«Ой, – я тоскливо поморщилась. – Только этих бабских разговоров мне сейчас и не хватает».
– Что у вас с Жориком? – настойчиво повторила Виктория.
– Общих детей точно нет, – заверила я.
– А будут? – не отставала подруга.
Пришлось городить полный бред.
– Будешь приставать с глупыми вопросами – сделаем. А алименты я с тебя вычитать буду, трактуя происшедшее как производственную травму. Ты ж наш работодатель…
– Родила «при исполнении»! – захохотала Виктория.
– Не выдумывай, – отмахнулась я. – Видишь, с ним даже преступника по-человечески поймать не получается… И потом, не моего это склада человек.
Выражение лица Виктории вдруг резко изменилось. Она побледнела и, указывая дрожащим пальцем куда-то за мою спину, прошептала: «Что это?» Решив, что из-за моего недоброго отношения к Жорику подруга вряд ли станет так волноваться, я проследила за ее взглядом и тоже сдавленно вскрикнула.
– Роза, – совершенно осипшим голосом произнесла я, – черная роза…
Прямо под открытой форточкой поперек туалетного столика Виктории лежала самая настоящая черная роза. Капельки воды перетекли со стебля на полированную поверхность. Из-за тусклого освещения они казались темными. Черная роза лежала в черной луже своей черной крови. В черной комнате, в самый черный день моей жизни… Отчаянно заклокотавшая в моей душе догадка разрывала грудную клетку на тысячу частей. Я вскочила.
– Я сама вижу, что роза! Как она сюда попала?! – Виктория кинулась к окну. – Когда мы вошли в комнату, ее здесь не было!
– Не было, – подтвердила я и схватила подругу за руку, оттаскивая ее от окна и задергивая тяжелые гардины. – А значит, преступник подбросил ее только что, следовательно, оставаться возле окна небезопасно.
– Но я хочу увидеть его! – Виктория рвалась из моих рук.
– Стой! – я оставила ее посередине комнаты, а сама отодвинула угол шторы. На карнизе никого не было. – Никого! – честно констатировала я.
Вика подбежала, дабы убедиться самостоятельно.
– В подъезд! – закричала она. – Он наверняка вылез на карниз через подъездное окно! Бежим скорее!
Я снова вцепилась в подругу:
– Ты с ума сошла! Надо сначала форточку закрыть! У тебя дома ребенок! Если каждый желающий может так легко проникнуть к тебе в дом…
Долго уговаривать Викторию не пришлось. Впрочем, и процедура закрытия форточки, увы, не заняла много времени. Вика фурией кинулась к входной двери.
– Никого!
Забыв про лифт, Виктория зацокала каблуками вниз по лестнице. Я едва поспевала за ней. Консьерж с огромным трудом понял, чего мы от него хотим. После чего клятвенно уверил, что ближайшие полчаса ни одна живая душа в подъезд не заходила.
– Выходит, у него есть ключ от второго входа… – Вика говорила, скорее, сама с собой. – Но откуда?
– Нет-нет, – заверил охранник, – у меня здесь все фиксируется, – он показал на какой-то прибор. – Дверь второго хода сейчас не открывалась. Если бы открылась, тут бы лампочка загорелась. Вам нужна помощь?
– Нет, – отмахнулись мы с Викой.
– Может, это кто-то из жильцов? – подкинула я идею.
Виктория отрицательно покачала головой и какой-то деревянной походкой направилась к лифту.
– Что ты там говорила про чердак? – спросила она уже возле своей двери.
– Даже если преступник и проник в подъезд через чердак, он уже десять раз успел бы сбежать, – заметила я. – И потом негоже нам без мужиков в такое время на чердак лазить. Может, консьержа пошлем?
Как и ожидалось, Виктория, смертельно боявшаяся предать историю с шантажом огласке, отказалась.
Вернувшись в комнату, мы обе находились в крайне подавленном состоянии. Зазвенел телефон. Виктория вяло перекинулась с маленькой, почти незаметной трубкой парой слов.
– Жорик звонил. У него какие-то новости, просил, чтоб ты его дождалась у меня, – индифферентным тоном произнесла Вика.
– Дождусь, – с той же интонацией ответила я.
– Господи, – Виктория вдруг закрыла лицо руками и заплакала. – Ну за что мне все это? Вечное разочарование… Бесконечные предательства…
Виктория фактически озвучивала мои мысли. Я подошла к подруге и неумело провела рукой по ее волосам.
– Не плачь, – только и смогла сказать я.
– Что не плачь, что не плачь! – взорвалась Виктория. – Если бы ты знала, Катюша, как я устала! В этом жестоком мире страшно быть сильной, преуспевающей и, уж упаси боже, удачливой. Атмосфера вокруг тебя просто пропитывается ложью, корыстью, предательством…
У меня к горлу тоже подкатил комок слез.
– Ну, хоть ты у меня есть. – Виктория прижала мою ладонь к своей щеке и попыталась улыбнуться.
Меня охватил какой-то совершенно мистический ужас. Ведь я тоже, как и все, обманывала Викторию, которая, как выяснилось, безгранично доверяла мне! Осознание этого факта оказалось довольно мучительным и причинило невыносимую боль. Мысли смешались окончательно. «Господи, Шурик, откуда ты взялся со своими розами?!» – вопрошала я про себя.
– Хоть ты у меня осталась, – продолжала рыдать Виктория. – Ты родная. Ты из детства. Ты не предашь…
Меня начало трусить. Я обхватила голову руками и попыталась прийти в себя. «Не реветь! Не реветь! Не слушать! – приказывала я себе. – Тебе нельзя реветь! Не смей!»
– Я расскажу тебе кое-что. – Вика наконец перестала плакать. – Отважусь на еще одно роковое признание.
Я внимательно следила за ней, стараясь придать лицу более оптимистичное выражение.
– Эта история – о смерти и о любви, – пафосно начала Виктория. – О великой любви, мать ее!
– Тише-тише, – я протянула Вике бокал.
– Да, сейчас я успокоюсь, – покорно закивала подруга. – Мне действительно необходимо все тебе рассказать. – Вика тяжело вздохнула. – Катя, мы взяли не того парня. Вернее, Александр – преступник и негодяй, но делал снимки и писал письмо не он. Я теперь точно знаю, кто шантажист. Этой розой он обнаружил себя. Кинул мне ее, как насмешку…
– Зачем?! – ошарашенно спросила я.
– Чтобы я поняла, что все намного серьезней, чем даже можно себе представить. Слушай…
И Виктория принялась излагать.
Глава десятая,в которой излагаются две поистине трагичные истории
Похороны мужа… Стройная фигура в длинном черном платье, прямая словно натянутая струна, идет за гробом. Нет, Виктория не плачет, все свои слезы она уже выплакала вдали от любопытных глаз. Так гадко Вика еще никогда себя не ощущала – путаные, беспорядочные, бессвязные обрывки последнего разговора с Виктором не давали покоя.
В тот роковой день Вику разбудил резкий свет, ворвавшийся в реальность вместе с медленно входящим в комнату Виктором. От мужа разило перегаром. Волосы были всклокочены. Красные безучастные глаза смотрели куда-то сквозь жену.
– Вика, я думаю, вам с Дарьей лучше уехать из города на пару недель, – сказал он.
Виктория, поморщившись, глянула на часы. Четыре утра! Раньше Виктор никогда не позволял себе такого. Но с тех пор, как он отказался продолжать начатое с Викторией дело и попытался открыть собственный бизнес, отношения в семье в корне изменились, а взаимопонимание категорически не ладилось.
– С чего это вдруг? Я не могу, у меня работа. – Вика наконец осознала, чего от нее хотят.
– Дорогая, ты можешь хоть раз в жизни поступить так, как прошу я?
– Да, если ты аргументируешь свою просьбу.
– Я влетел в довольно крупную сумму. Возникнут осложнения, если мой кредитор сможет иметь свободные подступы к моей семье.
Виктория, не стесняясь, выругалась – просила же она этого идиота не лезть на рожон, умоляла остаться в семейном бизнесе и не артачиться!
– Ты что, не в состоянии вовремя погасить кредит? – фыркнула Виктория.
Муж назвал сумму. Дело действительно пахло жареным. Виктория лихорадочно принялась высчитывать свои потери в случае отъезда. Их сумма превысила долг Виктора.
– Я дам тебе эти деньги. Займу у новых компаньонов. У меня в ближайшее время намечается парочка серьезных контрактов, так что спокойно отдадим и забудем.
– Не надо. Я еще способен защитить свою семью и не брать деньги у жены!
– Так действуй! В чем тогда дело? – возмутилась Виктория. – Только защитить – это не значит спрятать. Делай что должен, без ущерба для моего бизнеса, пожалуйста.