– Понятно. А ты сама, естественно, не звонишь, считая это ниже своего достоинства и обрекая подругу на вечное одиночество, – кинулся защищать Викторию Шурик.
– Я же знаю, что у нее не будет на меня времени, – начала оправдываться я.
– Послушай, – Шурик замялся, – ну, с «мечталками» это я, конечно, зря. Погорячился, так сказать. Не обижайся. Лучше скажи мне, что именно она про меня говорила?
– Что ты – гнусный вымогатель, пользующийся ее расположением, – не моргнув глазом, честно ответила я.
Шурика это явно зацепило.
– Но почему? Разве я дал повод так думать?
– Да, – безжалостно отрезала я, – начиная прямо со своего появления…
– Что же мне теперь делать? – Шурик вовсе не советовался со мной, просто рассуждал вслух. – Завтра же пойду к ней с личными объяснениями.
– Упаси боже! – не на шутку перепугалась я. – Тебе ни в коем случае нельзя у нее появляться! Тебе надо немедленно оставить ее в покое.
– Это еще почему?
Я не до конца определилась, можно ли доверять Шурику. И замялась, прежде чем ответить.
– Кэт, – Шурик взял меня за руки, и я почувствовала, что для него действительно важно происходящее. – Я не так часто прошу тебя о чем-то. Расскажи мне все, что знаешь.
Шурик не спускал с меня вопросительного взгляда. Я вспомнила о просьбе Жорика не наделать глупостей и решила, что рассказывать буду не все.
– Хорошо, слушай, – начала я. – Только упаси тебя бог предпринять хоть что-то в этой ситуации, не поставив меня в известность. Или утаить от меня какие-то значимые детали происходящего.
– Обещаю, – серьезно проговорил Шурик.
И я пересказала ему творящуюся вокруг Виктории чертовщину. Не упустив при этом и подробности ее похода в «Надежду», и общения с Санькой. Шурик напряженно ловил каждое мое слово. Широко расставив ноги, он раскачивался, перебрасывая вес с одной ноги на другую. Обычно он так делал, когда нервничал.
– М-да… – произнес он, когда я окончила рассказ. – И теперь Виктория думает, что я не на самом деле влюблен и что я шантажист? Выходит, не зря я говорю, что мне стоит объясниться с ней.
Естественно, при такой постановке вопроса во мне проснулся эгоизм.
– Вот этого как раз пока не следует делать! – наставительно произнесла я. – Виктория уверена, что ты – преступник. В данный момент ты не можешь рассчитывать на ее доверие ни при каких условиях. Да сам посмотри на ситуацию! Уж очень все сходится. В глазах кого угодно ты и есть тот самый шантажист.
– Послушай, – Шурик закачался в ускоренном темпе, – я не могу быть шантажистом хотя бы просто потому, что я и так прилично зарабатываю.
– А почему же ты тогда пропал после окончания рекламного времени Клюшкиной службы знакомств? – Я скривилась. – Как ты вообще мог вляпаться в подобную бредовую историю с романтическим знакомством?
– Объясняю – я не работал у Клюшки. Понимаешь? Однажды Клюшка решил похвастаться мне, что к нему обратилась сама Виктория Силенская. «Конечно, уже на следующий день она отменила свой заказ, – досадливо морщился Николай, разливая нам коньячок по рюмкам, – но все же внимание этой дамы мне очень польстило». Я тут же накинулся с вопросами – Виктория давно была мне интересна. Я случайно натыкался на ее имя в городских чатах, посвященных малому бизнесу, и всегда отмечал, что это умная женщина. Даже профиль зачем-то смотрел. Еще и красивая, и не замужем… Услышав ее имя от Клюшки, я, естественно, тут же спросил, всегда ли он так тщательно хранит анонимность своих клиентов. Тот оживился до невозможности, стал причитать, что это первый раз в жизни, когда он открыл имя заказчика, и только потому, что я «свой». В общем, под это дело я выторговал у него точную формулировку заказа Виктории и ее контактный телефон. «А, все равно она отменила заказ. Только объясни, зачем тебе? – спрашивал Клюшка. Я честно сообщил, что Вика мне нравится. Клюшка тут же решил извлечь из меня коммерческую выгоду, выдумав это самое „демонстрационное время“. Но об этом я узнал позже. Просто спустя десять дней, когда мы с Викой стали уже…» – Шурик замялся.
– Продолжай.
– В общем, позже Клюшка спросил: «Как успехи?» Я ответил, что мы общаемся. И тогда он решил всех разыграть. Ну что сделаешь, очень уж ему хотелось Вику в клиентки заполучить и денег с нее содрать. Я, когда узнал от Вики об этом «рекламном времени», чуть морду Клюшке не набил. Но он вроде пообещал отстать. А вот с Викой… Первая встреча прошла замечательно. Я был…
– Избавь меня от подробностей, – сухо перебила я.
– Да, конечно, – Шурик виновато улыбнулся. – Я купил тогда маленький букет, вернее, я хотел бы, чтобы это был букет, но продавался только укроп. Знаешь, такой необычный, гигантский, цветущий. Чем не цветы? Я написал записку с текстом: «Позвони, если ты со мной» – и вложил в букет.
На этот раз костяшками по лбу постучала я:
– Шикарный способ выражения чувств! С чего ты взял, что она найдет эту записку-то?
– Не знаю… Мне казалось, барышни всегда ищут в букетах записки. В фильмах, по крайней мере… Иначе зачем им дарят цветы?
– В фильмах актрисы заглядывают в букеты, когда их приносят им за кулисы. Чтобы определить, от кого из поклонников цветы. А тут и так было ясно, от кого, с чего ж было искать записку? Тем более что записки обычно прикладывают к шикарным корзинам с цветами, а не к пучку укропа…
– Это я потом уже понял, – отмахнулся Шурик. – А все это время меня мучили сомнения: а вдруг я просто не понравился ей и она решила не звонить? Или, может, я никогда и не был ей интересен. Ведь я все время сам звонил, навязывался, так сказать… Потом понял, что неправ. Хотел красиво исправить положение. Искал подходы. Не намекал я этой розой на ее мужа! Просто она говорила когда-то, что это ее любимые цветы. Надо же, как все обернулось…
– Весело, – грустно произнесла я. – Пока не найдется настоящий шантажист, тебе нет смысла появляться. Они все равно тебе не поверят. Ни она, ни Жорик. Слишком много совпадений, указывающих на тебя. Зачем было к Дашке приставать, ненормальный?
– Ну, – Шурик рассмеялся, – не так-то просто смириться с мыслью, что любимая женщина отказалась от тебя. Я шатался там по окрестностям, заглядывал в окна. Увидел Дашу. Мне казалось, что можно выяснить через ребенка, не появился ли у Вики новый мужчина…
– Никогда не думала, что мне будет так невыносимо оттого, что ты окажешься таким идиотом, – тяжело вздохнула я.
– Не понимаю, чего ты-то переживаешь?
– Очень грустно понимать, что ты разлюбил меня, – честно призналась я.
– Это еще почему? – ошарашенно спросил Шурик.
– Не за себя, за идею обидно, – продолжала я, давно заметив, что от некоторых комплексов можно избавиться, говоря о них вслух. – Ведь настоящая любовь в нашем понимании – это нечто вечное. Осознать, что ты разлюбил меня, автоматически означает признать, что ты никогда не любил меня по-настоящему. А если даже то, что было у тебя ко мне, – не любовь, то я не знаю… Это рушит мою веру в сказочку о наличии в мире чего-то настоящего. Хотя, может, ты не тот человек…
– Кэт, но ведь ты сама меня бросила, – мягко сказал Шурик, пожимая плечами, и я ощутила, что он совсем не понял мою предыдущую мысль. Ну вот, теперь и взаимопонимание покинет нас, и что тогда останется между нами?
– Неважно! – я вдруг почувствовала необычайный прилив энергии. – Итого, мы порешили, что ты пока не можешь показываться Вике на глаза.
– Это ты порешила, – осадил меня Шурик. – Я пока еще ничего не решил.
– Но я должна быть в курсе твоих планов! – возмутилась я. – Ты же обещал! Я нервничаю…
– Ну ладно, – Шурик уже сам был не рад своим обещаниям, – будем считать, что пока я откладываю свои объяснения с Викой.
– Более того, – настаивала я, – ты должен делать все возможное, чтобы Жорик не узнал, что ты – это ты. Понимаешь? Тебя ведь могут даже упрятать за решетку!
– Спасибо, конечно, за заботу, – Шурик замялся, – но знаешь, если ко мне подойдут и, вот как ты сегодня, спросят: «Зачем ты пристаешь к Виктории Силенской?» – я буду вынужден ответить честно. А так, естественно, постараюсь пока себя не выдавать. Собственно, Жорик легко узнает обо мне, переговорив с Клюшкой.
Я внутренне похолодела. Господи, как же мне не допустить, чтобы опер вышел на Шурика?
– Я понял, – Шурка мечтательно потер ладони, – мы проведем с тобой самостоятельное расследование и сами найдем шантажиста, сняв, таким образом, с меня всякие подозрения.
Я, конечно же, не верила в успех подобного мероприятия, но согласно закивала в знак солидарности. Мы договорились созвониться завтра, после чего Шурик вымолил у меня разрешение не провожать меня до дома. Я благосклонно позволила ему отправиться досыпать и удалилась.
Лифт не работал, и пришлось подниматься пешком. Сидя на корточках, откинув голову к стене, под моей дверью спал Жорик. Я выразительно кашлянула, опер мгновенно открыл глаза и подскочил.
– Слава богу, с тобой все в порядке, – он порывисто кинулся ко мне. Потом, видимо вспомнив мое дурацкое «сейчас не время», тут же застыл. – Извини. Я просто волновался. Ты забыла телефон у Виктории, я зашел занести его, а тебя нет. Как чувствовал, что нельзя было отпускать тебя одну в такое время. Я уже собирался выяснять личность таксиста, который тебя увез.
– Ох, – мне стало вдруг дико неудобно, – я просто гуляла, со мной ничего не произошло. Я и подумать не могла, что ты приедешь…
Я совершенно не привыкла, чтоб за меня волновались, чтобы меня ждали. Я намеренно внушила всем близким, что со мной никогда ничего не случается. Отвоевав себе тем самым приличный клочок свободы и возложив еще пару камушков на плацдарм одиночества. Сейчас мне было и дико стыдно и ужасно приятно одновременно. Я заставила себя не выдать Жорику своего волнения и принялась открывать дверь.
– Ладно, раз у тебя все хорошо, – произнес, успокоившись, опер, – я пойду…
– Куда ты пойдешь в три часа ночи? – возмутилась я. – Оставайся уж. Кресло в кухне разложить не долго.