– Надо же! – Виктория восхищенно вздохнула, хотя я миллион рассказывала при ней о знаменитости их с Дашкой дома, – Перейдем к делу! – скомандовала она и достала из сумочки сигареты. – Катя, переговоры с преступником будешь вести ты.
Она сказала это таким тоном, будто повышала меня по службе.
– Мне нельзя! – Вика поймала моё настроение и принялась жаловаться, – Послезавтра начинается активная предвыборная кампания. Я теперь у всех на виду!
– Подожди, – я вдруг вспомнила о выбранной тактике поведения, – А как же насчет «решать проблемы по мере возникновения»? О чем я буду вести переговоры?
– Дело в том, что шантажист таки объявился! – траурным шепотом проговорила она и вновь полезла в сумочку, на этот раз не за сигаретами.
– Вот! – она протянула мне два снимка и письмо.
Я долго рассматривала фотографии. Внимательно вглядывалась в невозмутимый профиль Виктории, держащейся за дверную ручку на крыльце Клуба Знакомств. Не менее скрупулезно исследовала кадр, отражающий, как Виктория садится в желтое такси.
– Хорошие работы, – прокомментировала, наконец, я, – Ты здесь очень хорошо получилась. Жалко, правда, мыльницей снимали, поэтому качество плохое…
Присутствующие промолчали. Я принялась за письмо, стала читать его вслух.
– «Это лишь несколько снимков. Начало волшебной истории. Мы оба знаем, что было дальше. Стоит ли печатать остальные фотографии? Стоит ли публиковать их в прессе? Особенно мне удались последние кадры. Те, что сделаны за городом. Я назвал тот цикл «Спящая красавица». Не присылаю вам эти снимки из соображений цензуры. «Обнаженный политик!» «Силенская в постели с первым встречным!» «Виктория Силенская охотится на мужчин в клубах знакомств» Газеты будут в восторге! Не волнуйтесь, потеряв доверие клиентов и избирателей, вы сможете начать карьеру фотомодели. Даю вам время подумать. Скоро выйду на связь. Прошу за пленку немного. Всего десять тысяч долларов. Памятуя о том, что ваше пожизненное хобби – совершение опрометчивых поступков, предупреждаю: ВЫ НАХОДИТЕСЬ ПОД ПОСТОЯННЫМ НАБЛЮДЕНИЕМ. ЕСЛИ Я СОЧТУ ВАШЕ ПОВЕДЕНИЕ ОПАСНЫМ ДЛЯ МОИХ ПЛАНОВ – ПЛЕНКИ БУДУТ ОПУБЛИКОВАНЫ.», – я перевела дыхание, – М-да…У нас талантливый шантажист…
– Это еще почему? – встрепенулась Виктория.
– Пишет хорошо, – сострил Жорик.
– Да нет, – я принялась объяснять, – Работает правильно! Следов не оставляет. Обычно, фотографируя мыльницей, отдают пленку для печати в какие-нибудь студии. На обратной стороне снимка часто пишут для рекламы координаты студии. Можно было бы расспросить приемщиков.
– На этих, – Жорик кивнул в сторону снимков, – Никаких подписей. В городе штук тридцать пунктов печатания фотографий… Можно, конечно, все обтопать…
« «Обтопать», надо же такое слово выдумать!» , – мысленно фыркнула я.
– Был бы толк! – продолжал тем временем охранник, – Может, преступники эти фотки дома творили!?
– Почему «преступники»? – переспросила я, – Только что был один. Они что, размножаются?
– Не знаю, – Жорик проигнорировал шутку и говорил очень серьезно, – По крайней мере щелкал – не Александр.
– А кто? – зачарованно спросила я, буквально заглядывая в рот к гениальному сыщику, – В смысле, почему ты так решил?
– Катя! – Виктория резко выдернула меня изо рта охранника, – Ты и в самом деле, похоже, спишь! Когда я садилась в такси, Александр уже сидел в машине, а снимок, как ты видишь, сделан издалека… Наличие сообщника очевидно!
Мне сей факт, очевидным не казался, и я немного обиделась. «Что ж я, глупее всех, что ли?» – заскулило в мыслях СобственноеДостоинство.
– Вот и я говорю, – для реабилитации в собственных глазах пришлось срочно блистать эрудицией, – Работают явно профессионалы. Даже не к чему прицепиться, чтобы начать поиски. И текст отпечатан на электронной печатной машинке. Вот, если б на механической… Мы б машинку тут же идентифицировали. Там у каждой конкретной машинки конкретные дефекты… По-разному буквы выглядят… Скажем, у нас в редакции «Ф» слишком тугая, поэтому на листе всегда бледная выходит…
– Фигня! – скептически усмехнулся Жорик, но тут же вспомнил, что не должен со мной ссориться и принялся растолковывать, – На самом деле любое печатное устройство можно идентифицировать. Криминалисты именно этим и занимаются. Было бы что, они уж опознают! А у нас нечего. Не слишком-то хочется конфисковывать все печатные машинки города…
– Электрическая машинка лишена дефектов, значит лишена личностных характеристик! – обрадовавшись возможности продемонстрировать свое моральное превосходство, воскликнула я, – Поверьте журналисту! Я их столько на своем веку повидала! Наш преступник знал, что делает. На его примере можно прямо пособие для шантажистов выпускать.
– Что ты всё о мрачном… Надо промахи этого гада искать, а не удачи расхваливать! – возмутилась Виктория.
Я прикусила язык. Виктория находилась сейчас не в том состоянии, чтобы с ней спорить.
– Очень интересна информация про чердак, – Жорик послушно принялся искать промахи, – Письмо Виктория нашла пару часов назад, на своей тумбочке для всяких бабских причиндалов…
– На туалетном столике! – нервно поправила Виктория.
– Ну да, – продолжал Жорик, – Охранник подъезда утверждает, что никто подозрительный в подъезд не входил. Говорит, ходили только жильцы.
– Значит, наш шантажист живет в Викином подъезде! – обрадовалась гипотезе я.
– Не факт. Может, он входил через чёрный ход вместе с кем-то из жильцов… Охраннику посетителей чёрного хода не видно…
– Исключено, – оборвала Виктория, – Мои соседи – народ очень осторожный. Зайти с черного хода может только тот, кто знает код.
– Но, может кто-то проговорился…
– Говорю ж, народ осторожный!– Вика перебила Жорика и закурила, – Прямо в квартиру проник, представляешь?! А если б Дашка была дома?! Хорошо, что никого не было… Вот вам и бронированная дверь с сигнализацией…
– Что же теперь делать? – только и смогла спросить я.
– Ждать, – неопределенно развел руками Жорик, – Как только шантажист даст нам возможность обратной связи, (а он это сделает, потому что ему необходим ответ Виктории), мы отправим его вести переговоры с Катей Кроль. К тому времени, думаю, я уже составлю план.
– Вика, ты собираешься заплатить деньги? – спросила я.
– Я – да. Я собираюсь, – Вика смотрела прямо перед собой, – Это не настолько большая сумма. Сама понимаешь, чем чревато открывать сейчас войну. Сволочь! – Вика таки сорвалась, её начало трясти, – Как ему только в голову пришло наделать эти снимки?! Какая низость!!! Какой тон!!! Падаль!!!
– Успокойся, – я налила ей стакан воды. Вика резко выдохнула и, выпив воду залпом, тяжело проглотила, словно спиртное. Видно было, что она борется с подступающей истерикой. Видеть это было совершенно невыносимо. С тяжелым сердцем я опустилась на табуретку. Сердце было тяжелым в буквальном смысле, эта тяжесть ощущалась физически, мешая дышать. Я заглянула в глаза подруги и не сразу поняла, отчего очертания её зрачков стали такими нечеткими. От чьих слез, от моих или от её?
– Неужели всё это настолько важно? – одними губами прошептала я, – Чего ты так изводишься?
– Ненавижу унижения, – ответила Вика.
– Перестаньте, вы обе! – перебил Викторию Жорик, – Не время сейчас. Надо продумать, каким образом отобрать у преступника пленку. Я не хочу платить шантажисту!
– Нет, – Вика испугалась, – Я лучше заплачу. Это не те деньги… Главное, продумать, как исключить вариант повторного шантажа…
– Посмотрим, – сухо ответил Жорик. Он был нужнее Виктории, чем она ему, и чувствовал это, – Пока у меня нет информации, значит нет и плана действий.
Жорик давал понять, что если бы у него был такой план, то мнение Виктории не играло бы никакой роли. Если бы по плану Жорика не надо было платить шантажисту, – то, он был уверен, никто бы и не заплатил. Мне это и понравилось и не понравилось одновременно.
– А то, что я поехала к Кате, не покажется преступнику опасным? – вдруг забеспокоилась Виктория.
– Не думаю, – Жорик задумчиво поднял глаза и принялся обволакивать меня своим магнетическим взглядом. Я понимала, что делал он это по причине необходимости моего участия в деле, и откровенно злилась, – Вряд ли в таком очаровании можно заподозрить опасность, – изрек в завершение всего Жорик.
Нарочитость комплимента меня покоробила… Вот вечно так. Еще один тип считает меня глупенькой куколкой и пытается купить пошлым строеньем глазок в сочетании с плоскими похвалами. Разве что, погремушками вокруг меня не машет, улюлюкая. Тьфу!
Придумать что-нибудь колкое в ответ не получалось, посему я только фыркнула и отвернулась.
– Это еще не все новости, – Виктория принялась мелко барабанить ложкой по блюдцу, что создавало едва заметный, но очень раздражающий звуковой фон, – Я звонила на свой сотовый телефон… Ну тот, который украл Александр вместе со всем остальным…
– И что?
– Да ничего. Мне ответили. Я испугалась и положила трубку. А потом звонила еще, но телефон, видимо, отключили…
– Что тебе ответили? Кто?
– Женщина. Сначала сказала, что-то вроде «могу я идти домой?», но не мне, куда-то за трубку. А потом «Ало?». А потом еще «Аюшки?». И голос такой странный. Слишком жеманный.
– Кошачий? – я вся напряглась.
Вика задумалась.
– Я не знаю, какие у кошек голоса, – совершенно рассеянно сказала она через несколько секунд, – Они со мной по телефону никогда не разговаривали.
– Я, кажется, знаю, с кем ты говорила! – торжественно сообщила я и закатила присутствующим монолог, сообщающий о проделанной мною работе. Естественно, о том, что подвигнул меня на все эти подвиги зонт матери бывшего мужа, я никому не сказала. Шурика я вообще не упоминала.
– Точно, он!!! – восторженно глядя на меня, закричала Виктория, как только я перешла к описанию внешности виденного мною на видеопленке подозреваемого.
– Катерина, ты действительно отлично поработала, – на этот раз в голосе Жорика сквозило искреннее одобрение, а взгляд выражал нормальную человеческую заинтересованность. Мне стало дико приятно, – Что ж. Думаю, на сегодня достаточно событий. Всё это надо хорошенько обдумать. Единственное, что я точно планирую сделать, так это посетить завтра твоего Клюшку. Я заеду за тобой утром.