– Это правда! – громко подтверждал Шурик, не отрывая руку от ставшего вдруг темно-красным пиджака.
– Врача! Скорее врача! – кричала Виктория, распахивая дверь кабинета, – Скорее врача! – повторяла она в аппарат внутренней связи и даже, для верности, в форточку.
Виктория сорвала с окна штору и пыталась перевязать ею рану Шурика.
– Со мной всё в порядке, не беспокойся, любимая, – голосом умирающего шептал Шурик и я, понимая, что реплика обращена не ко мне, в сотый раз порывалась обидеться и уйти, но оставалась, осознавая собственную необходимость здесь. Окончательно убедившись, что бывший муж жив, а значит, моё воображение ошиблось в своем пророчестве, я подняла голову к потолку и вдруг, совершенно неожиданно для самой себя, по-цирковому воскликнула «Оп-п!» и поклонилась, констатируя таким образом пространству свою локальную победу над мирозданием.
– Хорошо, что Скорая сейчас приедет, отвезем тебя к психиатру, – отреагировала на моё поведение Виктория и снова склонилась над Шуриком.
– Не, ну вас даже на полдня нельзя оставить одних! – громко выкрикнул, появившийся в дверях Жорик.
– Ты?! – выкрикнула я, – Вернулся?!
Не вполне понимая, что делаю, я бросилась ему на шею и зарыдала.
– Зачем было вызывать Скорую, когда у самих полный таксопарк? – как обычно попытался всё рационализировать бывший опер.
Одной рукой опер гладил меня по волосам, другой пытался оттащить рыдающую Викторию от раненого Шурика. Скорая помощь приехала на удивление быстро. Коротенький врач с длинными рыжими усами (всё-таки моё воображение внесло свою лепту в происходящие события) замер на пороге и без лишних разговоров приказал санитарам погрузить всех нас в машину. Никто не сопротивлялся.
– Запри кабинет на ключ! – зачем-то сказал Жорик Виктории. Та не стала вдаваться в подробности и подчинилась. Если бы опер сейчас приказал ей выкинуться из окна, она, наверное, тоже бы повиновалась.
– Ой, а куда мне девать Форд? – растерянно спросила я.
– Оставь тут под офисом, ничего с ним не случится, – быстро ответил Жорик, помогая мне залезть в Скорую Помощь.
По дороге в больницу врач, прежде всего, попытался вколоть мне и Вике успокоительное. Мы запротестовали, пообещав взять себя в руки. Я удивилась, как вдруг стало тихо, когда мы обе постарались подтвердить обещание действием. После этого врач дружески похлопал Шурика по плечу, отчего тот скорчил болезненную гримасу и потерял сознание.
– Надо же! – удивленно воскликнул медик, – Я подбодрить хотел, а он…Может, не ел ничего? А может и крови много потерял…Кто его знает!
После этого врач туже затянул на Шурике Викину штору, нацарапал что-то на выдранном из блокнота листике и вручил его Жорику.
– Это нужно купить немедленно, – сообщил он оперу.
– Я! Я куплю! – хором закричали мы с Викторией, выхватывая у Жорика листик.
Врач недовольно зыркнул на нас глазами, отобрал у опера листочек и вписал туда еще пару позиций.
– А это купите для дам, – пояснил он Жорику, – Лечит нервы навсегда, – загадочно охарактеризовал он выписанное лекарство.
– Рана опасная? – наконец обрела способность здраво мыслить Виктория.
– Нет, – с явным сожалением изрек врач, – Ничего интересного. Но, в любом случае, ранение огнестрельное, значит, милицию вызвать придётся.
Мы с Викой быстро переглянулись. Виктория уже полезла в сумочку.
– Нет надобности, – Жорик профессиональным жестом предъявил удостоверение, – Дело под контролем.
Врач заметно погрустнел и, размотав штору, принялся озабоченно разглядывать Шурика.
– Пуля прошла навылет. Задела только мягкие ткани. Кто так стреляет?! Не рана, а так, царапина.
– Болит! – сообщил пришедший в себя Шурик.
Жорик тоже склонился над раненым.
– Ничего, дружище, пройдёт. Тебе попали в плечо. Это не опасно.
Выяснилось, что, несмотря на лёгкость ранения, Шурику всё-таки придется с недельку проваляться на больничной койке.
– Чёрт! – выругался Шурик, – Мне завтра надо на работу!
– Зато выспишься! – наперебой подбадривали раненого мы.
В больнице Виктория проявила себя совершенно с неожиданной стороны. Оставив нас с Жориком ожидать на лестнице, она сразу же отправилась к главврачу и принялась договариваться.
Жорик озабоченно убрал прядь волос с моих глаз и заглянул мне в лицо. Я никак не могла остановить слезы.
– Что случилось-то? – спросил он, наконец.
– Я думала, ты уехал навсегда, – невпопад сообщила я.
– Но я же не уехал. Чего реветь?
– Я не специально.
«Ну, конечно!» – уже бранилось моё подсознание, – «Он думает, что ничто другое, кроме его отъезда, расстроить меня не может»
– Кто стрелял? – снова спросил Жорик.
– Не я.
– Это радует. Ты бы попала в сердце.
– Почему ты так думаешь?
– Знаю на собственном опыте.
Я не могла не улыбнуться столь сомнительному комплименту.
– Ты разбила моё сердце, Катерина Кроль, – Жорик решил не оставить мне вариантов для разнотолков.
– Это на счастье, – зачем-то испортила всю романтику я, после чего уткнулась носом в плечо бывшему оперу и на одном дыхании проговорила, – Ты только не уезжай никуда, опер. Мне ругаться будет не с кем, и вообще…
Жорик крепко прижал меня к себе. Я слушала, как бьётся его оперское сердце, и впервые за долгое время чувствовала себя защищенной.
В этот момент на лестницу вышла Виктория.
– Не стыдно, при живом-то муже! – пошутила она.
– При полуживом, – поправила её я, – Так ты, оказывается, пыталась просто облегчить мне совесть?
Мы засмеялись. Викторию, как выяснилось, дико забавляло, что Шурик оказался моим бывшим мужем. «Всю жизнь мы с тобой, Кэт, в каких-то загадочных, полуродственных связях!» – смеялась она. При этом называла меня уже так, как звал Шурик, и улыбалась резко, одними губами, подражая Шуркиной привычке, и даже головой качала, совсем, как он. В общем, проявляла все признаки влюбленной женщины.
В результате Викиных хлопот, Шурика поместили в отдельную палату, молоденького санитара отправили за необходимыми лекарствами, а осмотр, которого обычные больные ждут очень долго, был произведен немедленно.
– Слава Богу, ничего серьезного! – Виктория, наконец, переговорила со всеми врачами и теперь могла произносить эту фразу с полной уверенностью, – Пойдемте в палату, что ли. Катюш, ты, главное, знай, – кинула она мне, – Я всё понимаю и ни в чем тебя не виню.
– Я тебя тоже, – выдавила я в ответ на дерзость подруги, но той было не до споров.
Шурик производил впечатление не только здорового, но и счастливого человека. Он, ничуть не смущаясь присутствия посторонних, гладил лежащую на его постели руку Виктории, норовил доказать, что он вполне хорошо себя чувствует, пытаясь подняться, и рассказывал, как удивился, увидев направленный на него пистолет.
– Катерина, конечно, предупреждала меня, что ты настроена негативно, – смеялся Шурик, – Но, чтоб настолько!
– Ой, я и сама не знаю, как такое получилось, – Виктория по-бабьи оперла подбородок на ладонь свободной руки и не сводила с Шурика улыбающихся глаз, – Я и не думала, что нажму курок. Просто Катерина так закричала… Я испугалась, и пальцы сами сжались.
– Понятно! – я тут же оживилась, – Опять я во всем виновата!
– Ну что ты! – хором сообщили мне Шурик и Виктория, – Совсем нет! Ты – молодец! Ты доказала свою верность…
– Да, – хмыкнула я, – Причём обеим из враждующих сторон.
– Александр рассказал мне всё, пока вы ждали на лестнице, – Виктория подняла глаза на меня, – Представляю, в какой ты оказалась ситуации. С одной стороны – лучшая подруга. С другой – бывший муж и лучший друг… Я бы на твоем месте совсем с ума сошла бы. То есть странно, конечно, что ты решила прятаться в шкафу. Но, с другой стороны, возможно в этой ситуации тебе ничего и не оставалась, кроме как подстраховывать наш разговор.
– Как оказалось, не зря страховала, – быстро вмешался Шурик, показывая на своё плечо.
Я удивленно глянула на раненого.
– Я объяснил, что ты ничего не говорила Виктории о моей невиновности, опасаясь, что она не сможет поверить тебе без веских доказательств, – разъяснил Шурик, – Рассказал, как мы решили искать преступника своими силами, чтобы доказать мою невиновность.
– Главное, что ты рассказал, почему не звонил так долго! –Виктория улыбалась, глядя на Шурика, и во взгляде её сквозила откровенная нежность, – Визитка в букете с подснежниками! Надо же!
Неожиданно для себя я вдруг поняла, что мне приятно смотреть на эту пару. От них исходило почти физически ощутимое тепло. Жесты, слова, взгляды, – всё было обращено у них друг на друга и делалось друг для друга. Каждый сантиметр между ними и в радиусе метра вокруг был пропитан какой-то странной, щемящей радостью. Мне хотелось что-то говорить Шурику, что-то желать. Трясти Викторию за руку, с чем-то поздравлять. И закрывать глаза, пряча от друзей слёзы. А еще хотелось молить Бога, чтоб сохранил эту хрупкую гармонию, образовавшуюся вдруг между всеми нами. Но я боялась показаться навязчивой и лишь молча улыбалась.
Итак, вопреки всему, после встречи Вики и Шурика, а в особенности после благополучного их примирения, я почувствовала себя значительно легче. Всё-таки хорошо, когда близкие тебе люди счастливы. Приятно, когда любящие сердца встречаются и начинают биться в унисон. Это оставляет надежду, что мир наш еще не совсем скатился в бездну безразличия. Дарует уверенность в повсеместной победе добра и справедливости. Заставляет серые будни размыкать свои душные объятия. И наполняет мир светлой верой в сказку. Кроме того, это избавляет меня от изнурительной обязанности по два раза на день таскать Шурику в больницу еду. В общем, выпьем за любовь!
– Пойдем, горюшко, – Жорик уверенно взял меня за плечи и слегка подтолкнул к выходу из палаты.
Я даже забыла обидеться на подобное обращение.
– Погодите, – Шурик вдруг перешел на деловой тон, – Георгий, ты так ничего и не рассказал о шантажисте.