е. Когда имперцы впервые вошли в столицу, которая носила гуллитское имя Иювита, они поразились: каждое здание в этом прекрасном и тихом городке было невероятным творением искусства. До сих пор мастера из западных краев империи работают над важнейшими строительными объектами наших городов.
Таким образом, к 280-му году Второй эпохи была исследована и включена в состав империи новая провинция, получившая название Селения.
Откуда такое имя? Почему центральные районы империи, где живут аурелы, вполне логично названы Аурелией, а территории, на которых обитают гуллиты — вдруг Селенией? Дело в том, что низкорослые жители северо-запада сами называли так свои края. Селенией зовут девушку необыкновенной красоты, которая, по гуллитской легенде, живет на севере провинции, у горных подножий, в живописном лесу. Селения — добрая повелительница всего живого. Каждое утро под ее божественное пение раскрывают свои лепестки прекрасные цветы, просыпается зверье, рождается новый день. Она живет в маленьком деревянном домике, там, куда сложно добраться простому смертному. Все гуллиты в один голос уверяют, что это не вымысел. Многие из них своими глазами видели прекрасную Селению, которая появляется в лесу в длинном белом платье, и черные ее волосы плавно взлетают на легком ветру. Владыку всего живого гуллиты почитают как богиню, и потому северо-западные края носят ее имя.
Шли годы, десятилетия и столетия Второй эпохи… Один правитель с великой фамилией Колумб сменял другого. Поскольку запад империи после открытия Селении упирался в море, каждый из них мечтал расширить свои владения на востоке. Но за многие лета имперцам удалось освоить лишь ближайшие земли непроходимых лесов, что, однако, позволило картографам нарисовать самую восточную линию на карте еще чуть правее великой реки Морфис.
Династия Колумбов прекратила свое существование в 688 году, когда последний император Жирон, будучи тяжело болен, не оставил после себя наследников. Империя осталась без императора…»
Майк молча стоял перед плотной деревянной дверью, не решаясь войти в помещение. Он застыл на одном месте, упираясь взглядом в табличку, висевшую на двери. На ярко-голубом фоне белыми витыми буквами было написано: «Комната практических занятий». Несмотря на то, что дверь и стены были плотными и, казалось, достаточно толстыми, из помещения доносились редкие и странные звуки, а порой и глухие человеческие стоны. Но Майк ни чему не удивлялся, поскольку не так давно был осведомлен о том, что происходит обычно за этой дверью, посредством чтения «Пособия для начинающих магов».
Все, что происходило с Майком с момента его первого знакомства с местной природой и до сего дня, можно назвать освоением Антильского монастыря, получением непрерывного потока новой информации и полным выздоровлением. Все эти дни и недели он ни на секунду не задерживался в тесной комнатушке, где когда-то его приютили, а, облачившись в монашескую рясу, разгуливал по монастырю и окрестностям. Каждый новый день он открывал для себя незнакомый уголок монастыря или ранее неизведанную область за его пределами. Общение с Илларионом спасало Майка от скуки, зачастую с головой накрывающей одинокими вечерами, когда монах по каким-либо причинам не мог удовлетворить его потребности в общении. Постепенно они сблизились.
В торжественной обстановке под статуями Трех Божеств отец Илларион провозгласил Майка своим учеником. Наедине же последний поклялся уважать местную религию и своего учителя. После этого монах счел необходимым подробнее описать то, во что верит его народ.
— Испокон веков, — начал он, — люди, живущие в Сиенсэле, почитают Трех Божеств как создателей Земли и условий для жизни на ней. Главенствующей из святых считается Вертима — создательница самой Земли и всего живого. Все, что ты увидишь вокруг, выйдя на улицу — леса, поля, животные и растения, — творения добрых рук Вертимы. Она известна людям в образе прекраснейшей черноволосой девицы. Как ты догадался, это она, — монах указал на статую, стоящую посередине: красивая девушка с цветочным венком на голове опирается на лежащего в ногах медведя. — Взгляни чуть левее — и ты увидишь статую Пеладеи. Пеладея — покровительница неба. Солнце, луна, звезды, небесные явления — создания могущественной Пеладеи. Посланники богини — белые голуби. Известна как девушка с очень длинными волосами, блестящими серебром. На большинстве своих изображений святая держит в руках солнце и месяц. Роль небесных светил в земной жизни сложно переоценить. Многие сиенсэльские летописи начинаются, как правило, со слов: «Слава великой Пеладее, давшей нам время…»
— Верно! — почему-то вырвалось у Майка, но он и сам не заметил этого, задумавшись и уставившись на статую, а монах продолжал:
— А это Гермидон — повелитель бурь. В каждом уголке Сиенсэля, в каждом ущелье ветер дует по приказу Гермидона. И если бог недоволен, он сильнейшей бурей выразит свой гнев, чтобы люди боялись его и уважали. Мореплаватели почитают его, пожалуй, больше, чем кто-либо другой, ибо только лишь от него зависит благополучие каждого морского путешествия. Повелитель ветров известен народу в образе старика, который на всех своих изображениях предстает в гневном виде.
По мере того, как между собой сближались спаситель и спасенный, последний все реже мог общаться с братом Мариусом. И это было досадно, хотя Майк и понимал, что у того, кто скрашивал его одиночество в отсутствии Иллариона, теперь очень мало свободного времени. Бывали дни, когда брат Мариус вообще не попадался ему на глаза. Впрочем, теперь Майк знал, что с этого дня они будут видеться гораздо чаще. Более того, он был уверен, что монах ждет его за этой дверью, которая по-прежнему оставалась для него преградой. Но, собравшись с духом, гость из прошлого наконец решился повернуть дверную ручку.
Как упоминалось выше, Майк был осведомлен о том, что происходит обычно в комнате практических занятий. Но увидеть все это воочию было настоящим открытием для гостя из прошлого. Первым, кто попался ему на глаза, был монах, который стоял перед небольшим деревянным столиком и, закрыв глаза, что-то нашептывал. Минуло несколько секунд, и ладони монаха слабо засветились. Он протянул руки вперед, и камень, лежавший на том столе, к величайшему удивлению Майка, медленно приподнялся. Глаза наблюдателя превратились в два огромных удивленных круга, и он замер, наблюдая за происходящим. Камень, который весил не менее килограмма, висел в воздухе, будто и вовсе потерял свой вес. Монах что-то пробурчал и медленно опустил удерживаемый предмет на прежнее место. Когда этот человек обернулся, лицо его было мокрым от пота. Он выглядел так, будто только что пробежал кросс в двадцать кругов вокруг монастыря.
Майк пошел дальше. Он оказался в просторном помещении с высоким потолком. Вокруг суетились монахи, у которых то и дело светились руки, головы и другие части тела, когда они приступали к своим удивительным экспериментам. Одни из них пускали небольшие огненные шары в железные мишени, другие — с помощью некой невидимой силы пытались оттолкнуться друг от друга. В общем, все были заняты своими необычными для Майка делами. Загоревшись мыслью о том, что и он, возможно, сумеет сотворить хотя бы самое простое из увиденного здесь, гость из прошлого решительно направился в конец большой комнаты, где его уже ждали отец Илларион со своим учеником.
Своих монастырских друзей Майк застал за очередным магическим экспериментом: брат Мариус пытался повторить то, что сделал монах у входа. И, к новому удивлению несведущего в магии наблюдателя, ему это удалось: камень медленно взлетел со стола сантиметров на двадцать в высоту. Но в отличие от монаха, коего Майк видел раньше, брат Мариус почти не устал от такого эксперимента, и гость из прошлого заключил, что магией он владеет довольно неплохо.
Заметив своего ученика, отец Илларион жестом позвал его к себе. Наскоро пересказав Майку то, что накануне тот прочел в пособии, монах предложил ему занять место брата Мариуса, после чего подошел к экспериментальному столу и заменил тяжелый камень легчайшим гусиным пером.
— Забудь обо всем, что тебя окружает, — приговаривал Илларион, когда Майк пристально смотрел на свою цель, протянув вперед правую руку. — Сконцентрируйся на том, что должен сделать. Не отводи взгляда от пера и мысленно заставь его оторваться от стола.
С минуту ученик стоял в таком положении, но на столе ничего не менялось. Майк таким взглядом смотрел на несчастное перо, будто хотел сжечь его своими глазами. И вдруг он заметил слабый голубовато-зеленый свет. Правда, свет этот исходил не от его ладони, а лился откуда-то снизу. Но ученик, не придавая этому значения, горящими глазами взирал на перо, которое вот-вот должно оторваться от стола… и… свершилось! Гусиное перо засияло магическим светом, который был настолько слабым, что человек с плохим зрением мог и вовсе не заметить этой бледно-голубой атмосферы, вдруг возникшей в воздухе. Яростная улыбка скривила лицо ученика, когда тот властно взирал на висящий в воздухе предмет. Никогда в своей жизни он не испытывал подобных чувств. Это невозможно передать!.. Но вдруг перо упало на стол, резко оборвав все удовольствие. Спустя мгновение Майк почувствовал, что под правой его рукой что-то шевелится. Опустив глаза, он увидел под своей ладонью ладонь Иллариона. Так вот откуда исходил этот нежный магический свет. Так значит, это монах с легкостью оторвал перо от поверхности, а ученик стоял и радовался тому, чего не совершал. Майк обиженно взглянул на своего учителя, а тот спокойно промолвил:
— Главное, ты поверил в то, что смог это сделать. А это хороший знак. Будем продолжать работать.
Как однажды Майку сказал брат Мариус, «магия — дело сложное, но старательный ученик непременно будет вознагражден». Так вышло и с нашим героем. Никто в империи Сиенсэль во все времена не старался изучить простейшее магическое заклинание с таким рвением, с каким делал это он — тот, кто доселе считал магию всего лишь мифом, красивым вымыслом. И ни один гражданин из этого мира не смог бы взорваться желанием двигать предметы без помощи рук сильнее, чем любой мальчишка из далекого прошлого.