— Скажите, отче, — обратился ученик к учителю. — Сиенсэльские летописи ведут рассказ о прошлом империи, начиная со Второй эпохи. О Первой же пишется, что ее начало — создание самой Земли. Я думаю, мало кто в империи догадывается, насколько велик сей отрезок времени. В летописях указано, что люди в то время жили племенами под властью неких ваалов — краснокожего народа. Я думаю, отче, вы понимаете, по крайней мере теперь, что так было не всегда. Так неужели эта скудная информация о жизни людей в доколумбовое время — все, что знают теперь в Сиенсэле?
Отец Илларион не изобразил на лице ничего, кроме задумчивости. Его взор опустился к танцующим на ветру травинкам и замер. Казалось, он и вовсе не слышал слов, сказанных Майком, но ученик, уверенный в обратном, терпеливо ждал. Вскоре монах ответил:
— Ты прав, в Сиенсэле очень немногие имеют представление о том, насколько стар этот мир. И то, что ты услышал от брата Мариуса, действительно все, что знают теперь о Доколумбовой эпохе. Объяснить это достаточно просто. Дело в том, что люди, находившиеся под властью ваалов, не вели никаких летописей, не писали, хотя и умели: настолько был силен гнет. В то же время объяснить, почему до нас не дошло ничего в устной форме, можно лишь тем, что жизнь людей в неволе была слишком уж долгой. Нам неизвестно, столетия ли ваалы были хозяевами на земле или тысячелетия… У наших племен не было своей особенной культуры, какая должна быть у самостоятельного народа. Рабский образ жизни не давал ей развиваться. У людей была лишь религия. Испокон веков предки сиенсэльского народа почитали Трех Божеств. Это заложено в нас со времен создания Вертимой всего живого. Мы обязаны ей своим существованием, и именно вера помогла людям победить жестоких врагов.
— Вы говорите, что у людей не было культуры и простейшей организации. Но как же они тогда научились писать?
— Это сложно объяснить. Считается, что умение писать досталось нам от далеких предков, которые, чуют наши сердца, не находились в зависимости от кого-либо и были высокоразвитой цивилизацией. И ты, Майк, знаешь об этом гораздо больше, чем я.
— Но откуда вы знали это до моего прихода?
— Если быть откровенным, то об этом не может знать никто, поскольку доказательств достоверности моих слов нет и никогда не было. Однако эти тезисы заложены в философии сиенсэльского народа и, как считают многие представители духовного мира, в том числе и я, попали туда не случайно. Лично я не верю, что вековое угнетение людского народа, каким бы длительным и жестоким оно не было, смогло помешать передачи из уст в уста хоть малейшей информации о предках. Так вот, говорят, что много лет назад на земле случилась катастрофа, которая разрушила многочисленную цивилизацию. Форма и причина той масштабной трагедии неизвестна, но многие священнослужители нашего времени неуклонно придерживаются этой теории.
Майк задумался. Да, колоссальный временной промежуток между Нашим миром и образованием Сиенсэля покрыт глубочайшей тайной…
— Отче, — после длительной паузы промолвил он. — Услышав ваш рассказ, я должен уверить вас кое в чем. Я хочу, чтобы каждый житель Сиенсэля знал, что человек был и будет хозяином и покровителем всего живого на земле. В далеком прошлом люди не знали, кто такие ваалы, их не существовало, и я уверен, что этих безжалостных тварей породила не Земля. Именно! Они пришли сюда из другого мира, если не из самого ада, чтобы поработить человечество и завладеть матерью-Землей. Они не имеют на эти территории ни малейшего права! И я призываю всех жителей нашего мира стоять на страже и защищать Землю ценой своей жизни, ибо мы ее дети, и никто более! И будь я воином армии Колумба, я без колебаний сражался бы за империю, не жалея жизни.
Разговор этот еще долго не выходил из головы Майка. Его разум не единожды погружался в бездонную чашу мирозданья, пытаясь приподнять краешек тайной завесы. Однако никому еще не удавалось разгадать все загадки нашего удивительного мира. Также после беседы с монахом Майк окончательно убедился в том, что для сиенсэльского народа, похоже, никогда не стоял вопрос веры в богов. Здесь в богов верит каждый. Сиенсэльцы — все до единого — уверены в их существовании, поскольку свет на ладонях Эмфилио Колумба и божественное сияние святой реки Антиль — реальные исторические факты. В империи каждый человек знает, кто его породил, кто будет идти с ним по жизни и поддерживать в трудную минуту и за кого он готов сражаться до последнего вздоха. Впрочем, и неверные теперь знают, от кого отворачиваться…
Наконец в густых вечерних сумерках блеснул огонек. Это был тусклый свечной фонарь, висевший над входом в трактир «Северная стрела». Сие название можно было найти довольно привлекательным, однако и сам трактирщик, пожалуй, не смог бы объяснить, почему оно красуется над дверью его заведения.
Содержал харчевню некий Арманд, вдовец лет сорока пяти. Его единственная дочь Аделина также работала здесь, обслуживая посетителей. Вместе они держали трактир уже много лет, и он был довольно известным в этих краях, поскольку был едва ли не единственным среди дремучих северных лесов. Мало кто знал о прошлой жизни Арманда, да он и не любил говорить на эту тему. Не терзали расспросами и Аделину, которая не отличалась общительностью, хотя и могла вечерней порой шумно посмеяться с нетрезвыми постояльцами.
Трактир представлял собой крепкий двухэтажный дом у лесной дороги. Позади дома был огражден небольшой огородик, где Арманд выращивал овощи, которыми снабжал свое заведение. Комнаты для постояльцев находились на втором этаже. Всего их было четыре. Сами же владельцы жили в небольшом помещении, дверь в которое находилась прямо за барной стойкой. Кем были посетители и постояльцы «Северной стрелы»? В основном здесь обитали охотники и дровосеки, промышляющие в окрестных лесах, которые почти никогда не оставались в трактире на ночь. Многие из них нарочно занимались промыслом именно в этих краях, чтобы ближе к вечеру посидеть у Арманда за кружкой хмельного напитка и посудачить между собой. Нередко здесь ночевали усталые путники, среди которых в основном были паломники, державшие путь к Антильскому монастырю. Что примечательно, трактир имел даже музыкантов — троих завсегдатаев, которые брали в руки свои инструменты лишь тогда, когда их желудки поглотят кружку-другую веселящего пойла. На самом деле эти музыканты здесь даже не работали. Жили они в деревне неподалеку, но посещали «Северную стрелу» настолько часто, что вот уже несколько лет без их заводной музыки здесь не обходился практически ни один вечер.
Веселая атмосфера встретила и наших путников. Изнеможённый дорогой, Майк с удовольствием уселся за стол напротив монаха и стал проникать в беззаботную атмосферу трактира. Его тело расслабилось, и только начала очищаться голова, как он заметил газету, лежащую на барной стойке. Она так и называлась «Имперская газета» и, похоже, была единственной в Сиенсэле. Однако Майка привлекло не название. «Сегодня годовщина со дня ужасной трагедии в Понтилии, произошедшей ровно 30 лет назад» — гласил заголовок на первой странице. Попросив Аделину принести экземпляр газеты, Майк поинтересовался у Иллариона:
— О каких событиях пишется на этих страницах?
— Понтилия?.. — спросил монах, казалось, у самого себя; лицо его погрустнело, глаза налились печалью, и он притих, готовясь начать свой рассказ. — Карта империи, которую я тебе отдал и которую ты, вероятно, успел досконально изучить, не может поведать тебе одну печальную историю. Ты скажешь, что обширные земли, лежащие за бездонным Морфисом, глухи и мрачны — и окажешься прав. Но когда-то — было это не так давно — там стоял город, единственный город, построенный в дремучих лесах по ту сторону реки. И звался он Понтилией.
— Неужели люди и впрямь смогли построить город за Морфисом?
— Именно. Династии Лирийских удалось побороть лесную стихию, и Понтилия была возведена там, где это было сделать практически невозможно. Это была единственная живая точка в диких краях востока. Это был небольшой городок с темными улицами и населением почти в тысячу человек. Понтилия была отрезана от внешнего мира. Дорога туда была глухой и опасной. По всей империи ходили мистические слухи о разнообразных опасностях, подстерегающих путника по дороге в Понтилию. Не каждый купец осмелился бы направить туда свою повозку, а бесстрашные проводники по восточным лесам брали за свои услуги слишком уж высокую плату.
— И что же стало с этим городом?
— Ровно тридцать лет назад Понтилия погибла. Погибла в огне. Глубокой ночью в городе вспыхнул пожар, поглотив в себя почти всех его жителей. Народная молва до сих пор уверяет в том, что этот пожар — расплата этих проклятых земель за то, что люди осмелились возвести там город. Однако официальной версией гибели Понтилии является умышленный или неумышленный поджог…
Рассказывая о трагичной судьбе Понтилии, монах заметно погрустнел и пожелал удалиться в свою комнату. Майк остался за столом один в окружении веселых посетителей.
Погруженный в глубокие раздумья, ученик не заметил, как к нему подсел мужчина. Он обратил внимание на соседа лишь в тот момент, когда тот сильно стукнул по столу и радостно воскликнул, обращаясь к Майку:
— Дружище!
Ученик повернул голову и увидел пред собой сильно пьяного здоровяка. Незнакомец едва помещался на маленьком деревянном стуле, а рука его была как минимум втрое толще, чем рука любого из посетителей, находящихся сегодня в трактире. Было даже странно, как хрупкий стол смог выдержать удар этого бревна. Поначалу Майк насторожился, но затем успокоился и улыбнулся, заметив дружелюбную улыбку на грубом, но довольном лице здоровяка.
— Дружище! — повторил незнакомец, взвалив огромную руку на плечо Майка. — Сколько же мы с тобой не виделись! Где ж тебя носило все это время?!
Ученик с недоумением посмотрел на мужчину и еще больше убедился в его большой силе.
— Вы ошиблись… — после неловкой паузы сказал Майк. — Мы не знакомы.