Внезапно на третий день пути горизонт перед войсками зашевелился: к полному удивлению воинов, впереди шла ожесточенная битва. Заметив родное знамя, имперцы обрадовались, но и поспешили на помощь своим. Как выяснилось позднее, северный корпус, отправленный некогда к Антильскому монастырю и потерявший связь с командованием, не встречая врагов, сделал большой круг и решил отправиться на юг, к Нартэлю, для воссоединения с армией. Застав Нартэль освобожденным, северные войска отправились дальше на юг, где и столкнулись с ваалами. Подкрепление из столицы подоспело вовремя. Вместе имперские силы без труда разбили врага и с колоссальным настроем направились к Доке. Сиенсэльская армия стала еще многочисленнее, еще сильнее и упорнее. Силы ваалов, какими бы они ни были, казались безпомощными и обреченными.
Мелкие черные отряды, встречавшиеся на пути имперских воинов, были разбиты, а некоторые из них бежали в свой Занкас. Теперь в ваалийской столице знали о приближении вражеской армии и, по словам имперского командования, сотрясались при этой мысли. Защитники Сиенсэля, как когда-то армия Эмфилио Колумба, приближались к древней столице ваалов.
Спустя трое суток после воссоединения с северным корпусом впереди показались городские ворота. Враг был во всеоружии. Безобразные лица ваалов застыли над городскими стенами. Теперь в роли осаждающих были имперские войска, и осадная машина сегодня была направлена на мрачные врата Занкаса. Роли поменялись. Врата трещали. Еще мгновение — и путь во вражеское логово будет открыт. Имперские лучники мастерски снимали с башен краснокожих стрелков.
— Вам не взять Занкас! — уродливым голосом ревели ваалы.
— Этот город называется Дока! — кричали имперцы в ответ.
В городе восстало местное население. Измученные горожане, плененные ваалами в своем же городе, чувствовали, что их братья совсем близко. На улицах Доки началась неразбериха. Каждый мужчина, вооружившись тем, что попалось ему под руку, оказывал сопротивление врагу, надеясь хоть как-то помочь своим во взятии города. Врата распахнулись. Началась битва. Отчаянный рев неприятелей-ваалов был не в силах заглушить боевой клич имперских воинов. Башня Айтара мрачно взирала на ожесточенные схватки. А куда же подевался сам ужасный король?..
XXVIСедьмая реликвия
Калим Дариэль покинул Мелиту вместе с имперскими войсками. Он не знал сна последние трое суток. Он боялся засыпать. Каждую ночь ему во сне являлся этот ужасный призрак Лавриена. «Помоги мне!» — твердило отвратительное порождение тьмы. Юноша возненавидел свой новый дом, свою роскошную опочивальню, ибо там к нему являлись эти страшные видения. В последнее время Калим стал чрезвычайно раздражителен. Он мог без повода накричать на сестру, не раскрывая ей причин своего состояния. Битва за столицу отняла у него последние силы, и теперь он выглядел крайне измученным. Он мог внезапно рухнуть в обморок, но тут же в ужасе вскочить, вновь узрев пред собою пугающий облик. Лишь однажды ему предстало иное видение, взбодрившее его и направившее в путь. Закрыв глаза, он увидел знакомый силуэт Лиолата. И голос твердил ему: «Твой страх приведет тебя к последней реликвии». Юноша не желал медлить. На рассвете он покинул столичные стены в составе имперской армии, отправлявшейся в Доку.
Вскоре пути Калима и военных сил империи разошлись. Юноша держал путь в проклятую деревушку Уилфорд, где бродит ужасный призрак Лавриена а, точнее в заброшенный форт, расположенный неподалеку. Если Калим не ошибался и там действительно находится его тело, то вскоре его неистовым мучениям должен быть положен конец. Но даже не это гнало его по глухим дебрям империи. Реликвия… последняя седьмая реликвия ждет его там, впереди. И будь он трижды обессиленным, ноги сами понесли бы его за последней частью чудо-доспехов Лиолата.
Долго ли юноша блуждал по лесам, имперским дорогам или побережью Морфиса, но вскоре его взору открылся старый полуразрушенный форт. Проклятую деревушку Уилфорд Калим решил обойти стороной, и лишь мрачные крыши покинутых домов зловеще сверкнули в лунной тьме.
Но, к удивлению, и намека на спокойствие не было в заброшенном форте. Там, среди развалин, горел костер, слышались хриплые голоса, какие-то стуки, будто проводился древний ритуал. Но, подойдя поближе, юноша понял, что в форте был всего-навсего разбит военный лагерь ваалов. Здесь их насчитывалось не много: десять или пятнадцать. Вероятно, отряд отстал от основных сил и расположился здесь, в старом форте, на крутом берегу Морфиса-реки. Надолго ли ваалы поселились в стенах заброшенного сооружения, было неизвестно. Однако, просидев весь вечер в засаде, юноша понял, что никуда уходить они не спешат. Так как же пробраться в логово врагов империи? Пойти напролом — глупо. Это понимал даже Калим при всей своей самоуверенности. И причем это вовсе не означало, что юноша недооценивал возможностей своих уникальных доспехов. Теперь его умения велики, и было бы смело заявлять, что ему не под силу захватить лагерь в одиночку. Но некое чувство все же подсказывало ему, что стоит подождать и тщательно все обдумать. Этим он и намеревался заняться, даже устроился поудобнее в своей засаде, но тут острие меча уперлось ему в спину.
— Ты кто такой?! — спросил неизвестный.
— Опусти меч! — воскликнул в ответ юноша.
— Отвечай, кто ты и что здесь делаешь! — вновь донеслось из-за спины.
— Опусти меч, иначе я за себя не ручаюсь! — угрожающе повторил Калим, взявшись за свой клинок.
— Этот лагерь мой! Я сторожу его уже не один час, и я никому не позволю мешать мне!
Минуло всего несколько мгновений, и незнакомец оказался на земле: ловкий юноша легким движением руки свалил того с ног и приставил к горлу свой острый меч. Пред собой Калим увидел светловолосого мужчину лет тридцати в офицерских доспехах. От неожиданности тот вытаращил глаза, а юноша лишь улыбнулся своей зловещей улыбкой.
— Я убью тебя, — промолвил он, — и тогда не придется решать, кому достанется этот лагерь.
— Постой, постой! — завопил незнакомец. — Не убивай меня. Я помню тебя. Это ты сражался в Мелите, сметая одного ваала за другим. Я восхищаюсь твоей силой!
— Да, это был я! — не без доли гордости подтвердил Калим.
— Э… зачем нам враждовать? Давай лучше объединимся. Вместе мы непременно победим этих отвратительных ваалов.
Юноша убрал клинок от собеседника со словами:
— Так и быть, я не трону тебя. Кто ты такой и что тебе нужно в этом лагере?
— Зовут меня Орин. Я офицер имперской армии, участник текущей войны. Участвовал в освобождении Нартэля в составе войск под командованием нового полководца Майка, сражался за столицу. Я всю жизнь служил в имперской армии, а они так со мной поступили!..
— Что ты имеешь в виду?
— После битвы в Мелите они отстранили меня от командования и понизили в звании. А все потому, что, видите ль, я оказался частично виноватым в третьем проникновении ваалов на улицы города. Но я докажу им! Я захвачу лагерь врага, и тогда мы посмотрим, кто чего стоит!
— А уверен ли ты, Орин, что смог бы в одиночку победить всех этих ваалов? — с легкой насмешкой спросил Калим.
— Ха! Ты еще ставишь это под сомнение? Хорошо разработанный план в совокупности с моими возможностями обязаны дать результат.
Юноша не думал скрывать своего насмешливого удивления.
— А велики ли твои возможности? — с недоверием поинтересовался он.
Орин бросил пронзительный взгляд на своего спутника и, гордо улыбнувшись, вновь отвел глаза в сторону. Было видно, что офицер имперской армии, забредший в такую глушь ради того, чтобы доказать что-то своему командованию в разгар войны, честолюбив и даже чрезмерно хвастлив. Похоже, собеседники стоили друг друга.
— Я обучался военному искусству в столичной академии, — заявил Орин, — в лучшей военной школе из существующих в империи. Меня обучали великие мастера своего дела, и я как ученик впитал в себя все эти знания.
— Ну и что? — с улыбкой возразил Калим. — Я не обучался ни в каких академиях, и тем не менее мне ничего не стоит сразить тебя в бою.
— Постой, постой… то, что ты случайно свалил меня с ног, еще ничего не значит. Ведь обучение в военной академии — далеко не главный мой козырь.
— А ну ка! — с интересом воскликнул юноша. — Чем еще ты сможешь меня удивить?
— Моя сила в сапогах, — гордо ответил офицер и поднял одну ногу, на которой таинственно сверкали черные, как морская бездна в ночи, сапоги. Калим застыл на месте, увидев это чудо. Удивительные сапоги распирались от энергии, чувствуя близость к своему целому. Это сапоги Лиолата, столь же мрачные и прекрасные, отражение самой тьмы! Это седьмая реликвия, последний штрих к полному совершенству боевой мощи! Это она, и она ждет своего хозяина. — Эти сапоги уникальны, — продолжал Орин, не подозревая о пылающих чувствах своего собеседника. — Они обладают невероятной силой и могут помочь мне совершить такое, что тебе, юноша, даже и не снилось. В частности, при помощи этих крепких, но чрезвычайно легких сапог можно увеличить скорость своего бега раза… в три! А однажды они помогли мне продержаться в воздухе… — тут он сделал короткую паузу и задумался, — э… скажем, больше, чем это может сделать обычный человек. Но главное достоинство этой обуви — магическая энергия, которая переполняет мое тело.
— Откуда же у тебя эта удивительная вещь? — поинтересовался Калим, к которому вернулся наконец дар речи.
— Эти сапоги достались мне от отца. А ему — от деда. А деду — от прадеда… Это многовековая семейная реликвия. Эти сапоги вечно принадлежали моей семье, а значит принадлежат мне, и только мне, и никто не посмеет посягнуть на них!
— Ты как никогда прав, — то ли озадаченно, то ли с улыбкой отметил юноша, теперь думая лишь о том, как завладеть реликвией.
Последующие словесные перепалки постановили, что напарникам следует дождаться, пока ваалы погрузятся в сон, и лишь тогда напасть на их лагерь.
Ночь выдалась глухой и безлунной. По мрачному небу молча скитались надутые тучи. Ветер шумно носил по воздуху опавшие листья, швыряя их в лица сидящим в засаде Калиму и Орину и заглушая все утихающие голоса из ф