«За поглавника и Хорватию» Русские и украинцы в Усташской войнице
История существовавших в Третьем рейхе войск СС традиционно вызывает большой интерес у отечественных и зарубежных историков и читателей. Во многом это связано с тем, что данная структура представляла собой один из самых известных прецедентов создания в государстве, помимо обычных вооруженных сил, своего рода «дублирующей», «политической» армии. Но подобные вооруженные формирования существовали практически во всех авторитарных государствах Европы того периода. В качестве примера можно привести Добровольческую милицию национальной безопасности («чернорубашечников») в Италии или «Глинкову гвардию» в Словакии. Не было исключением и возникшее 10 апреля 1941 г. на руинах развалившейся Югославии Независимое государство Хорватия (НГХ). Хорватский аналог СС — Усташская войница (УВ) — был официально создан 10 мая того же года и первоначально комплектовался на добровольной основе, но с 1942 г. стал осуществляться и призыв. В конце войны, 1 декабря 1944 г., хорватская армия (Домобранство) и УВ были объединены в Вооруженные силы Хорватии, в составе которых, тем не менее, сохранились элитарные усташские части[396].
Согласно закону, в УВ мог служить любой хорват, достигший 18 лет, при условии членства в усташском движении или «Усташской молодежи», физического и умственного здоровья, арийского происхождения и отсутствия судимости[397]. Малоизвестно, но в ее рядах оказались и представители русской и украинской эмиграции. Рассмотрение этого, бесспорно актуального в силу своей малой изученности, вопроса и было выбрано целью настоящей работы.
Хорватский «Лейбштандарт»: бригада охраны поглавника
Наиболее привилегированной частью УВ считался созданный в первые месяцы независимости батальон охраны поглавника. 15 мая 1942 г. он был развернут в одноименную бригаду, в немецких документах зачастую именовавшуюся, по аналогии с известной дивизией войск СС, хорватским «Лейбштандартом». Среди офицеров бригады был, по крайней мере, один наш соотечественник — представитель древнего дворянского рода Дмитрий Пио-Ульский.
Точно восстановить его биографию достаточно сложно — многие данные разнятся даже в официальных документах. Так, согласно его личному делу, заведенному в министерстве армии и флота Югославии, Дмитрий Николаевич Пио-Ульский (русский, восточно-православный) родился 9 ноября 1918 г. в Новочеркасске[398], а по данным аналогичного дела министерства вооруженных сил НГХ он был поляком римско-католического вероисповедания, родившимся 31 декабря 1918 г. в Уишнице, сыном Николая и Натальи-Марии Готфрид. В заведенном позднее деле главного офицерского управления СС он назван уроженцем хорватского Галдово под Сисаком[399].
В действительности его отцом был российский офицер по фамилии Иванов, погибший в бою с большевиками еще до рождения сына, а матерью — дочь генерал-лейтенанта Георгия Николаевича Пио-Ульского[400], Вера, умершая при родах. Оставшийся сиротой младенец был усыновлен своим дедом и в 1919 г. вывезен им в эмиграцию в Белград. Род Пио-Ульских действительно имел польские корни, и его бабушка была полькой. Однако Дмитрий получил русское воспитание, был крещен в православии и, вопреки данным хорватского личного дела, маловероятно, что он владел польским языком[401].
Точно известно, что в Югославии молодой эмигрант в 1936 г. окончил I Русский кадетский корпус, а спустя три года, 1 октября 1939 г., — королевскую военную академию, с присвоением звания младшего лейтенанта пехоты[402], но дальше информация о нем опять становится противоречивой. По хорватским данным, он последовательно командовал взводами во 2-м горном, 48-м пехотном (с 16 июня 1940 г.) и автомобильном (со 2 марта 1941 г.) полках. В последнем случае речь, вероятно, идет о формировавшемся «полку боевых машин» (танковом). По тем же сведениям, в югославской армии Дмитрий закончил лыжно-инструкторские, противотанковые (по освоению 47-мм пушек), зенитно-пулеметные и автомобильные курсы. По документам СС, младший лейтенант Пио-Ульский был направлен югославским командованием на обучение в танковую школу Крампниц в Германии, а после возвращения служил в 3-м танковом батальоне в Сараево. В действительности такой части в югославской армии не существовало, а в Сараево дислоцировалась 3-я рота 1-го танкового батальона, вооруженного устаревшими французскими танками FT-17 и M-28. Югославскими же данными подтверждается лишь то, что молодой офицер служил взводным в 48-м пехотном полку, в частности, с 4 марта 1941 г. исполнял обязанности командира его саперного взвода[403].
Сразу же после провозглашения независимости НГХ, Пио-Ульский решил связать свою жизнь со службой молодому государству и уже 11 апреля командовал ротой в 1-м Усташском полку Томислава Ролфа (усташская милиция Загреба). С 17 мая он возглавил пулеметную роту гарнизонного батальона Госпича, в составе которого 30 июня в звании лейтенанта[404]Домобранства принял присягу на верность Хорватии и, сражаясь против повстанцев под Грачацом и Доньи Лапцем, получил свое первое ранение — в ногу. С 14 августа Пио-Ульский временно (в период развертывания) руководил II егерским батальоном, а позже принял под командование 14-ю (противотанковую) роту 12-го пехотного полка. В его рядах он активно участвовал в боях под Бихачем, Баня-Лукой, Прийдором, Босански Нови, Санским Мостом и Слунью и был дважды ранен. О заработанной Пио-Ульским репутации говорит полученная в конце 1941 г. служебная характеристика, в которой отмечался его спокойный, добрый и честный характер, очень хорошее общее образование, отличные воинские способности, неизменно примерное несение службы, старательность и расторопность. «Способный и надежный ротный офицер. В боях против мятежников показал хладнокровие и храбрость во всех эпизодах. Очень хорошо влияет на подчиненных». Служба офицера в Домобранстве закончилась 18 ноября 1942 г., когда он был переведен в УВ, где в звании усташского лейтенанта возглавил 3-ю бронероту «Быстрого» дивизиона бригады охраны поглавника[405].
Ее развертывание было начато в Загребе после получения хорватами 3 ноября 1942 г. 10 венгерских танкеток 35M (лицензионная версия итальянской L-3), и первоначально подразделение именовалось бронированной ротой командования УВ. По плану в состав роты должны были входить штаб, два взвода по пять боевых машин и обоз, общей численностью 71 человек (три младших офицера, 11 унтер-офицеров и 57 рядовых). Впоследствии были созданы также 3-й и 4-й гренадерские (по два «противотанковых транспортных средства» — вероятно обычные грузовики, использовавшиеся как средства механизации противотанковых пушек — и 37 человек в каждом) и 5-й саперный взводы. Закончившая формирование рота была переброшена в Госпич и переподчинена штабу 4-й регулярной оперативной бригады УВ[406].
Весной 1943 г. подразделение Пио-Ульского активно участвовало в боях, поддерживая немногочисленные хорватские части, сдерживавшие напор на Госпич и прилегающие районы Первого корпуса Народно-освободительной армии Югославии (НОАЮ). Так, в боях 16–20 марта у Медака и Ловинца действовали четыре танкетки, две из которых, по партизанским данным, были повреждены при подрыве на минах, а одна — огнем противотанковой пушки, и эвакуированы в Госпич. Отступление хорватов из села Широка Кула 20 апреля прикрывали три, а в ожесточенных боях за несколько раз переходившее из рук в руки село Оштарие 28–30 апреля участвовали пять боевых машин, одна из которых была повреждена огнем тяжелого пулемета. При отражении атаки на Госпич 1 мая его защитники захватили поврежденную партизанскую L-3, отремонтированную и пополнившую ряды подразделения Пио-Ульского. В течение всего мая до снятия блокады в первых числах июня — город находился в полном окружении, а бронерота поддерживала регулярные контратаки гарнизона в районе импровизированного аэродрома, через который шло снабжение блокированных. В ходе боев одна танкетка подорвалась на мине[407].
Храбрость и успешное руководство своим подразделением в этих боях принесли молодому офицеру Военный орден Железного трилистника IV класса, которым он был награжден 7 июля 1943 г., а 18 числа предыдущего месяца Пио-Ульский был произведен в звание усташского старшего лейтенанта (со старшинством от 1 октября 1942 г.). Железный трилистник был не единственной его хорватской наградой: 17 января предыдущего года, офицер был награжден малой серебряной медалью поглавника Анте Павелича «За храбрость», а за шесть полученных в боях ранений 28 июня 1943 г. он был отмечен позолоченной медалью «За ранение»[408].
К этому же периоду относится новый поворот в жизни Пио-Ульского — 23 июня он был переведен в состав формирующейся 13-й хорватской горной дивизии войск СС «Ханджар» с присвоением звания ваффен-унтерштурмфюрера и назначением командиром взвода 4-й (тяжелой) роты 13-го разведывательного отряда. Практически сразу за этим, с 28 июня по 8 августа, он прошел курс обучения в высокогорной школе СС в Халайне, а с 28 сентября по 12 октября — в школе противохимической обороны в Целле.
Однако при переводе в СС имела место ошибка, так как хорватское звание «надпоручник» соответствовало эсэсовскому «оберштурмфюрер», присвоения которого (со старшинством от 13 июня 1943 г.) для Пио-Ульского в марте 1944 г. просило Главное управление СС. В связи с этим месяцем ранее командиром 13-го разведотряда — штурмбанфюрером СС Эмилем Кюхлером — была составлена характеристика на него, в которой он писал, что Дмитрий «серьезен и очень скромен. Характер искренний и надежный. Умственное развитие среднее. В кругу товарищей спокоен и сдержан. Исполнителен и открыт в обучении». Со служебной стороны Кюхлер отмечал, что «возможность использовать его по его военной специальности танкового наблюдателя отсутствует. При руководстве и обучении различных взводов тяжелого эскадрона (sik) проявил себя в качестве помощника командира тяжелого эскадрона. Пио-Ульский — страстный солдат. Подходит на должность командира взвода. Подходит для производства в свое старое звание»[409].
В самом конце войны, 1 марта 1945 г., ваффен-оберштурмфюрер Пио-Ульский был переведен из «Ханджара» в учебно-запасной танковый полк СС[410]. В целом, многие подробности эсэсовской службы офицера остаются неизвестными. Так, в документах отсутствуют упоминания о получении им каких-либо немецких наград, но на одной из его фотографий, сделанных в конце войны, хорошо видны Железные кресты I и II классов, а также черный знак «За ранение». По информации, любезно сообщенной нам двоюродным братом офицера, Константином, именно он, при отступлении немецких войск осенью 1944 г. руководил подрывом моста через Дунай между Белградом и Земуном. Ваффен-оберштурмфюрер Пио-Ульский погиб в последнюю весну войны в Венгрии: его следовавший впереди остальной роты танк был подбит советским огнем из засады, но сохранил ход. В последние минуты хладнокровие не изменило ему — осознавая угрозу блокирования колонны, он решил не покидать горящую машину и смог увести ее в сторону от дороги. Это спасло жизни подчиненных и было отмечено полученной его тетей Марией фон Минкельдей посмертной грамотой за подписью Адольфа Гитлера[411].
В бригаде охраны поглавника служил и сын главы Украинского представительства в НДХ[412] Василия Войтановского — Володимир, родившийся в 1922 г. в хорватском Златаре. Хотя его мать — Златка Рожман — была хорваткой. Учитывая воспитание и среду, в которой он рос, вполне корректно говорить о нем как об украинце. Деятель мельниковского крыла Организации украинских националистов Зиновий Кныш писал о семье Василия Войтановского: «Его жена и двое уже взрослых детей [у Володимира была сестра Василия-Теодезия — Прим. авт.] очень хорошо говорят по-украински, не понять, что выросли и воспитывались в Югославии, никогда Украины в глаза не видели»[413].
В одном из послевоенных украинских источников говорится, что Войтановский как студент был «мобилизован усташами в студенческую роту». Вероятно, первоначально Володимир служил в сформированной летом 1941 г. из добровольцев-студентов Загребского университета Усташской студенческой роте, впоследствии переименованной в 13-ю ударную студенческую усташскую роту. Отлично показавшая себя в тяжелых боях под Поуньей и Кордуном, она уже 13 октября в качестве учебной была включена в состав батальона охраны поглавника[414].
В 1944 г. группа танкистов бригады охраны поглавника прошла в Германии учебный курс по освоению танков Pz. IV. Сербский историк Боян Димитриевич предположительно относит его к концу года, но это не так — курсанты вернулись в Хорватию уже летом. В их числе был и курсант-ройник Володимир Войтановский, по итогам обучения получивший звание усташского прапорщика запаса (старшинство — от 15 мая 1944 г.)[415]. После войны по решению югославского суда загребской военной области от 10 июля 1945 г. усташский танкист-украинец был расстрелян вместе со своими родителями. По утверждениям руководителя украинской организации «Просвещение» в Загребе Евгена Мацяха, на тот момент он имел звание лейтенанта[416].
Иные хорватские части УВ
Русские служили еще в первых, формировавшихся на местах, частях УВ, существовавших до ее масштабной реорганизации летом 1942 г. Так, в I Личском батальоне Личско-крбавской бригады служил рядовым Василий Якимов. В ночь с 4 на 5 мая 1942 г. в селе, где дислоцировалось его подразделение, он, на глазах ее семьи, совершил изнасилование девушки, за что 8 мая приказом командира бригады усташского подполковника Анте Мошкова был приговорен к расстрелу[417].
Позже в рядах УВ оказался молодой представитель русского аристократического рода Всеволод Трубецкой. 1 октября 1933 г. он окончил пехотное отделение югославской военной академии и в звании младшего лейтенанта был распределен командиром взвода в 41-й пехотный полк. Спустя четыре года получил повышение до лейтенанта, а 14 ноября 1938 г. — официальное разрешение на брак с Марией Александровной Синицкой, дочерью учителя и профессором женской реальной гимназии Осиека[418].
После обретения Хорватией независимости Трубецкой служил старшим лейтенантом в 9-м пехотном полку Домобранства. Позже он занял должность заместителя командира милицейской группы Купреса, а 14 августа 1942 г. во время ожесточенных боев за этот город, после гибели командира группы, старшего лейтенанта Адальберта Миколи, русский офицер принял на себя командование и удерживал оборону населенного пункта до подхода подкреплений. Продолжал командовать частью после переформирования ее в Купреский добровольческий батальон Домобранства и после передачи осенью 1943 г. в состав УВ, с получением звания усташского капитана[419]. За успешные и храбрые действия в боях 22 августа — 6 октября 1943 г. Трубецкой был награжден Военным орденом Железного трилистника IV класса с дубовым венком. После создания гарнизонных усташских рот Трубецкой командовал одной из них, дислоцировавшейся в Яйце, а на январь 1945 г. являлся командиром 3-го батальона 2-й регулярной оперативной бригады 3-й хорватской пехотной дивизии (Джяково)[420].
Из рядов Домобранства в хозяйственную службу УВ перешли и русские офицеры-интенданты Владимир Нащокин и Николай Билетов — оба выпускники I Русского кадетского корпуса 1930 г.[421]
Отцом первого из них, активного участника усташского движения и еще одного потомка древнего рода, был полковник лейб-гвардии Измайловского полка Сергей Нащокин. 1 апреля 1933 г. Владимир окончил интендантскую академию и в звании младшего лейтенанта был отправлен заведующим материалами на Дринские интендантские склады, откуда спустя год — 16 апреля 1934 г. — был переведен интендантом в 10-й Таковский пехотный полк. 1 апреля 1937 г. молодой офицер был произведен в звание лейтенанта, а незадолго до начала войны — 6 сентября 1940 г. — получил золотую медаль «За верную службу»[422].
В самом начале 1943 г. Нащокин в звании капитана, отвечавшего за обеспечение, был принят в Домобранство, 1 февраля получив назначение на должность кассира 1-го домобранского добровольческого полка (в следующем месяце дополнительно возглавил его финансовую часть). Затем последовал ряд переводов: 26 мая Владимир принял под командование дислоцировавшуюся в Сараево 3-ю роту обеспечения, а 22 июля стал руководителем финансовой части 3-й горной бригады[423].
Известен конфликт офицера и настоятеля прихода Русской православной церкви за рубежом в Сараево Алексея Крижко, разгоревшийся летом 1943 г. Последний во время богослужений не читал молитв за поглавника Анте Павелича и главу Хорватской православной церкви митрополита Гермогена (Максимова), чем и вызвал недовольство Нащокина. Тот дважды подавал рапорты в Министерство правосудия и богословия с требованием запретить Крижко служить на территории НГХ из-за его антигосударственной деятельности и указывал, что церковь не может посещаться хорватскими военнослужащими[424].
22 сентября Нащокин перешел из Домобранства в УВ, в составе которой с ноября возглавлял финансовую часть 1-й железнодорожной бригады (Загреб). В следующем году получил повышение и за «самоотверженное и успешное исполнение обязанностей» 9 сентября был награжден бронзовой медалью Короны короля Звонимира на военной ленте. 30 октября переведен в запас[425].
Похоже, последняя смена статуса была связана с полученным усташским интендантом дипломатического задания хорватского правительства: он был командирован в Прагу, где 14 ноября состоялось торжественное провозглашение манифеста Комитета освобождения народов России, на очередном заседании которого, 17 декабря, Нащокин зачитал приветственное письмо главы хорватского правительства поглавника Анте Павелича[426].
После войны Владимир Нащокин проживал сначала в Бельгии, а с 1950 г. — в Аргентине, где его семья первоначально оказалась в нищете. Но бывшему офицеру удалось создать свою фирму по изготовлению солдатиков (модели аргентинской армии разных эпох) из папье-маше, чем обеспечить неплохой доход и купить дом в столичном районе Девото. Некоторые заказы поступали даже от аргентинского правительства. В послевоенные годы Владимир поддерживал связь с проживавшими в Аргентине русскими (например, его другом был бывший офицер Домобранства и 1-й казачьей дивизии вермахта Сергей Шпаковский) и хорватскими эмигрантами. Он скончался в 2005 г.[427]
Про Николая Билетова известно, что по окончании в 1936 г. интендантской академии он был распределен на Ядранские склады, а 1 октября 1940 г. повышен до лейтенанта[428]. В Домобранство был принят одновременно с Нащокиным в звании старшего лейтенанта, отвечавшего за обеспечение. Уже в апреле, за образцовое исполнение служебных обязанностей в тяжелых условиях, служивший на 3-м сборном складе обеспечения (Сараево) русский офицер был отмечен серебряной медалью Короны короля Звонимира на военной ленте, а 22 июля назначен в службу обеспечения 4-й горной бригады. Опять же одновременно с Нащокиным он перевелся в УВ, где 14 июля 1944 г. был произведен в звание усташского капитана[429].
По данным югославской Государственной комиссии по расследованию военных преступлений, Билетов проходил службу в штабе усташского полковника Вьекослава Лубурича[430]. Вероятно, речь идет о Втором Хорватском (с апреля 1945 г. — Усташском) корпусе, которым тот командовал в конце войны[431].
Немецкая войница
Многочисленная немецкая диаспора Хорватии, объединенная в рамках Немецкой народной группы в НГХ, пользовалась значительной общественно-политической автономией, что выразилось в том числе в создании в рядах Домобранства и УВ отдельных немецких частей. В составе последней они получили наименование Войницы Немецкой народной группы, или Оперативных отрядов (нем. Einsatzstaffel, ES). Их военнослужащие носили особую униформу, похожую на униформу войск СС, наиболее примечательными элементами которой были нарукавные орлы и петлицы с эмблемой формирования — двойной руной «волчий крюк»[432]. В структуре ES значились штаб и штабная рота, пять отдельных батальонов (быстрого реагирования «Принц Ойген», три дежурных и запасной), добровольческая рота «Рума», мотоциклетный взвод специального назначения и подразделение охраны посольства Германии в Загребе. К 1 мая 1943 г. большая часть личного состава (за исключение 132 человек, сведенных в подразделение штабной стражи) была передана в состав войск СС и немецкой полиции[433].
Среди офицеров ES известен Николай Фитингоф фон Шель, родившийся 10 октября 1897 г. в Санкт-Петербурге. До войны этот представитель баронского рода работал частным служащим в Осиеке и имел звание лейтенанта югославской армии (вероятно, резервного). В ES в звании старшего лейтенанта запаса он служил в рядах 2-й роты запасного батальона, затем стал командиром последнего. 1 апреля 1943 г. он был сменен усташским старшим лейтенантом запаса Теодором Калтнекером и переведен на должность командира роты I дежурного батальона «Людвиг фон Баден». Еще чуть позже за храбрость и умелое командование в боевых условиях Николай с 20 апреля 1943 г. был произведен в звание усташского капитана запаса[434]. В мае боевые заслуги принесли ему и малую серебряную медаль поглавника Анте Павелича «За храбрость»[435].
Командиром «Людвига фон Бадена» в тот период также былнаш соотечественник — капитан Георг Епинатьев из Загреба, ранее командовавший ротой III дежурного батальона «Максимилиан Эммануэль фон Баерн». Он родился 10 декабря 1897 г. в Ревеле (ныне — Таллинн) и в прошлом служил в российской и югославской армиях (последнее звание — капитан)[436].
Усташская надзорная служба
В числе других структур, в состав войницы входила Усташская надзорная служба (УНС), аналог германских СД и Гестапо. Она возникла весной 1941 г., а спустя год все ее служащие прошли аттестацию с получением воинских званий[437].
Заметное положение в ее рядах занимал племянник последнего донского атамана Африкана Богаевского Николай Николаевич Богаевский, родившийся в Санкт-Петербурге 6 декабря 1908 г. В 1918 г. его родители были убиты большевиками на его глазах, а сам он во время боев в Ростове-на-Дону получил штыковое ранение в правую ногу. С мая следующего года Николай учился в Донском императора Александра III кадетском корпусе в Новочеркасске, вместе с ним зимой 1919–1920 гг. участвовал в отступлении к Новороссийску и был эвакуирован в Египет. Позже, в числе других кадет младших классов, он был записан в Русско-английскую школу в Баюк-Дэрэ под Стамбулом, но, в конечном итоге, продолжил обучение в корпусе, размещавшемся в Югославии, и окончил его в 1929 г.[438]
В том же году молодой эмигрант получил югославское гражданство, что дало ему возможность в 1930 г. завершить школу пехотных офицеров резерва в Плевле. Высшее образование Богаевский получил на юридическом факультете в Белграде (шесть семестров). Интересно, что, будучи студентом, он установил мировой рекорд, написав на обороте почтовых открыток 6321 слово (подробности этого рекорда неизвестны). Одновременно с обучением будущий усташский офицер в 1931–1933 гг. работал в отделе общей государственной статистики Министерства внутренних дел, а после этого — в общинном управлении в Нови Бечей. С 21 мая 1937 г. Николай служил в качестве агента-стажера в управлении полиции боснийской Баня-Луки, 31 мая 1940 г. заняв пост начальника ее антикоммунистического отдела. В начале следующего года, после запрета властями синдикалистских организаций «Пелагич» и «Борец», Богаевский руководил полицейской операцией по захвату их архивов[439].
Во время апрельской войны 1941 г. Николай сразу же стал на сторону хорватской революции и сыграл важную роль в утверждении новой власти при подходе немецких войск к Баня-Луке: после бегства городских властей он вызвал к себе местного руководителя усташей Блажа Гутича, раздал оружие, распорядился вывесить белый флаг и сдать город. Он же руководил разоружением югославского подразделения, выделенного для подрыва двух городских мостов, а также, вместе с Гутичем, организовал суд над мародерами. За эти действия 19 декабря того же года Богаевский был представлен к званию усташского старшего лейтенанта[440]. В ряды усташского движения он вступил в мае 1941 г., когда служил помощником в комиссии Управления общественного порядка и безопасности при усташском штабе, а затем — в УНС Баня-Луки как специалист по коммунистическому движению[441].
Известен конкретный эпизод, связанный со службой Богаевского в этот период. В ночь с 22 на 23 декабря 1941 г., около 23.50, дежуривший перед зданием УНС полицейский Ибрагим Ганич заметил возникший пожар. Ему удалось быстро поднять по тревоге проживавших вблизи служащих, которые вместе с арестованными смогли ликвидировать возгорание до прибытия пожарных. Было установлено, что очаг возгорания находился в кабинете Богаевского на первом этаже: рабочий стол был взломан, служебные бумаги вынуты, облиты бензином и подожжены. В комнате была найдена пахнущая бензином канистра (принесенная, как выяснилось, из подвала здания) и констатирована пропажа из шкафа восьми ручных гранат. На место срочно прибыл хозяин кабинета, который подтвердил, что утерянные документы могут быть восстановлены. На основе показаний Ганича удалось установить, что пожар был устроен сотрудником УНС Ратимиром Патерностером, который скрылся вместе с двумя задержанными — Зумретой Чейван и Хавкой Сарач. Его срочный розыск не принес результатов[442].
Но баня-лукская УНС имела и весьма значительные успехи. Например, 10–11 октября 1941 г. в результате масштабной акции были арестованы сразу 56 участников коммунистического подполья. Русская эмигрантка Ольга Матич приводит содержание своего разговора с бывшим партизаном Воином Хаджистевичем, которого в тюрьме Баня-Луки допрашивал «молодой белогвардеец». На одном из допросов он показал Хаджистевичу газетную вырезку с фотографией, сделанной на похоронах своего дяди, добавив, что тот был казачьим генералом. На вопрос, была ли фамилия следователя «Богаевский», серб ответил утвердительно[443].
В начале 1942 г. русский офицер был переведен на службу в столицу, где он занял должность начальника отдела IVa (антикоммунистического) полиции безопасности города Загреб и великой жупы Пригорье, а затем служил в аппарате референтуры I/5 Политического отдела полицейской области города Загреб[444]. Получил репутацию очень способного следователя. Так, именно он, используя доставленную из Баня-Луки фотографию, работал над установлением вопроса: является ли известный коммунист Иосип Броз руководителем НОАЮ Тито?
В начале 1944 г. усташский майор Богаевский был назначен на должность хорватского офицера связи при штабе действовавшей на территории страны 1-й Казачьей кавалерийской дивизии вермахта[445]. Русский коллаборационистский пропагандист профессор Сергей Сигрист (псевдоним — Гротов), посещавший Хорватию в период с 20 марта по 9 мая того же года писал: «Хорватское правительство несомненно проявило политический такт, назначив своим представителем при казачьих войсках племянника донского атамана 1919-го года. В беседах с Богаевским я почерпнул много интересных данных о методах большевицкой работы среди хорватского, а еще более сербского населения»[446].
В этот же период, 15 апреля, офицер разведки штаба казачьей дивизии ротмистр Эрвин граф цу Эльц оставил в своем дневнике впечатления о Богаевском, который показался ему неумным человеком, обладавшим, однако, редкой внешностью[447].
В конце войны, при отступлении в Австрию, Николаю удалось избежать выдачи в Югославию или СССР. В 1950 г. взяв девичью фамилию матери — Воробьев — он смог выехать в США, где преподавал русский в военной школе языков в калифорнийском Монтерее. Тогда же Богаевский активно занялся литературной деятельностью, выпустив в 1950–1970-х гг. ряд поэм и стихотворных сборников[448]. Не утратил он и интереса к политике, продолжая оставаться убежденным антикоммунистом. Известна переписка бывшего офицера с официальными инстанциями в Вашингтоне, касающаяся выдачи в ноябре 1970 г. советской стороне капитаном патрульного катера береговой охраны США матроса-перебежчика литовца Симаса Кудирки. Николаем были отправлена телеграмма на имя Президента Ричарда Никсона и письмо командующему береговой охраны адмиралу Честеру Бендеру с требованием разобраться в произошедшем и привлечь виновных к ответственности. Были получены два ответа из Государственного департамента, и по одному — от командования береговой охраны и Президента. В последнем писалось: «Благодарю за ваше внимание и заинтересованность в этом случае и смею вас уверить, что все необходимые шаги будут предприняты немедленно»[449]. Николай Богаевский скончался 3 июля 1989 г. в Пебл-Биче и был похоронен в Монтерее[450].
Еще одним русским офицером УНС был Георгий Иванович Биязи, выпускник одесского Сергиевского артиллерийского училища (прапорщик ускоренного выпуска 1917 г.) и подпоручик Вооруженных сил юга России. По данным полицейской переписи русских беженцев 1939 г., он родился 6 марта 1898 г. в той же Одессе. Югославского гражданства проживавший в Карловаце одессит не получил, но женился на хорватке Зденке Юренич. В этом браке 8 мая 1924 г. родилась дочь Надя[451]. В югославский период Биязи работал на паркетной фабрике, а после апрельской войны стал сотрудничать с итальянской разведкой (Карловац находился в итальянской оккупационной зоне). Его куратором был офицер по фамилии Де-Бласт, осенью 1941 г. захваченный партизанами. При формировании в сентябре 1941 г. Украинского легиона Домобранства[452] Георгий записался в его ряды, но был уволен за пьянство и перешел в УНС, с присвоением звания усташского надпоручника. Факт увольнения не помешал ему поддерживать связь с Василием Войтановским и командиром легиона (с 1943 г.) бойником запаса Володимиром Панькивом и позже.
Когда после капитуляции Италии Карловац был занят немецкими войсками, русский офицер войницы стал активно сотрудничать сначала с тайной полевой полицией, а затем — с полицией безопасности и СД, возглавляя агентурную сеть в городе (начальник СД города Крессе называл оперативный псевдоним Биязи — «Русский консул»). Его задачей была передача германским спецслужбам информации о враждебных элементах среди местных жителей и, вероятнее всего, именно он был автором так называемого «Черного листа» — списка симпатизирующих и помогающих повстанцам из их числа. В конце войны усташский капитан Биязи служил в Огулине, а после нее был расстрелян югославскими властями[453].
Таковы краткие биографии десяти русских и украинских эмигрантов, служивших в рядах УВ. Вопрос о том, насколько полным является данное число, остается открытым и, вполне возможно, их количество было больше. Судьба многих из них (Трубецкого, Фитингофа фон Шелля, Епинатьева, Билетова) остается неизвестной. Возможно, они погибли в последние месяцы войны или стали жертвами нового режима, уничтожившего тысячи выданных ему хорватских военнопленных и гражданских беженцев, а может быть смогли затеряться в послевоенном хаосе и дожить свой век в новой эмиграции. Остается надеяться, что в будущем историкам удастся найти ответы на эти и многие другие вопросы.
Автор выражает искреннюю и глубокую благодарность за помощь и предоставленный материал Амиру Обходжашу (Хорватия), Константину и Ольге Пио-Ульским (США), Далибору Денде (Сербия), Татьяне Пушкадия-Рыбкиной (Хорватия), Константину Семенову (Россия), Мильяну Милкичу (Сербия) и Дмитрию Нащекину (Аргентина).