Встреча
Рано утром, когда еще не выпала роса на траву, место, где Катя и Ярослава, разорвав ткань темного морока, вывалились из перехода, осветилось бледно-синим светом: из образовавшегося провала на сухой ковер из прошлогодних иголок и листвы шагнули двое. Один из них, высокий светловолосый парень, наклонился над остатками остывшего костерка, дотронулся до обугленных камней.
– Вчера здесь были, – задумчиво вгляделся в темноту.
Второй, приземистый темноволосый паренек, присел рядом с ним, тоже дотронулся до остывшего очага.
– Переход здесь обрывается. Дальше шли сами.
– А костер чего разожгли?
Светловолосый поднялся, заправил руки за пояс:
– А кто ж знает…
– Может, что не так пошло?
– Верней всего…
Высокий потянулся в темноту между сосен, притянул к себе прозрачные серые тени, что столпились у корней векового дерева.
– А ну-ка сказывайте, чего видали? – обратился к ним.
Серой дымкой, сотканной из утренней сырости и неяркого еще света, колыхнулись тени, подвинулись, ширясь.
И вот перед двумя юношами стоят три полупрозрачных мужичка: шапки набок, короткие полушубки подпоясаны, сапоги потертые, исхоженные, а глаза острые, все подмечающие.
– Чавось не спится вам? – тот, что ближе, откашлялся в кулак и деловито подтянул пояс.
– Ведаете, кто я? – тихо спросил светловолосый. На что мужички, переглянувшись, кивнули:
– Знамо дело, ведаем. Ты – лесной хозяин, товарыш твой – речной. Ведаем и то, что коль позвали в час неурочный, значит, дело важное, нестерпимое.
– И то верно, – светловолосый кивнул, показал рукой на остывший костер, – давеча здесь двое стояли. Видали их?
Мужички медленно, с неохотой, кивнули:
– Видали. Девчонки две. Наследили много. Светловолосый переглянулся с товарищем:
– Какой тропой пошли?
– Знамо дело, медвежьей…
– Хозяин таежный встретился?
– Так-то и говорим – наследили ваши знакомицы: матушку-медведицу потревожили, с медвежонком.
– А потом?
Мужички молча принялись корябать землю носками сапог.
– Мы за то дар оставим, богатый, – светловолосый искоса глянул на товарища, тот порылся в мешке, достал краюху хлеба, положил на поваленный ствол рядом.
Дымчатые мужички зашевелились, деловито приосанились:
– Добро! Знакомицы ваши пошли к Старому граду, там, в ходах его тайных, и укрылись.
– Проведете?
Мужички переглянулись:
– Мы – хвоевики, до стен града проведем, а там – не наше владение, человечье. Там уж сами… Коль сговорились, то идемте, что ль.
И перед молодыми ребятами узкой лентой расстелился туман, уводя вглубь темной еще тайги. И ребята, не сговариваясь, побежали вперед.
Катя проснулась резко, словно вынырнула из накрывшей ее волны.
Села.
Посмотрела напротив: Ярушка еще крепко спала. Катя забеспокоилась: она чувствовала дрожание камней, еле уловимую вибрацию. И низкий утробный гул, исходивший от стен.
Хлопок, от которого уже и Ярослава подскочила:
– Это что это?!
Катя испуганно озиралась по сторонам.
– Понятия не имею, – но в голове мелькнуло предположение, что это проделки ведьмы, о которой предупреждал Антон.
– Вроде снизу откуда-то было? Да? – Ярослава наклонилась, торопливо собирая разложенные на ночлег вещи. Катя тоже сунула в мешок кафтан, которым укрывалась ночью, прислушалась: справа, со стороны колодца, отчетливо слышны были неспешные шаги, тихое, неторопливое пение.
И через мгновение из дальнего угла мелькнул огонек светозара, яркий, солнечный, и в ту же секунду в темном проеме показалась стройная девичья фигурка: темно-русые волосы, заплетенные в многочисленные тонкие косички, были собраны в высокий воинственный хвост, узкие брюки заправлены в высокие, до колен, сапоги-чулки со слегка загнутыми вверх носами, короткая рубашка без украшений, подпоясанная широким поясом, на бедрах – еще один пояс, больше похожий на набедренную повязку, с карманами, сумками и мешочками, привязанными к нему. Там же были закреплены кожаные ножны, из которых виднелась костяная рукоять короткого, сантиметров сорока или пятидесяти, узкого меча.
И это было не единственное оружие незнакомки: на правом бедре, в одном из карманов юбки-фартука, красовался короткий охотничий нож, а за спиной болтался красный колчан со стрелами и лук. В общем, вид у девушки был довольно воинственный, но вместе с тем не угрожающий.
Девушка, заметив постоялиц зала с очагами, оторопела, мгновенно выхватила узкий меч из ножен, замерла.
Ярушка и Катя тоже застыли: одна с мешком в руках, вторая – наклонившись над очагом.
Ярослава распрямилась:
– Коли с миром пожаловала – проходи.
– А коли нет? Что сделаешь?
Ярослава загородила собой Катю так, что той пришлось чуть вытянуть шею, чтобы видеть незнакомку.
– Заморю.
И, словно в доказательство серьезности своих слов, повернула ладони к незнакомке, выпустив из них темный, с красноватыми прожилками дымок. Тот взвился к потолку, замер, будто приглядываясь к жертве, и медленно рассеялся.
Катя почувствовала горьковатый привкус во рту, сердце колотилось с утроенной силой, руки вспотели.
– Добро, – кивнула незнакомка и, убрав в ножны узкий меч, двинулась в сторону девочек.
Приблизившись к ним, она протянула по-мужски руку ладонью вверх:
– Здравия вашему роду, – у нее был спокойный и уверенный голос, гулко разносившийся по пустынным коридорам заброшенного города.
Ярослава протянула руку ей в ответ:
– И тебе здравия. Я – Ярослава, из Тавды. А это – она кивнула в сторону Кати, – подруга моя из земель дальних, мы держим путь в Аркаим, к волхву Стару.
Девушка кивнула:
– Знаем такого. Меня Енисеей звать, тоже в Аркаим направляюсь.
И она собралась присесть было у очага, как со стороны темного коридора, из которого Катя с Ярославой вчера пришли, послышалось сопение и приглушенные мужские голоса.
– С вами еще, что ль, кто?
Девочки, округлив глаза, покачали головами:
– Одни мы…
Енисея опять вынула меч из ножен, встала чуть поодаль, чтобы вошедшие гости не сразу ее заметили. Они прислушались.
– Чего это девчонки так высоко забрались-то?
Может, это не их следы?
– Да их, их, – отозвался второй голос.
При этих словах Енисея опустила свой меч, а Ярослава облегченно выдохнула.
В следующее мгновение в проеме показались два молодых парня: светловолосый и его товарищ, оба подтянутые, собранные, за плечами видны резные рукояти мечей, лук и стрелы.
Парни, столкнувшись с тремя парами удивленных глаз, крякнули, а темноволосый, шедший вторым, с силой врезался в спину светловолосому, нечаянно протолкнув его внутрь помещения.
– Здравия вам, красавицы! – икнул тот. – А мы вас разыскиваем!
Енисея снова убрала меч в ножны и криво усмехнулась:
– Вот прямо-таки разыскиваете…
– Во всяком случае, Ярославу с ее подругой точно разыскиваем, – светловолосый не спускал глаз с Енисеи. Та, чуть наклонив голову, в упор на него глянула.
– А чего это вы нас разыскиваете? – насторожилась Ярушка.
Катя, все еще стоявшая за ее спиной, чуть выдвинулась вперед и шепнула ей на ухо:
– Это кто вообще? Ты их знаешь? Та вместо ответа чуть кивнула.
– Так чего вы нас разыскиваете?
И ребята рассказали о своей встрече в лесу, короткой схватке.
– Олеб сразу определил по кольцу входа, что вы в Аркаим направились, – тот, что помладше, темненький, кивнул на светловолосого, – мы за вами, только в Аркаиме вас не нашли.
– Не пришли вы в Аркаим то есть.
– Ну, это нам и так ведомо, – ухмыльнулась Ярушка и обернулась к Кате. – Знакомься, мои друзья Олеб и Истр. Олеб – леший, Истр – водяной.
Катя с любопытством на них уставилась: обыкновенные ребята, джинсы да рубашку или свитер на них надеть – не отличить от ее сверстников. Леший-то и водяной иначе в сказках выглядят.
– А как так – леший и водяной? Вы разве не старые должны быть? И, – она задумалась, подбирая слова, – мохнатые и водянистые. И водяные же духи бесплотные, и их нет…
– Это я не знаю, кого там у вас нет, – Истр поджал губы и скорчил смешную гримасу, – а у нас, как видишь, есть. Водяной – ремесло трудное, сложное и почитаемое. Вот как неурожай или засуха какая? Как думаешь, к кому крестьяне бегут? – он со значением поднял вверх указательный палец. – То-то же, к нам…
– Да уж потерпите малек, годков семьдесят, и станем мохнатые и водянистые.
Енисея шумно прыснула в ладошку, глянула на Олеба.
– Мохнатые, – сквозь хохот повторила. Истр насупился:
– «Водянистый» – это я, никак?
– Ну, коли я – мохнатый.
– Вы, ребят, не серчайте, – вступилась за нее Ярослава, – она из дальних-дальних стран к нам пожаловала… Оттого и говорит чудно, – а сама глянула на Катю строго, нахмурилась: – А ты тоже думай, что говоришь!
– Енисея, хорош уже, – окрикнул ее Олеб. Ярослава напряглась:
– А вы, чай, знакомы?
– И то верно, знакомы, можно и так сказать, – белозубо улыбнулась Енисея.
При этих словах ребята смутились, Олеб так и вообще покраснел.
– Хорош. Отыграемся еще, – пробурчал Истр.
– Ну-ну, за тем и идете в Аркаим? – поинтересовалась Енисея у парней и обернулась к Ярославе с Катей. – Други наши, леший и водяной, проиграли мне с подружками на прошлогодних играх.
И звонко рассмеялась.
В коридоре, за спинами погрустневших Олеба и Истра, послышался шорох.
Все резко примолкли, прислушиваясь.
– Да что ж сегодня за шалман такой! – в сердцах прошептала Енисея, неслышно достала меч из ножен (в который раз за это утро) и отошла дальше к стене.
Блекло мерцая в темном проеме, в зал впорхнула сине-зеленая искра. Неяркая, как гнилушкин огонь в ночи, она любопытно замерла в метре от пола, не переставая издавать мерный шорох, похожий на треск.
– Это что? – прошептала Катя, уставившись на огонек. Несмотря на его крохотный и безобидный вид, от него веяло угрозой.