Ведьму-невесту врагу не пожелаешь, а уж ведьму-жену…
— Нет, домой она больше не рвётся. Дует на меня губы, гуляя по острову. Успокоится. Отойдёт. Ты готов мыться?
— И мне тоже надо? — лучший убийца с опаской покосился на тряпку. — Прямо здесь?
— Нет, в загоне для баранов, — фыркнул клановый маг. — Конечно, здесь. Сейчас притащим бадью, поставим ширму и будешь отмокать. Травы я уже заварил.
— Попахивает приготовлениями к погребению.
— Оно и есть, — округлив глаза, закивал Этан. — Провожать тебя в Бездну я буду по всем правилам, а туда живые не ходят.
— Что-то мне перестаёт нравится эта идея, — пробормотал под нос Сокол, растёгивая чёрный мундир, но клановый маг его услышал.
— Поздно. Одежду на табурет складывай, я позже её унесу. Возле жертвенника будешь лежать в вышитой рубахе. Извини, не до воинских почестей и парадной формы. Не было её в те времена.
— Да я не спорю. Воду из колода брать будем? Ну раз я покойник.
— Хотелось бы строго придерживаться ритуала, — издевательски улыбнулся Этан, — но так уж и быть. В вёдрах над жертвенником нагреем.
— Спасибо, — искренне ответил Сокол.
В доме Этана я была всего пару раз в жизни, но запомнила, что у него в саду растёт множество трав для зелий.
“Вот где вышла бы интересная экскурсия”, — нервно бормотала я у себя в мыслях.
Никак не могла успокоиться из-за предстоящего ритуала. Сумасшествие ведь. Спуститься в Бездну за потерянной частью души. Что может быть опаснее?
Беспокоил и рассказ Франко. Он не стал убеждать меня, что не лжёт, но я всё больше сомневалась в своих выводах. Полезла читать о последствиях заушницы, способах лечения и симптомах. По всему выходило, что, если старший Гвидичи говорил правду о болезни, то мой Ричи действительно мог остаться бесплодным.
“А мог не остаться”, — напомнила себе я и толкнула дверь комнаты для ритуалов.
Боялась опоздать к началу, но в итоге пришла даже раньше назначенного часа. Сокол стоял у каменного очага и смотрел на языки пламени. Босой, в длинной рубахе с вышивкой на горловине и рукавах.
— Теперь мне стало ещё страшнее, — призналась я, разглядывая наряд жениха. — Когда я просила тебя носить светлую одежду почаще, то имела в виду совсем не саван для погребения.
— Этан старается не отходить от описания ритуала, — он подошёл и взял моё лицо в холодные ладони. — Я должен умереть как можно правдоподобнее. Поучаствуешь в процессе подготовки? Покойников принято целовать на прощание.
Аромат благовоний мешал сконцентрироваться на эмоциях. Я впервые порадовалась, что в клане так любят поджигать эти палочки для проведения ритуалов.
— Отвратительный предлог для поцелуя, Ричи, — я тихо рассмеялась. — Тебе повезло, что я влюблена и готова целоваться с тобой каждую секунду.
Я прижалась к нему и мягко коснулась губ. Хотелось обнять любимого и отговорить его от опасной затеи, прекратить подготовку обряда. Но я не могла. Зато могла стоять рядом, впитывать тепло Ричи и слушать, как громко и гулко бьётся его сердце под моей ладошкой.
Нет, сообщать о возможном бесплодии перед путешествием, которое может закончиться смертью, — глупо и опасно. Я собью Сокола с настроя, помешаю сконцентрироваться на том, что действительно важно.
“Мы обязательно всё обсудим после”, — пообещала себе я и потёрлась носом о шею любимого мужчины.
Жасмина среди благовоний не было. И ванили тоже. Ох, я всё ещё привыкала ловить тонкие отголоски эмоций Ричи.
“Хорошо, что не страх, — радовалась я. — И до паники далеко”.
Дверь хлопнула, будто от сквозняка. Этан пришёл в полном ритуальном облачении. Даже маску из чёрных нитей на лицо опустил.
— Все готовы?
— Да, — Сокол крепко сжал мою руку.
В букет эмоций на мягких лапах прокрался аромат перезрелой сливы и граната. Конечно, ему больно. Цена за возвращение воспоминаний может быть слишком велика.
— Амелия, встань здесь, пожалуйста, — скомандовал клановый маг, показывая на плоский камень справа от жертвенника. — Я войду в глубокий транс и не смогу контролировать, как наш курос себя чувствует. Постарайся использовать возможности дара. Не знаю как, не спрашивай. Будем уповать на то, что духи предков явятся к нам и подскажут.
— Надеюсь, они на меня не в обиде, — мрачно сказал Ричи. — Я был плохим мальчиком почти всю свою жизнь.
— Не хуже и не лучше многих из нас, — возразил Этан, снимая бубен с крючка на стене. — Ты — часть Клана Смерти. Безгрешных праведников тут отродясь не водилось. Если прилетит парочка демонов с благословением, я ни разу не удивлюсь.
Я надеялась, что клановый маг шутит, но на всякий случай морально готовилась ко встрече с демонами. Страшно было, но интересно. Сомневаюсь, что жители Бездны на самом деле краснокожие и рогатые. Какое у них может быть отражение в нашем мире? Отличаются ли их эмоции от человеческих?
“Соберить, Амелия, — шикнула на себя я. — Сейчас не время для научных изысканий!”
Хранитель клановой магии и проводник души Сокола в Бездну ударил в бубен. Густой получился звук, низкий. Волна дрожи прокатилась по моему телу, а ведь ещё ничего не происходило. Этан помогал себе войти в транс. Седлал коня ветра, как говорили древние. Свечи будто стали гореть ярче, дым от благовоний вытянулся в струю. Такую неправдоподобно прямую и тонкую, что я ахнула.
— Не поминай лихом, — попросил Фредерико, откупорил склянку с зельем Бояны. — Всё, что я сделал в последний месяц, я делал, потому что люблю тебя. Плевать на предсказание Эльвиры. Если ведьмы-путеводы никогда не ошибались, то сейчас самое время. Я не отдам тебя Франко. Ты родишь дитя, способное открыть двери новому миру, только мне. Воины Клана Смерти не сдаются, Амелия. Ты прекрасно это знаешь…
Он замолчал на середине вдоха и прижал горлышко склянки к губам. Неизвестно откуда взявшийся сквозняк задул свечи. Комнату поглотила тьма.
В царстве мёртвых нет запахов и звуков. Там даже ветра нет, и гладь реки забвения похожа на зеркало. Сокол упал в неё и качался на волнах, не чувствуя, что тонет. Вообще ничего не чувствуя. Сон? Нет, не похоже на сон. Реальность вокруг объёмнее, явственнее. Ну и что, что немного странная.
“Живым здесь не место”, — предупреждал клановый маг.
— Но меня здесь ждут, — подумал Сокол.
Бубен звучал тихо и где-то очень далеко. Повертев головой, свежеиспечённый курос берег не нашёл. Бескрайняя водная гладь и ничего больше. Где же перевозчик на ту сторону? Старик в лодке. Молчаливый, длиннобородый и одетый, как нищий.
— Хоть бы один демон прилетел, — завозмущался лучший убийца. — Почему так тихо?
Из воды вынырнула крошечная свеча. Огарок. Такие ставят в бумажные кораблики и пускают по реке. Но Соколу почему-то не захотелось трогать её. Страх впервые сковал по рукам и ногам. Свеча плыла. Качалась на волнах без ветра и становилась всё ближе. От ужаса хотелось зажмуриться. Живот свело судорогой, зубы застучали.
— Дыши, — приказал он себе. — Иначе ты никуда не пройдёшь.
— Верно, мой мальчик, — прозвучал голос матери. — Страх здесь — высокий забор. Непреодолимый для живых. Но ты пришёл забрать своё. Спроси — отдадут ли.
Он дёрнулся в вязкой воде реки забвения. Мама в такой же, как у него, погребальной рубашке парила в сером небе. Её улыбка успокаивала, блеск камней в широком ожерелье на груди завораживал. Сокол протянул руку, но из-под локтя вынырнула свеча. “Моргнула”, как во сне, и стала отрубленной головой.
Новая волна страха ударила наотмашь.
“Шутишь? — удивился Соколёнок. — Когда я боялся казнённых?”
— Спроси, что он хочет рассказать, — подсказала мама, — и важно ли это.
Проделки демонов. Попытка деморализовать противника в лучших традициях боевых действий. Хотелось гордо заявить “не на того нарвались”, но уловка действовала. Многоопытного убийцу мутило и вот-вот должно было вырвать.
“Неужели он не готов?”
От перспективы развернуться и уйти ни с чем со дна души поднималась неконтролируемая ярость. Сокола словно ударили и погнали вперёд.
“Курос, — вспомнились слова Этана, — юноша с огнём в сердце”.
Это и есть ключ? Тот самый огонь?
Страх отступил, тошнота прошла. Убийца попытался развернуть к себе отрубленную голову, но она сама ожила. Легла на другую щёку и уставилась на него мутными глазами.
— Что ты хочешь сказать мне?
Но мёртвые оставались мёртвыми даже здесь. Голова показала.
Сокола потянуло внутрь неё, как в тёмный водоворот. Перед глазами встало другое серое небо. Неприветливое, затянутое грозовыми тучами. Капли дождя падали на лицо, и вдруг блеснуло лезвие топора.
Ничего.
Ни тени страха.
Просто чужая смерть.
— Спроси, — торопила мама, — спроси его.
Царство мёртвых жадно пило его силу. Неизвестно, сколько времени прошло в ритуальной комнате, пока он болтался в водах тёмной реки.
От головы мертвеца к его шее потянулась серебряная нить.
— Вы связаны, — подсказала мама. — Вот, что он хотел рассказать. Руби нить! Быстрее, сынок. Режь её, рви зубами! Не думай, кто это. Он держит в плену часть твоей души.
Нить сверкала в руках и шипела, как ядовитая змея. Почему он не догадался протащить в царство мёртвых нож? Какой толк от вышитой рубахи?
В груди снова зажглось пламя ярости. Натянутая струной нить лопнула и погасла.
— Всё, — сказала голова, не пошевелив губами. — Ныряй.
В толще вод реки забвения блестело что-то. Сокол провёл ладонью по зеркальной глади, и она открылась, превратившись в колодец. На дне лежало яйцо.
Нестерпимо яркое, белое, живое.
— Я ныряю, — предупредил он. — Мама, я ныряю…
Глава 33. Поход в Бездну. Спасение
Вместе с пламенем погасла моя уверенность в том, что всё будет хорошо. Сокол в одно мгновение побледнел, став похожим на восковую куклу. Я всматривалась в его спокойное лицо и тянула носом воздух почти беспрерывно. Радовалась даже страху, пока его запах не стал настолько густым, что я не выдержала.