Часть втораяПраздники
Настоящее, 4
Мы все следили за новым послом.
Эз занял слегка драчливую позу. Его кулаки сжимались и разжимались. Я видела, что работа ему по вкусу. Он смотрел на Хозяев из-под насупленных бровей.
Ра глядел на них искоса. Он вытянулся, весь такой прямой и упругий, что казалось, он слегка вибрирует. Они были до смешного не похожи, из-за их непохожести все происходящее выглядело шуткой, которая зашла слишком далеко. Они напоминали Лорелла и Харди, Мерло и Рэттлшейпа или Санчо Пансу и Дон Кихота.
Когда они умолкли, по всему Дипломатическому Залу прокатилась какая-то волна, от которой, по-моему, затрепетал даже плющ на стенах. Я повернулась к Эрсуль и подняла брови. Все понимали, что момент был исторический, но прошло не меньше пяти секунд, прежде чем кто-нибудь осознал, что это плохая история.
Хозяева покачивались, словно на морских волнах. Крылья одного судорожно сжимались и расправлялись, у другого, наоборот, застыли в противоестественной неподвижности. Третий открыл и закрыл свои мембраны несколько раз подряд, точно нервничая.
Трое были подключены к своим зелле при помощи пучков кожи, по которым текли химикаты или энергия, и, кажется, благодаря обратному току ненормальное поведение Хозяев передалось их батареям-зверям. Маленькие ходячие генераторы зашатались и стали издавать звуки, которых я никогда не слышала от них раньше.
Очень медленно и пугающе синхронно ариекаи вышли из транса. Кораллы их глаз склонились к нам и наконец сфокусировались. Словно спросонья, они вытягивали и разминали ноги.
ЭзРа нахмурились. Пошептавшись, они начали снова.
– Возможно, тела и/или умы наших Хозяев подверглись нападению каких-нибудь биологических сущностей или страдают аллергической реакцией на некий фактор окружающей среды? – сказали они, как я узнала позже. То есть они спросили: – Случилось ли что-нибудь, отчего ваше самочувствие перестало быть оптимальным? То есть с вами все в порядке?
Их речь звучала так, словно Эз, заикаясь, читал какое-то стихотворение, а Ра в это время подражал пению птиц. Как только они заговорили, ариекаи все с той же безобразной синхронностью вздрогнули, а пристегнутые к ним зелле подпрыгнули. И снова все вместе как будто впали в транс. Только на этот раз один из них издал звук, точнее стон, и вылетел он изо рта-подреза.
ХоаКин и МейБел возбужденно совещались. МейБел направились к ариекаям. Хозяева медленно, очень медленно, но все же приходили в себя. КелВин заметили меня. Впервые за долгое время я и они, оказавшись в одной комнате, глядели прямо друг на друга. В их глазах я не видела ничего, кроме страха.
Забегали служители, вошли послы, засуетились вокруг Хозяев, повели их прочь. Просыпаясь от своего странного сна, ариекаи болтали и перекрикивались, громко и беспорядочно. Они спрашивали про нового посла.
– Где Эз/Ра? – твердили они. – Где Эз/Ра?
Моих познаний в Языке хватало, чтобы это понять.
– Дамы и господа, прошу вас, – сказал один из ХоаКин. Кто-то из служителей, наверное, отдал распоряжения музыкантам, поскольку музыка зазвучала вновь. Я даже не заметила паузы. Снова забегали официанты. Я видела офицеров службы безопасности, с ними был Симмон, они шли спокойно, но, очевидно, их сняли по тревоге.
– Прошу прощения, дамы и господа, – сказали ХоаКин. – Наши гости, Хозяева… – ХоаКин умолкли и посовещались. – Произошло небольшое недоразумение…
– …беспокоиться совершенно не о чем… – Я видела, как ЛоГан, ЧарЛотт, ЛюСи и ЭнДрю, обступив Хозяев, вели их прочь.
– Ничего значительного, и всецело по нашей вине… – Оба рассмеялись. – Сейчас мы все поправим.
– У вас нет абсолютно никаких причин для беспокойства!
– Вечер продолжается. Давайте поднимем бокалы.
Многие местные с радостью позволили себя успокоить. Пришельцы и временные гости не понимали, до какой степени им следует волноваться. Мы подняли бокалы.
– За капитана и команду иммерсудна «Ответ Мучеников Толпудла»… – сказали ХоаКин.
– …за наших долгожданных иммигрантов и новых граждан…
– …и особенно за посла ЭзРа. Да будет их карьера в Послограде продолжительной и успешной.
– За ЭзРа! – воскликнули за ними все. Виновники тоста подняли свои бокалы. Они смотрели на дверь, за которой скрылись Хозяева. Праздник не расстроился только благодаря заботам служителей. Минут через десять почти все вели себя более или менее так, как раньше.
– Что за чертовщина стряслась? – спросила я у Гарды.
– Понятия не имею, – ответила она.
Скайла я не видела. В комнате вместе со служителями остались несколько послов. Я подошла к ЭдГар и страшно удивилась, когда они отвернулись от меня. Тогда я окликнула их по имени так, что они не могли притвориться, будто не слышат, и, обернувшись, ответили:
– Ависа, не теперь.
– Вы даже не знаете, чего я от вас хочу, – сказала я.
– Ависа, в самом деле.
– Позже. – Их слова перемежались приветственными улыбками тем, кто проходил мимо.
Толпа на мгновение расступилась и, точно по взмаху палочки дирижера, появился Кел или Вин. Как и прежде, он смотрел прямо на меня. Я так испугалась, что застыла на месте. Его двойника нигде не было видно. Толпа сомкнулась и скрыла его опять.
Появилась Гарда, с пилотом под ручку. При виде меня она замешкалась, во взгляде засветилось сомнение. Я махнула ей рукой, мол, на здоровье. Весь мой опыт путешественника, все приобретенные в странствиях знания, которыми я щедро делилась с начальством, жадность, с которой они впитывали полученную от меня информацию, все было забыто. ЭдГар отвернулись от меня, и я превратилась в ноль. Теперь они и другие послы будут на закрытых заседаниях решать, что случилось и что еще произойдет. Законы принимали они.
Минувшее, 3
Давным-давно я исполнила странный и неприятный обряд в пустых стенах бывшего ресторана. За это, как говорили мне служители и послы, ариекаи чествовали меня в мое отсутствие. Но это ничего не значило до того момента, на Фестивале Лжецов, когда после представления Хозяева в зале узнали, кто я.
Они торопливо заговорили, изгибая глаза-кораллы. Они говорят меня каждый день, перевел мне потом Скайл. Так они говорили КелВин. Не знаю, сказал один из них КелВин, как я обходился без нее раньше, как я думал то, что мне надо было подумать.
Без нее? Этот вопрос назывался у нас Тайной Счета: считают ли Хозяева послов одним разумом, людьми с двумя телами? И если так, то кем они считают всех остальных: ничего не значащими половинками или механизмами? Городом марионеток, которыми управляют послы? Узнав, что я – их сравнение, они приглашали меня приходить еще, но я так и не поняла, в каком качестве – гостя, экспоната или чего-то другого. Когда мы приходили, Хозяева заботились о нас, хотя и неизвестно, понимали ли они, что мы – люди.
Я принимала их приглашения потому, что со мной всегда мог пойти Скайл. Для него каждое такое посещение было подарком, и он принимал их с бурной радостью, хотя, думаю, после события ему всегда хотелось поговорить о нем, обсудить происшедшее. Обычно нас приводили в тот или иной хозяйский зал. Там уже были послы, визири и все прочие, и возможность прикоснуться к тайнам, которые окружали меня с самого детства, наблюдать передвижения служителей по городу Хозяев волновала меня едва ли не больше всего остального. Я все время украдкой следила за послами, которые бродили по коридорам из плоти, погруженные в беседы с Хозяевами, и удивлялась тому, что смертные люди могут иметь какие-то дела в столь невообразимых местах.
Рассказы о подобных событиях щекотали воображение моих друзей, никогда не получавших приглашений на такие мероприятия.
– Фестиваль? Лжецов? – спрашивала Гарда на какой-то вечеринке после того, как я побывала на первом из них. – Тебя пригласили Хозяева?
Друзья окружили меня, требуя, чтобы я рассказала им о городе, какой он, а я расхохоталась, потому что кто-то из них сказал «Ништяк!», совсем как мы в детстве.
Однако я замечала, что мое периодическое присутствие в городе тревожит послов. Им не нравилось встречать меня там. Город был их тайной. После каждого визита туда служители до изнеможения расспрашивали меня, допытываясь, что я там видела и что поняла.
Прибыв в город повторно, снова в какой-то зал, полный Хозяев, я оказалась возле коллекции непонятных предметов и обездвиженных ариекайских животных в компании еще четырех людей, в изгибах шлемов-эоли которых горели энзиматические фонари. Двое были послом ЛеНа и игнорировали меня. Еще двое оказались молодыми мужчинами, из простолюдинов, как я.
– Привет, – обратился ко мне один из них. Он радостно улыбался, я на его улыбку не ответила. – Я Хассер: пример. Давин – тема. А ты Ависа, да? Сравнение.
Ни тогда, ни позже, появляясь в городе, я не видела ничего подобного Фестивалю Лжецов. Прочие собрания были более хаотичными и, как я поняла, спонтанными. Одно время у Хозяев была мода на так называемые конвенции. Это были праздники Языка с куда более насыщенными программами, а не просто очередные фестивали вранья. Хозяева собирали в одном месте как можно больше нас, фактов, созданных под давлением необходимости и ставших элементами Языка, – одушевленных, неодушевленных, разумных и нет – и приходили глядеть на нас, говорить нас и теоретизировать нами, не приходя к консенсусу. Мы сидели и вежливо молчали, пока над нами и вокруг нас все пело, сопело и трещало новыми аргументами. Меня это интересовало куда меньше, чем то увлеченное вранье, которое я видела в первый раз.
Рты-подрезы и рты-повороты навевали на меня дрему своим непрестанным ревом и шепотом, пока Скайл пытался переводить. Хозяева ходили взад и вперед, разбивались на фракции. Насколько я поняла, полемика шла между теми, кто считал меня полезной фигурой речи, и теми, кто этого мнения не разделял.
По-моему, то были странные, ущербные дебаты. Среди Хозяев были такие, кто думал, что если бы меня заставили сделать не то, что я сделала, а нечто иное, то они могли бы говорить лучшие слова и, следовательно, думать лучшие мысли. Что я была бы полезнее тем, кто пользуется мною для точного выражения своей мысли; и что тогда они могли бы говорить мною о том, что не было мною, но было – по их утверждению – на меня похоже. Однако даже критики не могли объяснить, что это были бы за мысли, ведь они не могли их подумать.