хотелось сообщить. – Дело не пошло с совместными патрулями. А то, что мы создаем сейчас, ты еще увидишь. Это совсем другое. Да и вообще, чего ты хочешь? Мы же не можем просто позволить им войти… И разве ты не видела? – Снова взмах рукой в сторону двери Эза. – Я же могу заставить их делать все, что нужно мне.
– Но…
– Но дело совсем в другом. Мне, нам, городу нужна защита, нам она нужна, но главное не в этом. Главное в отрядах, которые мы высылаем за его пределы. Мы много думали. – Он показал рукой себе на горло, имея в виду голос. – Об этом. Я думал о том, как его использовать. Я знаю, почему первые патрули потерпели неудачу: мы отдавали им приказ просто патрулировать. Слишком туманно. Задачи, вот в чем отличие. Четкие формулировки. Имеющие начало и конец.
– И какую задачу ты собираешься поставить перед ними, ЭзКел? – спросила я. Моя оговорка была случайной, я невольно назвала Кела этим именем.
– Увидишь. И, думаю, это произведет на тебя впечатление. Я действую не так, как, по-твоему, должен. Я знаю, кем ты считаешь меня, Ависа.
Я вышла. Это было непереносимо.
Я не пошла смотреть, как Кел – с Эзом – инспектировал ариекайские войска: зачем мне эта пантомима. Слышала, он назначил своим ассистентом МагДа и говорил через них. Говорить напрямую ЭзКел не могли: это превратило бы все действо в комедию, обалдевшие солдаты бросались бы выполнять каждое их слово, независимо от того, было оно приказом или нет.
Солдат было много – несколько тысяч. Беспрецедентное сборище. С помощью МагДа Кел строил их в ряды, эскадроны, подразделения, каждому назначал командира. И когда наши новые защитники двинулись на свои аванпосты, это выглядело вовсе не так хаотично, как я ожидала.
Но этого все равно было недостаточно. Армия абсурдов превосходила их числом в несколько раз. Однако я еще не поняла – точнее, старательно игнорировала все попытки Кела сказать мне об этом, – что это военное изобретение и изобличающая панику торжественность были лишь малой частью его намерений. Не заметила я и того, что МагДа исчезли и целых два дня отсутствовали вместе с другими членами эскадрона, которому ЭзКел наверняка подобрали какое-нибудь тщательно продуманное имя. Пока их не было, я, даже не зная об их отсутствии, снова ходила с ИллСиб к Испанской Танцовщице, а армия абсурдов приближалась. Я устала от неизбежности. В городе, за пределами Послограда, возникало чувство, пусть иллюзорное, что возможны другие варианты конца.
ЭзКел собрали нас в лекционном зале. Я пошла на то собрание, как ходила на все остальные, чувствуя себя отчасти шпионкой. Не то чтобы я вводила кого-то в заблуждение. Комитет исчерпал себя. Сидя на стульях, поднимавшихся вверх крутыми рядами, мы смотрели вниз, на ЭзКела в центре. По бокам от меня сидели Саутель и Симмон. МагДа были рядом с ЭзКелом, на их лицах можно было разглядеть отметины пожелтевших синяков. Рядом с ними стоял Кора/Сайгисс, в углах расположились еще несколько Хозяев.
– Начнем с минуты молчания, – сказал Кел. – В память об офицерах Бейли и Котусе, которые пожертвовали собой, выполняя миссию, возложенную на них Послоградом. – Мы ждали. – Давайте постараемся сделать так, чтобы их жертва не оказалась напрасной. Введите их.
Поднялся шум. Кто-то ахнул от изумления, кто-то выругался, кто-то испуганно отпрянул. Охранники ввели и поставили перед нами врагов. Двух глухих абсурдов. Они были в наручниках. Они смотрели на нас, их глаза шевелились, точно полипы. Их ноги и дающие крылья дрожали от напряжения. Они умело пробовали на прочность свои оковы.
Мы смотрели на них. Кел кружил возле пленников, демонстрируя нам следы пребывания в пустыне на их телах, неровные края оборванных крыльев. Во все, о чем он говорил, он тыкал тонкой длинной палочкой. Он походил на древнего лектора с картинки, изображающей какой-нибудь научный центр додиаспоральной эпохи. Пока он ходил вокруг пленников, те издавали звуки. Крики, похожие на приветствия, на возгласы, адресованные богам, а другие ариекаи в комнате смотрели на них и тоже непрерывно шевелились и подергивались, точно с отвращением откликались на старания пленников каким-то мимическим эхо.
Наши люди выследили группу ариекаев, которые откололись от надвигающейся армии, чтобы разорить уединенное поселение. Разгорелся бой. Обе стороны понесли потери. Наконец, сказал Кел, в результате беспрецедентного сотрудничества между терранцами и их союзниками ариекаями, абсурдов удалось подавить и взять в плен.
– Мы должны научиться их понимать, – сказал Кел. – Для того, чтобы научиться их побеждать.
Нас позвали делать записи, изучать поведение Безъязыких. Экспериментировать с ними перед камерами в опломбированных комнатах; обеспечивать взаимодействие между абсурдами и нашими союзниками ариекаями, которое на деле было вовсе не взаимодействием, а действиями Кора/Сайгисса и его свиты, на которые абсурдам было плевать; а если они и реагировали, то мы этого не замечали.
Казалось, что абсолютную замкнутость в себе тех, кто сам лишил себя спинных крыльев, никакими способами не одолеть. Может, кто-то в комитете и верил словам Кела о том, что мы готовимся к войне, но, видя, как он всеми правдами и неправдами – через МагДа, чтобы не тратить время на ставшее уже утомительным превращение союзных ариекаев в рабов, – ищет способ поговорить с абсурдами, как он повторяет свои попытки, заставляя повторять их МагДа, я поняла, что вся его надежда только на переговоры.
Но тех, кто сознательно законопатил окна и двери своей души, кто лишил себя Языка, сделав единственной целью своего существования убийство, были тысячи. И, что бы мы ни узнали, это ничего не могло изменить. С остатками арсеналов Уайата и ариекайской армией Кела мы могли надеяться перебить часть из них, но город по-прежнему уменьшался, его обитатели умирали, калечили себя или сбегали в близлежащие поселения, где громкоговорители еще передавали голос бога-наркотика. Абсурдов было больше, чем ариекаев, готовых воевать за нас.
МагДа говорили на Языке, потом одна или другая из них фыркала:
– Черт, они нас даже не слышат! – А абсурды издавали возгласы досады.
– Так покажите им, – отвечал Кел. – Заставьте их понять. – Обмен подобными репликами мог продолжаться часами, не принося никаких результатов, кроме ссор и раздражения. Слышащие ариекаи повторяли его слова: МагДа и другие послы жестикулировали. Наши враги приближались. Безъязыкие пытались скинуть оковы. Они не сводили глаз с тех, кто старался разговорить их, не придавая никакого значения словам и концентрируясь на действиях. Я замечала, когда оба вдруг напрягались, реагируя на перемены в поведении Кора/Сайгисса, невидимые для меня.
Абсурды переглядывались. Сами того не зная, они издавали звуки. Когда им надо было привлечь внимание друг друга к чему-то, они широко расставляли глаза, жестами показывали на то, что было важно. Насколько позволяли им путы, они двигались, меняли позы, пока Кел с Эзом слепили их образами с экранов и передавали им разные вибрации через пол. Они делали шажки, касались друг друга и снова расставались.
Я никому об этом не сказала, но, когда пленники вдруг попытались напасть на ариекайскую стражу, я поняла, что знала об этом. Их подавили прежде, чем они смогли воспользоваться своими связанными телами, как неуклюжими дубинками, но синхронность их движений меня поразила. Она заставила меня взяться за книги моего мужа.
– Как будет на Языке «тот»? – спросила я Брена. – Ну, «вон тот». – Я ткнула пальцем. – «Какой стакан ты хочешь? – Вон тот».
– Каждый раз по-разному. – Он взглянул на стакан у конторки. – Если говорить вон о том, то можно сказать…
– Нет, я не имею в виду конкретно вон тот, я говорю вообще, тот. – Снова тыкаю пальцем. – Или вон тот. – Двигаю рукой. – Самая идея «тотности».
– Такого слова нет.
– Нет?
– Конечно, нет.
– Так я и думала. Тогда как же различить вон тот стакан, тот и тот? – Я по очереди ткнула в каждый из них пальцем.
– Можно сказать «стакан рядом с яблоком, и стакан с трещинкой в донышке, и стакан с осадком от вина». Ты же знаешь. Зачем ты спрашиваешь? Этим азам тебя учили, разве нет?
– Учили, – ответила я. Посидела тихо. – Много лет назад. – Я снова говорила в годах, а не в килочасах. – Но если бы ты переводил мне с ариекайского «стакан рядом с яблоком и стакан с осадком от вина», ты бы, скорее всего, сказал «тот стакан и вон тот». Иногда перевод мешает понимать правильно. Я неважно понимаю по-ариекайски. Может, это меня сейчас и выручает.
– Перевод всегда мешает понимать, – сказал он. – Что ты задумала?
– Сколько у нас еще дней? – спросила я. – Ты успеешь связаться с ИллСиб? И с другими? С кем сможешь? – Он сощурил глаза, но кивнул. – Нам надо уходить. Попроси ИллСиб или кого-нибудь еще связаться с Испанской Танцовщицей и с остальными. Я буду… – Я остановилась. – Я не знаю, – сказала я. – Я не знаю, будет ли… Может, я смогу рассказать все Келу.
– Расскажи мне, – сказал Брен. – Я думал, ты отчаялась.
– И я тоже так думала.
– Так в чем дело? Расскажи.
Я рассказала. И испортила ему удовольствие от развязки, но вам не испорчу, не скажу.
Брен кивал, слушая мой так называемый план – на самом деле это была не более чем интуиция и надежда – а когда я закончила, он сказал:
– Нет, Келу об этом рассказывать нельзя. – Он тронул меня за подбородок, обнял, и на мгновение я как будто отдала свою тяжесть ему. И это было здорово. – Никак нельзя.
– Но мы же пытаемся все наладить, – сказала я. – А ЭзКел совсем не глупы.
– Дело не в том, глупы они или нет, – ответил он. – Дело в том, кто они и за что выступают. Может быть, Кел разглядит причину. Может быть. Но мне так не кажется, а тебе? Ты в самом деле хочешь рискнуть?
– Если мы уйдем, он все равно узнает.
– Да. И будет видеть в тебе врага. И совершенно правильно. Не думай, что он – они – не найдут времени, чтобы попытаться нас остановить.
– Ну ладно, – сказала я. – Буду врагом.