Миссионеры посовещались: взвесив все за и против, решили, больше не тратя времени уехать с послом Персии, несмотря на малое расположение, которое он к ним проявлял. Вот основная причина их выбора. Авторитет Дмитрия был подкреплен лишь новыми волнениями, происходившими почти каждый день; дальновидные и осторожные люди серьезно остерегались, что мятежникам удастся вытеснить царя или уничтожить его под обломками трона: однако, если эти печальные предсказания сбудутся, путешественники лишатся любого способа добраться до места своей цели. Они высказали свое решение Дмитрию, он выслушал его и поспешил обеспечить их всем необходимым. По его приказу главный канцлер империи выдал им пропуск; трем московским дворянам было приказано сопровождать их и защищать; переводчик по имени Софоний, говорящий на итальянском, должен был предоставить им свои услуги и, наконец, за счет царя, обеспечение жильем, питанием и всем необходимым для путешествия. Дмитрий также хотел предоставить нашим отцам шубы из соболя и другие драгоценности; но они ничего не приняли и довольствовались несколькими грубыми покрывалами, чтобы оборачивать ноги.
Все было готово, и персидский посол торопился отправиться в путь. 22 марта, которое было вторником на Святой Неделе, миссионеры, попрощавшись с Дмитрием и поблагодарив его, сели в сани и направились к Владимиру, старому и очень известному городу, бывшему когда-то резиденцией великих герцогов Московских. Не забудем сказать, что с нашими отцами были еще три других переводчика: венецианец и поляк, который знал русский и присоединившийся к ним в Польше, и волох, греческого обряда, которого они взяли в Москве и который хвастался знаниями турецкого языка.
Пройдя Владимир и Муром, путешественники дошли до огромных равнин, покрытых городами, деревнями и фермами. Среди жителей этих краев насчитывалось некоторое число татар идолопоклонников: наши миссионеры видели их молитвы и жертвоприношения на пороге или в коридоре домов. Они добрались до Волги в Нижнем Новгороде. Толстый слой льда, покрывавший реку, позволил им легко, быстро и уверенно переправится на санях в Казань. Они прибыли туда 2 апреля, пройдя меньше чем за двенадцать дней дистанцию в сто шестьдесят лье, которые отделяли этот город от Москвы.
Глава VII. Миссионеры в Казани. Их отправление из этого города 26 июля 1606 года. Волга. Прибытие 20 августа и нахождение около Царицына
Город Казань находится на реке Казанке, на расстоянии полулье от места ее впадения в Волгу. Расположение города весьма удобно; воздух чистый и здоровый, но зимой стоят сильные холода. Городские сооружения, выстроенные в восточном стиле, придают ему весьма живописный вид. В городе 41 церковь, в том числе один великолепный собор. Часть города построена на горе, другая часть в долине. Дома, расположенные в долине, деревянные, однако имеют очень изящный, привлекательный вид.
Казань некогда была столицей и резиденцией татарских принцев, в 1552 году она была покорена Иваном Грозным, присоединена к Московии и стала главным городом одноименного Казанского уезда.
В 1606 году губернатором Казани был брат Валашского князя. Его пребывание в Риме во времена понтификата Сикста V и Григория XIV, где он был окружен вниманием и почтением, вызвало у него любовь и почтение к итальянцам. Боясь попасть в руки турок, гнет которых сбросил его брат в 1595 году, перешедший на службу к Сигизмунду, князю Трансильвании, он нашел убежище в Московии, и царь поставил его губернатором Казани, произведя в сенаторы. Губернатор Казани радушно, с почестями принял миссионеров, так же как и персидского посла. Он приказал предоставить им жилье в удобном доме, заранее обо всем позаботившись. Тем не менее он воздерживался от проявления личного участия, то ли потому, что, согласно обычаям страны, его положение обязывало его к этому, то ли он не хотел быть мишенью для нападок хитрых противников, будучи иностранцем на этом посту, то ли до него доходили смутные слухи о том, что нечто замышляется против Дмитрия. Катастрофа в самом деле была неизбежна и грозила новой длительной отсрочкой для святого дела наших миссионеров.
Великодушие является уделом, как правило, принцев и королей, одной из их наилучших добродетелей, но когда оно чрезмерно и неблагоразумно, тогда оно становится слабостью. В этом случае оно открывает дверь для мятежей, возмущений, заговоров непокорных. А это не благоприятствует славе властителя и благу народа, порождая презрение к одному и несчастья для другого. Пример Дмитрия является жестоким подтверждением этой истины. Мы уже говорили о том, что начало его правления было отмечено заговорами, организованными против него бывшими сторонниками Бориса. Василий был одним из главных заговорщиков. Он был схвачен, изобличен и объявлен виновным в мятеже и оскорблении величества. Сенат приговорил его к смертной казни через отсечение головы. Его привезли на место казни, и нож палача уже поднялся над ним, но вдруг по приказу Дмитрия казнь остановили: смертная казнь была заменена ссылкой, куда его отправили вместе с братьями и другими соучастниками.
Этот акт милосердия не достиг того результата, которого ожидал царь: напротив, в ссылке еще более ожесточилась ненависть Шуйского к тому, место которого он хотел захватить любой ценой и кому был обязан, к своему стыду, жизнью. Он замыслил тайком новый заговор и вовлек в него без труда астраханского архиепископа-раскольника. Будучи человеком честолюбивым и испорченным, архиепископ не мог простить Дмитрию католические взгляды, которые тот откровенно высказывал. Заговорщики ждали благоприятный случай, и он скоро представился.
Напомним, что, спасаясь от ярости Бориса, Дмитрий, будучи еще молодым, убежал в Польшу. Там он пробыл несколько лет, окруженный вниманием и добрым отношением со стороны воеводы Сандомира. В благодарность за это покровительство он пообещал ему, что как только сядет на трон, то женится на его дочери Анне-Марии. Став Московским царем, он сдержал слово; бракосочетание было назначено на май 1606 года. Незадолго до свадьбы воевода привез свою дочь в Москву, куда прибыло также много польской знати, чтобы придать пышность и значимость этому событию. Дмитрий же собрал возле себя вельмож двора, среди них были архиепископ Астрахани и Василий Шуйский, отозванный из ссылки.
Церемония бракосочетания была назначена на 17-е число. Заговорщики выбрали эту дату для осуществления своего плана. Тем временем они постарались повлиять на мнение большинства и подготовить взрыв всеобщего недовольства. Ужасный и жестокий мятеж произошел в ночь, последующую за свадебными торжествами: дворец был захвачен, Дмитрий был заколот кинжалом в своей комнате, воевода и его дочь были брошены в тюрьму, а Василий был провозглашен императором. Эти события не положили конец гражданской войне; еще долгое время Московия оставалась театром кровавых сражений, рассказы о которых неоднократно будут появляться в нашем повествовании.
Когда новость о событиях в Москве дошла до Казани, наши миссионеры занимались изучением персидского языка. Они сразу же поняли все трудности и опасности своего положения. С одной стороны, они были лишены единственной опоры – доверия людей, с другой стороны, находясь в числе сторонников Дмитрия и будучи известными всем в качестве римских католиков, они стали вдвойне подозрительными для людей; поэтому их могли ожидать либо преследование и травля, либо смерть. Не подлежит сомнению, что губернатор втайне им благоволил, но был вынужден делать вид, что он их преследует; это был, возможно, единственный способ им помочь. Официально известив своих подчиненных о приходе к власти Василия Шуйского и заставив их принести клятву верности ему, губернатор задержал путешественников у себя в качестве пленников до тех пор, пока великий князь, которому он передал вопрос на рассмотрение, не выскажет свои намерения. Наши отцы уже не надеялись на спасение, тем более что к ним разрешали пропускать только удручающие известия. Именно так они узнали, что памфлеты, посылаемые из Москвы, обливали ежедневно грязью Дмитрия, папу и всех католиков и что жители Казани, подстрекаемые клеветой и желающие получить милости от Василия, угрожали ворваться в жилище миссионеров и убить их. Вот почему те серьезно и мужественно готовились к смерти: они удвоили свои покаяния; большую часть ночи проводили в молитве; а утром, совершив богослужение и приняв причастие, они с рвением повторяли свой обет отдать жизнь за Иисуса Христа.
По истечении двух недель, которые показались миссионерам, постоянно живущим в тревоге, бесконечно длинными, воевода получил от Василия приказ отпустить персидского посла, но задержать остальных. Это решение ничуть не расстроило о. Павла-Симона. Напротив, он решил, что пришло время действовать энергично. Он принял решение обратиться прямо к великому князю и написать ему от своего имени и от имени своих товарищей решительное, но в то же время почтительное письмо, в котором дать ему понять, что влиятельные покровители смогут попросить у него отчет за его поведение по отношению к миссионерам. Итак, письмо было составлено, и воевода взялся передать его Василию; оно было следующего содержания:
«Светлейшему государю великому князю Василию и славному высочайшему сенату Московии. Павел-Симон Иисус-Мария и его компаньоны, посланные в Персию, с пожеланием счастья и т. д. и т. д.
Воевода, губернатор города Казани, довел до нашего сведения, что Ваша Светлость приказал ему отпустить персидского посла, а нас задержать. По правде говоря, эта новость нас сильно удивила, так как мы не знаем за собой никаких поступков, которые могли бы заставить Вас принять такую меру. Вам хорошо известно, что мы прибыли в Московское государство во время царствования Дмитрия. И если мы ступили на эту землю, то это было с разрешения как сената, так и того, кого вы считали своим вождем, и тот и другой обещали нам, кроме того, свободное передвижение до Персии. Государи, особенно христианские владыки, имеют обычай верно выполнять обещания, данные иностранцам, тем более если эти люди посланы другими государями.