– Ты, молодец!
Шевиза счастливо зарделась от этих слов. «Черт, она по-настоящему втрескалась, от любой похвалы млеет». Обдумывать это было некогда, Кротов приподнялся на стременах и крикнул подтягивавшимся чекранцам:
– Давайте резче! Нельзя задерживаться!
Те пришпорили гозаров, и отряд понесся дальше.
К тому времени, когда появилась повозка с приговоренным, план был уже готов. Сидение в осажденном поместье хоть и было относительно безопасным, но ничего не давало – всю жизнь здесь отсиживаться не будешь – когда-то закончатся продукты или власти Барраха, наконец, решатся и, завалив подступы трупами, все-таки уничтожат их. Но главное было в другом – безделье никогда не шло на пользу людям, а такое, когда постоянно ждешь атаки, сам при этом не предпринимая никаких действий, расслабляет и исподволь забирает волю к решениям. Это хорошо понимал и полковник Алкези, поэтому он сразу поддержал принцессу.
– Это правильно, давно пора пробиваться отсюда.
И Алгала, и полковник понимали, что, устраивая казнь на виду у них, враги добиваются того же, что хотят сделать они – выйти для боя из спасительных стен. Значит, вокруг, за пределами площади, собрано такое количество войск, которое позволяет баррахцам надеяться на свою победу, и шансов у алгатцев, по их мнению, нет. Но, как посчитала Алгала, есть один нюанс, который не учли местные военачальники: если в открытом классическом бою когорты Империи, в конце концов, все равно задавят алгатскую коробку, то в индивидуальном бою любой гренадер стоил нескольких воинов Арсалгана. На площади, куда пришло множество горожан, биться строем не будет никакой возможности, и все будут решать как раз боевые качества отдельного воина. Ну и еще одно – броня алгатцев это не доспехи местных солдат. Для их оружия она почти неуязвима, не говоря уже про алгатские мечи.
– Главное, как можно быстрей пробежать открытое пространство, чтобы баррахцы не смогли ударить по нам кавалерией, иначе гозары сомнут нас.
– Нет, – подумав, возразил Алкези, – не успеют, слишком мало места. Даже если они прячут всадников в примыкающих улицах, пока они вырвутся на простор, мы уже врубимся в толпу у виселицы.
– Я и сама так считаю, но забывать об этой угрозе не будем. И еще одно – куда мы будем уходить, после того как освободим приговоренного?
– Я думал об этом. Надо подняться в кабинет Крюгера, там есть одна интересная карта.
Алгала внимательно посмотрела на полковника:
– Ты про карту подземных коммуникаций?
– Да.
Принцесса заулыбалась.
– Полковник, значит, мы думаем об одном и том же! Не зря мы родились на одной планете.
Она, действительно, продумывала план, по которому они должны покинуть площадь через заброшенную станцию скоростной подземки, вход в неё находился метрах в двухстах слева от эшафота.
Когда они вошли в кабинет, Алкези уверенно ткнул в старую пластиковую карту, висевшую на стене. Его палец уперся в ту самую станцию подземки.
– Пойдем через неё. Вот здесь, – его палец скользил по пластику, – есть проход к главному городскому водоводу, он сейчас бездействует, сухой. Его начало в горах, где водозабор. Выйдем туда.
– Это и мой план, – опять улыбнулась принцесса. – Все правильно, горцы – враги Арсалгана и будут рады новым союзникам.
Алгатцы построились во дворе для инструктажа. Алгала видела сверху, как перед строем ходит полковник и, взмахивая рукой, словно рубя невидимого противника, объясняет офицерам план действий. Она опять перевела внимание на эшафот и как раз вовремя – к подножию помоста подкатили две повозки в сопровождении всадников. Телеги тотчас окружили ревнители и из одной вывели скованного человека. «Так вот кого вы хотите убить, – Алгала узнала гронца. – Ну, этого я тем более вам не отдам». Она быстро прицепила к зажиму алгатский меч и бросилась вниз, на ходу натягивая шлем.
– Полковник, к бою! Начинается!
Разрубленное старым шрамом лицо алгатца приняло совсем зверское выражение.
– Ну, алгатцы, не опозорим Алгату! Покажем варварам, как надо биться!
Он повернулся к воротам и закричал:
– Открывай!
Потом натянул шлем и махнул в сторону ворот.
– Первый взвод, пошел!
С правого фланга, разгоняясь, застучала сапогами первая взводная коробка, зазвучали команды офицеров, и следующие коробки потянулись к воротам.
Алкези пропустил первый взвод и побежал впереди второго – в отсутствие связи командиру надо быть в непосредственной близости от своих солдат. Однако в последний момент он заметил, что Алгала тоже бежит сюда. Он остановился.
– Принцесса, подождите! – крикнул полковник. – Так дело не пойдет! Давайте пропустим еще две коробки и пойдем перед последней. Так будет безопасней.
Алгала повернула к нему разгоряченное лицо. Было видно, что она хочет выругаться, но сдержалась и притормозила – дворцовое воспитание сделало свое дело.
– Ты прав, – почти спокойно сказала она и отошла в сторону, пропуская бегущих гренадеров.
– Теперь пора! – полковник рванулся в разрыв перед последней коробкой. – Принцесса, не отставайте!
Предупреждение было излишним, Алгала уже бежала рядом с ним.
Вырвавшись из открытых ворот на площадь, алгатцы молча, чтобы не сбить дыхание, набирали скорость, стараясь как можно быстрей пересечь открытое пространство. И лишь метров за тридцать до застывших с побелевшими лицами солдат Барраха, выставивших вперед короткие копья, они единым движением вырвали из ножен алгатские мечи и заорали сотнями глоток боевой клич Алгаты.
Но как ни страшен был удар алгатцев, никто из пехоты Арсалгана не побежал, лишь плотнее сдвинулись ряды, и побледневшие лица затвердели. «Закаленные бойцы, – на бегу отметил Алкези. – Ничего, и не таких рвали!» Он уже наметил себе цель – немолодого солдата, копье в руках которого подрагивало, напряжение ожидания заставило его нервничать – и когда осталось сделать всего несколько шагов, чтобы тоже вступить в начавшуюся схватку, он чутьем старого вояки понял – что-то изменилось. Он приостановился, пропуская вперед рычащих от предвкушения битвы подчиненных из третьего взвода, и оглянулся.
Вся площадь за спинами алгатцев, врубавшихся в цепь баррахцев, наполнялась войсками, реками вливавшимися с подходящих к площади улиц. Они уже окружили ворота дома Крюгера и вошли на территорию. «Что ж, мы этого ждали, – констатировал старый солдат. – Теперь только вперед – или пробиться, или умереть!»
После неудачной попытки отбить Глемаса у Чекры случилась истерика. Но истерика дочери Шусы была совсем другого рода, нежели у обычных девушек. Она побелела, в глаза ей страшно было смотреть. Даже личная охрана старалась не попадать ей под руку. Сейчас было по-настоящему понятно, чья это дочь. Только два её «дяди» подошли к ней: «Чекра, у всех бывают провалы, такие, после которых жить не хочется. Но надо сжать зубы и жить дальше».
Она ничего не ответила. Постояла, ни на кого не глядя, потом также ни к кому не обращаясь, спросила:
– У нас есть люди, которые знают тоннели того района?
Все замолчали, переглядываясь, наконец Мосол выругался и заорал:
– Ты умница, девочка! Конечно, есть! Мертвые гозары! Да мы по тоннелям подойдем прямо к эшафоту! Но надо торопиться добраться до первой большой разводки в том районе.
«Что они делают?! Ведь их же задавят массой! – подумал Глемас, но радость и надежда подавили трезвый голос рассудка. – К дракону все, я еще пожить хочу!»
Ревнители почувствовали перемену в его настроении и заторопились, стараясь успеть провести ритуал до того, как бой докатится к месту казни. Из палатки, развернутой внизу, рядом с эшафотом, подгоняя их, зазвучал голос, который Гронберг уже слышал сегодня. «Начальник разведки! Сам решил поприсутствовать». Гронец поддернул цепь, проверяя, как прочно его держат конвоиры. Те в ответ напряглись и натянули свои концы цепи, прикрепленной к наручникам. Один зло прикрикнул:
– Будешь упираться, потащим волоком!
МРОБовец только саркастически улыбнулся в ответ и ослабил цепь.
– Мне торопиться некуда, и, вообще, я хочу посмотреть, чем закончится это представление, – он кивнул на лежавшую внизу площадь.
Ревнители тоже с тревогой смотрели на происходящее внизу. Они торопились и совсем не были расположены шутить.
– Замолчи, колдун! Не надейся, никто тебе не поможет.
«Правильно, надеяться надо на себя».
На площади, тем временем, началась уже серьезная свалка – те, кого Глемас принял за простой народ, собравшийся поглазеть на его смерть, оказались совсем не зеваками. При приближении атакующей массы гренадеров, ряды сплотившейся пехоты на секунды раздвинулись, и толпа, в один момент превратившаяся в организованную группу, разделившись, струйками вбежала в открывшиеся проходы. Оказавшись за спинами копейщиков, люди быстро сбрасывали плащи и, матово поблескивая кирасами, разбирали подготовленное для них оружие – копья и мечи. «Ты смотри, – удивился Глемас. – Целое представление для принцессы разыграли. Надеюсь, она догадывалась об этом».
Несмотря на то, что окружавшие эшафот войска встретили атаку алгатцев в боевых порядках, это не помогло – преимущество в оружии, броне и физической мощи нападавших делало свое дело. Они с ходу пробили бреши в рядах копейщиков и рубились уже внутри оборонительных порядков баррахцев.
«Пора!» Глемас опять остановился и дернул конвоиров на себя, те в ответ потянули его еще сильнее. Гронберг воспользовался этим и бросился вперед, выбирая слабину цепи. Это позволило ему приблизиться к ревнителю, контролировавшему цепь справа. Глемас взмахнул рукой, накидывая освободившуюся цепь петлей на горло конвоира, и в то же время изо всех сил каблуком сапога нанес ему удар в колено. Нога противно хрустнула, ревнитель завалился, из раскрытого рта, вместо крика, рвались только хрипы – петля цепи перехватила горло. Гронец мгновенно крутнулся, заплетая цепи с обеих рук между собой. Второй ревнитель, державший его слева, сначала опешил, но теперь очнулся и автоматически потянул Глемаса на себя. Однако теперь цепь была переплетена, и тянуть ему пришлось упавшего напарника, еще больше душа его. Шедшие впереди и сзади ревнители тоже вступили в схватку – они скопом кинулись на гронца. Скрученная цепь не давала Глемасу использовать руки, поэтому он встретил их ударами ног. Хоть он и не любил все это – силовые операции он считал работой второго сорта, на первое место всегда ставя работу ума – но никогда не пропускал тренировок по рукопашному бою, понимая, что без физических контактов все равно не обойтись. Поэтому удары его, в отличие от яростных, но слепых ударов охраны, всегда достигали цели. Один сразу упал с раскрошенной сапогом челюстью, другим досталось не так удачно, но и они отлетали от мощных ударов, которые Глемас раздавал любому, кто оказывался в зоне досягаемости.