– Знаю, брат, в нашей школе учится. У нас с ней было.
– Объясни ей, что с Ангелиной надо здороваться первой, ни в коем случае не дерзить, за обиды извиниться и постараться быть как можно более вежливой, услужливой и неконфликтной.
– Ладно, брат, ладно. Я её прессану как надо! – жарко пообещал Кирилл.
– Без перегибов. Сначала спокойно скажи. Отныне Ангелина неприкасаемая.
– Брат, не переживай. В лучшем виде сделаю.
Звонок в дверь оповестил, что время на разговор окончено.
– Всё, бывай. Постарайся там, но не перестарайся!
Ангелина вошла, изображая зомби. Василий подхватил сзади за плечи и повёл на кухню. Усадил на диванчик и дал кофемашине задание сварить напиток покрепче, сам же с особым трепетом принялся готовить есть. В этом он открыл для себя новый фетиш. Помимо любования чудной блондинкой в школьной форме.
– Ты молодец, – похвалил вскоре Василий, присаживаясь и протягивая кружку.
– Thanks a lot! Было трудно, – мило закатила она глазки. – А как у тебя дела, Basil?
– Вообще говоря, наконец, удалось спокойно поработать.
Личико соседки быстро обрело виноватый вид. Удовлетворённо кивнув, Василий продолжил:
– Немного необычно. Раньше писал статьи сам, а теперь корректирую чужие.
– Тебе не нравится? – стрельнула глазками она, живо уплетая ужин. Приятно кормить тех, кто ест с удовольствием.
Василий усмехнулся.
– Конечно, нет. Это моя работа, к тому же, как говорят, любимая. Просто всегда, при даже частичной смене деятельности, нужно время обвыкнуться.
– Ты столько зарабатываешь! – сделала она большие глаза. – За это можно потерпеть.
– А откуда ты знаешь сколько? – приподнял он бровь.
– Хм-м… – издала она, жуя. – Ну-у… догадалась, наверное. Всё же ты мне сто тысяч дал.
– Считаешь за хорошие деньги можно терпеть?
– Конечно! – с жаром выпалила она, едва не подавившись.
Василий очередной раз усмехнулся.
– Может и так, Ангелина, может и так, – отхлебнул чая он и положил в рот конфету. – Смотря что, я думаю. Любой труд – это дисциплина и терпение. Даже в самом наилюбимейшем деле ты в итоге устанешь, затёкшие мышцы будут болеть, а настроение упадёт на фоне общего состояния. Но можно ли терпеть, ничего не предпринимая, коллектив, начальника, чуждую деятельность?
– А если очень нужны деньги? – сбила с ног вопросом девушка.
И снова усмешка, чтобы снять внутреннее напряжение. Ей были нужны сто тысяч, и продемонстрированная сейчас готовность терпеть сподвигла Ангелину пойти на крайние меры. Срочность, сумма и возраст наложили свой отпечаток. Мужчина задумчиво склонил голову. Такая чудная и нежная, Ангелина смотрит с ожиданием. Можно ответить, как отмахнуться. Бездумно обронить нечто, но ставки высоки. Недавно она была готова пожертвовать честью и добрым именем ради, возможно, мнимого спасения, а он косвенно этим воспользовался. Только ли в силу взглядов девушка пошла на такой шаг?
– Может произойти всё что угодно, Angel. Из каждого правила есть исключения. Они не определяют жизни, но они тоже есть. И ты должна знать, что существуют вещи дороже денег. Даже больших.
Он внимательно смотрит в голубые с контрастной синевой глаза. Василий ловит малейшие колебания мимики. Он вслушивается едва ли не в биение сердца и полон надежды, что нежные губки девушки не искривит ядовитой улыбкой, а в юной головке не укоренятся мысли о его двуличии. Ведь он не врёт. От чистого сердца, с искренней заботой старается уберечь её в будущем.
– Это сложно, Basil, – полушёпотом проговорила она и отвернулась.
– Я же с тобой.
Глаза метнулись к его лицу и снова убежали.
– Ты же не всегда будешь рядом.
– Я не хочу лишать себя счастья в настоящем из опасений за будущее. Сейчас я с тобой.
Она робко улыбнулась.
– Ну-у… ты правда-правда не уйдёшь?
– Из своей квартиры? – насмешливо глянул он.
– Дура-а-ак! – кинула она скомканной салфеткой.
– Вообще-то, собираюсь, но не знаю куда.
– What do you mean, Basil? – растерялась она.
– Не знаю, куда тебя пригласить, – бархатно глянул он на юную соседку. – Мне по душе бары и кабаки. Можно ресторан, кафе или кофейню, а вот кино и прочие увеселительные заведения как-то не манят. Поэтому тяжело выбрать. Что ты любишь? Ну и я переживаю насчёт того, что могут подумать про нас.
Она осветилась лицом.
– Ah, Basil, ты издеваешься надо мной, – шутливо погрозила она пальчиком, а Василий подумал, что облизал бы этот эстетически совершенный перст. – Ну-у… я же вообще-то люблю поесть.
– А так и не скажешь.
– Что ты имеешь в виду?
– Худенькая.
– Это да… – погрустнела она и мельком посмотрела на совершенно не выдающийся размер груди. – Стараюсь хотя бы немного набрать.
– Моё мнение учитывается?
– Конечно, – встретила она взгляд мужчины. Василий демонстративно опустил его на два едва видимых холмика.
– Мне нравится, как есть сейчас.
По её щекам разлилась краска смущения.
– Хорошо. Как скажешь.
– Значит, можно просто пригласить покушать?
– Ага! – мгновенно переключилась она, кивнув с лучащимися глазами. – А на счёт мнения окружающих не волнуйся. Мы же как брат с сестрой выглядим. Если только не делать что-то такое…
И вновь волна смущения. Василий улыбнулся.
– Предложение заманчивое. Однако, если делать, то не на виду.
– Не говори таких смущающих вещей, – затихая голосом, отозвалась она.
– Я… – заикнулся было он, как в то же время заиграла музыка звонка. – О, бабушка!.. Привет!
«Васенька, родной, очень рада слышать твой голос! – услышал мужчина. – Обещал же позвонить, но занят, поди?»
– Виноват, баб, очень виноват. Хотя ты права, было много забот.
«Ой! Ну я тогда потом позвоню».
– Нет-нет, что там приключилось? – помотал головой Василий.
«Всё хорошо, внучек, ничего особенного. Просто клубника спеет, а у меня спину схватило. Жаль, пропадёт».
– Клубника, значит… Приеду, баб. Завтра можно? У тебя, кстати, интернет там появился вообще?
Бабушка пообещала узнать у соседа, есть ли в деревне интернет, затем несколько раз извинилась и уже потом пообещала встретить внучка выпечкой. Отказываться в свою очередь Василий не стал, ибо бесполезно, во-первых, а во-вторых, бабушка натурально умеет готовить из топора суп. Её выпечка невыразимо вкусная.
Чудные глаза соседки пытливо смотрят в лицо мужчине. Мысленный разговор возник и погас. Василий без труда уловил, что хочет сказать Ангелина, чаруя прекрасными глазами, но он ведь отвечает за неё перед Владимиром и Марией. Нельзя бежать по первой прихоти, надо для приличия немного подумать.
В итоге поинтересовался:
– Хочешь со мной?
Ангелина кивнула так, чтобы уж точно никак иначе нельзя было истолковать.
– Хорошо. Подружки есть толковые, что учатся хорошо?
– Basil! Они все хорошие.
– И Танька?
– Нет, она немножко плохая, – смутилась Ангелина.
– Так есть?
– Да.
– Договорись, что потом позанимаетесь. И попроси ещё кого-нибудь передать, что будешь отсутствовать.
– А сколько, Basil?
– Посмотрим. Как бабушке легче будет, так и приедем.
Она призадумалась, что-то подсчитывая, а потом радостно кивнула и полезла в смартфон звонить.
Глуповатая улыбка то растянет губы, то немного угаснет. Василий бездумно листает новостную ленту, лайкая картинки и односложные посты, а глазами нет-нет поведёт вбок, чтобы с ненасытной жаждой вглядеться в белую полоску трусиков Ангелины.
Девушка беззаботно разместилась на кресле, до этого много раз меняя положение и тем снова и снова привлекая взгляд мужчины, и пару таких она таки поймала, но оба тут же уставились в экраны. Последнее положение с поднятой и согнутой ногой наиболее прекрасно. Ангелина сосредоточенно разучивает стихотворение на английском, пошатывая ногой, и тем только повышает градус. Её бугорок, нежно укрытый белой тканью, Василию не забыть никогда.
Мысли приходят понятные: как бы он встал, как подошёл. Затем склонился, а рукой бы скользнул по ноге к желанному уголку, принявшись ласкать через ткань, чтобы та, в итоге, потемнела от влаги. А всё это время они бы целовались. Ангелина вскоре тоже протянула бы руку к его естеству и…
Василий прервал на этом моменте фантазию и в очередной раз вернул взгляд к экрану. Эротические картины ожидаемо сказались на возбуждении, а мужчина задумался о роли соблазна и значимости его удовлетворения.
Вот так сидеть, истекая слюной по сладкому плоду юности, сродни мучению и может показаться, что нужно скорее или склонить девушку к сексу, или обойтись рукой. Но всякий опытный любовник знает, что чем дольше путь к оргазму, тем он грандиознее. Более того, всё это напоминает Василию ситуацию с персиковым деревом у соседа. Рвать нельзя, но один ты уже втихаря съел и знаешь, насколько прекрасен плод на вкус и запах. Пока не знал, бороться с соблазном было проще, но теперь… В то же время, будь это дерево у тебя на участке и ешь ты персики каждый день в неограниченном объёме, то был бы он столь же желанен, столь же сладок? Василий даже головой сам себе помотал. Ценность желанного в запретности и недосягаемости. И было бы большой ошибкой снимать табу с особо искусных удовольствий, ибо запреты дают им неповторимый вкус. Имея сейчас возможность только подглядывать без чёткой перспективы к более близкому контакту, Василий всё же считает это благом. В этом и есть исключительная красота жизни.
Василий попросил соседку одеться менее привлекательно, чем обычно. Им потребовалось больше часа, чтобы всё согласовать. Словно это не рядовая задача выбора гардероба, а нечто связанное с бизнесом и деньгами. Впрочем, Василий при этом особо не нервничал, если не считать волнения насчёт фотографий.
Метро, автобусы, электрички – места массового скопления людей. Несмотря на то, что Василий журналист, особой ненависти к соотечественникам он не испытывал, а сейчас и того меньше. В том числе потому что журнал, для которого трудится – с патриотическим уклоном – это вдохновляет, и особо печалиться о «не такой стране и не таком народе» у мужчины нет времени, нужно держать мысленный тонус в положительной полярности. Но Ангелина очень сладкая конфетка. Пока она показывала на фото наряд за нарядом, Василий убедился что и «фантик» у неё все яркие. Если одеться в менее броское, уместно, если это не попирает личности, свободы, мятежного юношеского задора, то почему бы и нет? Людям меньше соблазна, а Василию спокойнее.