— Нет, меня не беспокоит пара волосков на диване, и я с тобой согласна, у мальчика должна быть собака.
— Ты согласна со мной? Будь осторожна, это может войти в привычку. Дай-ка я помогу, — добавил он, взяв ожерелье из ее рук.
Джорджи почти перестала дышать, когда он отодвинул ее волосы с плеч, обнажая шею. А когда его пальцы коснулись шеи, из груди вырвался стон.
— В чем дело? — спросил Анголос.
Она резко открыла глаза. Он не должен знать, что делают с ней его прикосновения.
— Дай мне, — выдохнула она, забирая у него жемчуг.
Анголос отступил на шаг.
— Что я такого сделал?
— В том-то и дело, что ничего! — воскликнула Джорджи неожиданно для самой себя. — Тебе даже не надо ничего делать, — произнесла она, приставив указательный палец к его груди, — тебе достаточно просто быть... собой.
— А ты бы предпочла, чтобы на моем месте находился кто-то другой? Неужели жить со мной так невыносимо?
— Эта жизнь сводит меня с ума! Мне трудно дышать с тобой одним воздухом.
— Тогда мне нечего больше сказать.
— Зато мне есть что сказать! Я сыта по гордо тем, что, когда я вхожу в комнату, ты даже не смотришь на меня! Ты вспоминаешь о том, что я есть, только в постели!
— Это неправда!
— Правдивей и быть не может, — парировала она. — Тебе никогда не приходило в голову, что от одного взгляда на тебя я... — Она закрыла лицо руками. — Посмотри на меня! Я уже забыла, что хотела сказать!
— Я смотрю на тебя. Всегда. Не могу оторваться от тебя. Мне все время хочется к тебе прикасаться.
Его низкий, бархатный голос проникал в самое сердце Джорджи.
— Ты держишь меня в этом доме только из-за Никки, я для тебя просто дополнение к нему.
Анголос напрягся.
— Иногда ты говоришь несусветные глупости, — произнес он сквозь зубы. — Ты — моя жена, И я не должен извиняться за то, что мне хочется смотреть на тебя.
— Я просто твоя любовница, — заявила Джорджи упрямо. — Ты замечаешь меня только в постели! Вне спальни я для тебя — пустое место.
Анголос выглядел совершенно растерянным.
— Ты страдаешь?
Джорджи взглянула ему в лицо.
— Конечно, страдаю! Почему ты не замечаешь этого! Я хочу говорить с тобой не только о том, что касается Никки, я хочу кричать на тебя, и обнимать тебя, и...
Стук в дверь прервал ее откровения.
— Не отвечай.
Джорджи уже готова была последовать совету Анголоса, но за дверью раздался извиняющийся голос, который она не могла игнорировать:
— Пора ехать в церковь. Вы готовы?
Джорджи никогда не видела своего мужа таким спокойным и расслабленным как сейчас, в компании Пола и его жены. Она с трудом могла скрыть свое удивление, когда наблюдала, как ее элегантный муж готовит на кухне и накрывает на стол.
Проводив последних гостей, Пол присоединился к Мирри и Джорджи, которые болтали в саду.
— Ну что же, если не считать того, что дядюшка Тим подшутил над викарием, вечер получился отличный.
— Думаю, это не единственная скабрезная шутка, которую викарий слышал в своей жизни, — рассмеялась Мирри.
— Ты права. Я слышал, что у него была довольно бурная жизнь до того, как он посвятил себя церкви. — Пол подвинул себе стул. — А где Анголос?
— Пошел проведать Никки, — объяснила Джорджи.
— Он просто живчик, этот ваш маленький проказник. — Пол взглянул на младенца, спящего в переносной колыбельке, которая стояла между Джорджи и Мирри. — Не удивлюсь, если и наш будет таким же сорванцом.
— А может, еще и похуже, — улыбнулась Мирри. — Оставь, Пол, — добавила она, когда ее муж начал убирать со стола пустые стаканы. — Он не всегда такой домашний, — обратилась она к Джорджи. — Думаю, он просто красуется перед тобой.
— Мне это нравится, — обиженно возразил супруг.
— А когда вы возвращаетесь в Грецию?
— Во вторник. Я очень нервничаю, — призналась Джорджи, вздохнув.
— Не волнуйся. Все будет хорошо. Сразу видно, что у вас с Анголосом крепкие отношения.
— Правда? — спросила Джорджи с надеждой в голосе. — Если честно, я не очень люблю Олимпию.
Мирри рассмеялась.
— О да, я знакома с Олимпией. Железная леди. Но и ты теперь не наивная девочка. Ты стала старше, умнее, и у тебя теперь есть Никки. Ты мать ее внука. А это очень много значит. Думаю, вы поладите.
— Не знаю, — призналась Джорджи. Она встала и подошла к колыбельке. — Все малыши такие милые в этом возрасте, правда?
— Да, и хотя рождение ребенка связано с болью, это стоит того, — согласилась Мирри, с любовью посмотрев на свою девочку. — Но мои роды прошли легко. А как у тебя?
— Я рожала долго, — ответила Джорджи, вспоминая этот день. Она звала Анголоса, но он так и не появился. Зато пришел доктор, которого вызвала старшая медсестра, обеспокоенная показаниями приборов.
— Поплачешь позже, девочка, а сейчас нужно, чтобы ребеночек появился на свет, — говорила ей медсестра.
— Мне сказали, что такое бывает с первым ребенком.
Мирри улыбнулась.
— Мне кажется, ты бы хотела иметь много детей, правда? — спросила она мягко.
Появившийся Анголос застыл на месте.
— Анголос не хочет пока заводить еще одного ребенка, — ответила Джорджи. — Мы оба так решили, — добавила она поспешно, чтобы Анголоса не обвинили в такой позиции.
— Для меня загадка, что женщины способны на это снова, — вставил Пол, качая головой. — Я бы точно не смог.
— Не смог бы чего, дорогой? — нежно спросила Мирри. — Серьезно, — добавила она, — не знаю, что бы я делала, если бы его не было рядом при родах. Ну, ты понимаешь, о чем я говорю,
— Мирри! — шепотом одернул ее Пол.
— Ой! Я не… — начала оправдываться женщина, заметив, что Анголос стоит неподалеку. У него был такой вид, будто ему вонзили нож в спину. — Я совсем не это имела в виду, — пробормотала она.
— Думаю, сейчас самое время открыть еще бутылочку вина, — сказал Пол, хлопнув в ладоши, чтобы разрядить атмосферу.
Анголос посмотрел на друга.
— Я не буду, спасибо, Пол, — ответил он тихо. — Но от кофе я бы не отказался. Пожалуй, сам и сварю.
— Ты же говорил, что не умеешь варить кофе? — возразил Пол, и они вместе направились в дом.
Мирри встала раньше всех, вскоре проснулась и Джорджи. Мужчины еще спали, ночью они долго о чем-то разговаривали. Джорджи гадала, о чем могут беседовать двое мужчин так долго.
Когда Анголос пришел в их комнату ночью, Джорджи не спала. Она слышала, как Анголос проверил, спит ли Никки. Потом он почти бесшумно разделся.
— Я тебя разбудил? — спросил он, залезая под одеяло.
— Откуда ты знаешь, что я не сплю? — пробормотала Джорджи.
Раньше она не могла заснуть, если Анголоса не было рядом. И хотя она провела множество долгих ночей в своей одинокой постели, эта привычка вернулась вместе с Анголосом.
— Я не знал. Иди ко мне. — Он притянул ее к себе.
Джорджи почувствовала его теплое дыхание на своей шее.
— На тебе нет пижамы, — выдохнул он.
— Мне жарко.
— Я заметил, — прошептал Анголос, проводя кончиками пальцев по ее спине.
Она сразу же повернулась к нему. Теперь они лежали лицом к лицу, прижимаясь друг к другу.
Неожиданно Анголос пробормотал что-то на греческом и отстранился от нее. Через секунду раздался щелчок.
Джорджи зажмурилась, когда свет лампы разлился по комнате.
— Что случилось?
— Ты выглядишь просто потрясающе, когда вот так дуешься.
Анголос лежал на боку, опершись на локоть, и смотрел на Джорджи. В приглушенном свете кожа его была похожа на шелк.
У Джорджи перехватило дыхание, она едва сдержала восхищенный вздох.
— Нам нужно поговорить, — нарушил тишину Анголос.
— Сейчас?
— У тебя были трудные роды? — спросил он вместо ответа.
Джорджи не ожидала, что Анголос заговорит об этом.
— Что это на тебя нашло?
Анголос пропустил ее вопрос мимо ушей.
— Кто был с тобой в тот день? Бабушка? Или кто-то из друзей? — Он с волнением ждал ответа; мысль, что Джорджи оказалась одна в такой момент, была для него невыносима.
Джорджи покачала головой.
— Бабушка? Она лишь сказала мне: «Соберись и пройди через это». Нет, я была тогда одна.
Анголос закрыл глаза. Джорджи завернулась в одеяло и встала.
— Правда, палата была битком набита персоналом, — попыталась она улыбнуться. — Почему ты заговорил об этом?
— Не пытайся обратить все в шутку.
— Я не... Я просто пытаюсь...
— Быть сильной? Это очень по-британски.
Она улыбнулась,
— Если ты действительно хочешь знать, я очень долго и трудно рожала. Никки был большим малышом, и я...
— Ты была слаба и измучена.
Джорджи кивнула.
— Да. Схватки были очень болезненными. Мне казалось, что роды длятся целую вечность. Я очень устала. Я старалась, но медсестра заволновалась, когда сердечко Никки стало биться медленнее. Она вызвала доктора.
— Доктор, — негодующе воскликнул Анголос, — должен был находиться рядом с тобой все время! — Он посмотрел на выражение ее лица и постарался успокоиться. — Прости, что перебил, продолжай.
— Мне больше нечего сказать.
— Ты просто не хочешь говорить. Я всегда чувствую, когда ты хочешь что-то от меня скрыть, Джорджетт.
— Ничего я не скрываю, все закончилось хорошо.
— Просто доктор сказал, что потребуется хирургическое вмешательство, если дело не сдвинется с места в ближайшие полчаса.
Джорджи вспомнила, как схватила его за руку и закричала: «Я сама рожу своего малыша!» Воспоминание вызвало у нее улыбку.
— Но этого не потребовалось.
Анголос некоторое время молча смотрел на нее.
— Это ужасно — остаться одной в такой момент.
— Я совершенно выбилась из сил, — согласилась она. — Но у многих роды проходят еще сложнее.