– Не надо. Она затоскует по родине и начнет изменять тебе с Флавиусом.
Король засмеялся.
– Флавиус никогда в жизни не позволит себе подобного. Он даже Камиллу ни разу не трахал.
– Он что, обет целомудрия дал? – поразился Элмар, доселе не осведомленный о личной жизни главы департамента.
– Почему же? У него есть какая-то хинская наложница, иногда он разнообразит свое ложе шпионками, как и я в свое время, но все это происходит очень тихо, незаметно и благопристойно.
– Шеллар, а почему его так зовут? – поинтересовался принц-бастард, ухватившись за увлекательную тему. – Если он хин, почему у него эгинское имя?
– Ну, скажем, оно не совсем эгинское, – заметил король. – Оно популярно во многих странах. А вообще-то Флавиус – внебрачный сын Костаса, если ты до сих пор не знаешь. Элмар, закрой рот, не подобает принцу демонстрировать удивление столь по-крестьянски. Ты действительно не знал? Впрочем, о Флавиусе сплетничают мало. Он этого не любит. А ссориться с ним мало кто рискует, вспомнить хотя бы покойного господина Фейна. Ведь стоило мне на сутки выпустить Флавиуса из виду, как он тут же украсил площадь Справедливости столь малоаппетитным зрелищем. Не мог просто повесить… Какая ему разница, все равно ведь казнить? У него вообще масса недостатков помимо врожденной хинской жестокости, но и достоинств хватает. Достаточно того, что он абсолютно и безоговорочно мне предан, а это по нынешним временам большая редкость. Во всяком случае, среди моих министров это единственный, кому я могу полностью доверять… но довольно сплетничать о Флавиусе, а то еще обидится.
– Кстати, – вспомнил Элмар. – Приходил Монкар, интересовался, когда выпустят Алису.
– Скажи, скоро, как только закончат разбирательство. Если честно, можно хоть сейчас, но я хотел бы лично при этом присутствовать, чтобы сказать ей пару слов… А еще мне будет приятно увидеть, как она покинет тюрьму в весьма непривлекательном виде и станет переживать из-за того, как она выглядит. Флавиус говорит, тюрьма пошла ей на пользу, графиня стала тише и вежливее. Но все же, какая хладнокровная и бесстрашная стерва! Тебе рассказывали, как Флавиус хотел над ней поиздеваться? Нет? Он принес ей в камеру голову Хаббарда, бросил под ноги и сказал что-то вроде «Целуйся теперь со своим Хаббардом». Так она, не дрогнув, подняла эту голову за волосы, посмотрела, скривилась с презрением и сказала: «Жалкий неудачник!». После чего бросила на пол и пнула ногой. Вот такая она, наша Алиса. Как бы их с Флавиусом сосватать? Вот бы парочка получилась…
– Ты лучше думай, кого ты себе сватать будешь, – упрекнул кузена Элмар.
– Хорошо, – согласился король. – Давай, беги домой, облачайся в доспехи и выступай. А я буду думать.
Элмар попрощался и помчался в лабораторию, чтобы попросить Мафея отправить его домой. Сердце первого паладина радостно подпрыгивало, а душа пела, прощаясь с ненавистными документами, отчетами, министрами и в особенности – с доставучим казначеем. Впервые за последние годы Элмар воспринимал очередной поход не как тяжкую обязанность, как это бывало с ним в плохом настроении, не как возможность слегка поразмяться, как это бывало в настроении хорошем, а как зов битвы – с искренней радостью настоящего воина, твердо стоящего на своем пути.
Глава 6
Почему-то я решил, что лучше быть вежливым.
Кантор полюбовался на вождя и идеолога, сидящего на столе в глубокой задумчивости, и доложил:
– Боец Кантор по вашему приказанию прибыл.
Пассионарио обернулся, обрадованно вскрикнул и одним движением спрыгнул со стола, свалив при этом чернильницу. Едва успев приземлиться, он стремительно наклонился, поймал ее у самого пола, почти не расплескав, и столь же стремительным и грациозным движением вернул на стол.
«Эльф, твою мать», – подумал Кантор, одобрительно наблюдая за поединком идеолога с чернильницей.
– Наконец-то! – радостно воскликнул Пассионарио, пожимая ему руку. – Где ты был так долго?
– Я телепортироваться не умею, – напомнил Кантор, полагая, что его новый шеф, научившись телепортации, мгновенно забыл, что остальные на это не способны. – Я верхом ехал. А что, это было долго?
– Как посмотреть… – чуть погрустнел предводитель. – Садись. Хочешь кофе?
– Нет, спасибо. Меня уже напоил начальник твоей охраны.
– Ты с ним познакомился? Дон Аквилио хороший мужик. И ребята у меня неплохие. Ты их уже видел?
– Еще нет, – качнул головой Кантор, доставая сигару.
Пассионарио снова забрался на стол, предусмотрительно отодвинув чернильницу, и продолжил расспросы:
– Как тебя встретил дон Аквилио, кроме того, что кофе угостил? Не ругался, не ворчал?
– А что, должен был?
– Да не то чтобы… просто до тебя у меня работал один парень из группы Гаэтано, Кайман, может, знаешь… Не сработался с моими мальчиками, пришлось отослать…
– Я с ним тоже не срабатывался, – проворчал Кантор. – Скотина редкостная.
– Уже знаю, – вздохнул Пассионарио. – Так вот, дон Аквилио был очень недоволен твоей кандидатурой и ворчал, что ты ничуть не лучше и с тобой будут проблемы. У тебя, оказывается, ужасная репутация. Скандальный, наглый, неуживчивый и первостатейная язва. Это он что, серьезно?
– А то ты сам не знаешь, что я такой и есть! – засмеялся Кантор. – А уж неуживчивый настолько, что ребята Гаэтано попросили, чтобы меня от них перевели хоть куда-нибудь. Ладить они со мной не могли, а убить не получалось.
– Шутишь?
– Нисколько. Правда, с ребятами Амарго я уживался нормально. Так что, если твои мальчики не будут ко мне цепляться с идиотскими вопросами насчет моих репродуктивных способностей, обойдется без поножовщины. А почему я вдруг тебе понадобился в качестве личного телохранителя?
– Просто так, – пожал плечами Пассионарио. – Мне все равно нужен еще один охранник. А ты мне понравился. Понимаю, мы не первый день знакомы, я имел в виду – понравилась твоя третья ипостась. От второй я старался держаться подальше, если честно.
– Я замечал. А что, я так сильно изменился? Можешь не сомневаться, характеристика дона Аквилио по-прежнему в силе. Кроме того, я терпеть не могу, когда надо мной без спросу пытаются колдовать, и за это могу стукнуть.
Ответом ему была очередная милая улыбка и нахальная смена темы.
– Спасибо, что наплевал на конспирацию и познакомил меня с Мафеем. Он мне наконец показал, как совмещаются преломления, и я, хвала небу, по-настоящему научился телепортироваться. И вообще, он мне высказал несколько мудрых мыслей, заставивших по-иному посмотреть на вещи. Удивительный мальчишка. Я в его возрасте был как-то проще и намного меньше знал и умел. Я просто обзавидовался весь, честное слово, и даже пожалел, что у меня нет таких ушей. Может, меня бы серьезнее учили в детстве. А то ведь обучали кто попало и чему попало. Правда, Мафей так восхищался моим умением летать, что этим я немного утешился.
– А ты умеешь летать? – поразился Кантор. – В самом деле?
– Ты не знал?
– Так ты показательные полеты устраивал?
– Да, действительно, откуда ж тебе знать… Умею я летать. Не очень хорошо, но все же умею.
– Мафея научил?
Пассионарио покачал головой.
– Я не знаю, как этому можно научить. Меня никто не учил, я сам полетел. Да и вообще, говорят, что способность к левитации у каждого мага открывается по-своему.
– А ты как открыл?
– Жить захотел, вот и открыл. Это было, когда меня в первый раз на трон сажать пытались. А когда я отказался, решили убрать. Посредством несчастного случая. Я сразу не догадался, зачем это меня пригласили прогуляться по угловой башне, хожу, уши развесил, мне втирают, как обычно: «Взгляните вокруг, ваше высочество – это ваша страна простирается перед вами…» и тому подобную чушь. И вдруг толкают в спину, и я лечу. Не в смысле левитирую, а в смысле падаю. А угловые башни Кастель Коронадо помнишь какие? Примерно, как Центральная в Ортане, на которой мы сидели. Если с нее упасть – мокрое место останется, без вариантов. Вот тогда я летать и научился. Через желание жить. Правда, с первого раза не очень успешно, успел только притормозить падение, чтобы не врезаться в камни со всего маху. Сломал тогда руку и пару ребер, но остался жив. И смылся, пока не добили.
– Ты это Мафею рассказывал? – поинтересовался Кантор.
– В отредактированном варианте. И предупредил, чтобы не вздумал повторить мой подвиг. А то бы с него сталось тут же сигануть с той самой башни, на которой мы сидели, в надежде освоить левитацию. Он вообще парень рисковый и любознательный. Как он тебя настоящего разглядел, а?
– Ты Амарго рисунки не показывал?
– Нет. Передумал. Я вообще стал сомневаться, стоило ли мне возвращаться.
– Так зачем вернулся? Это я тебя уговорил, или по другой причине?
– И ты, и Амарго… и Мафей мне рассказал одну поучительную историю о своем кузене.
– Это какую? Анекдот, что ли?
– Кантор, ты действительно язва первостатейная. Мафей никогда в жизни не стал бы про Шеллара анекдоты рассказывать. Он его обожает и на подобные анекдоты обижается до слез. Это я к тому, чтобы ты не вздумал при нем повеселиться. А история вот какая. Дело было где-то через луну или две после того, как Шеллар взошел на престол. Мафей в то время еще толком не отошел от потрясения после смерти матери и не мог ночью спать. Бродил по дворцу как привидение и плакал по углам. И вот так, блуждая среди ночи, он забрел в королевские покои и наткнулся на его величество. Бедный Шеллар сидел в кабинете, загибаясь над очередным финансовым отчетом, который ему подсунул казначей и в котором он не мог найти концов. Сидел, протирал глаза, проклинал все на свете матерными словами и вопрошал сам себя, ну на кой хрен ему это все нужно и за что ему такое наказание. Ребенок подошел и спросил, дескать, а если тебе это не нужно, не интересно и вообще не нравится, зачем этим занимаешься? На что Шеллар ему печально ответствовал: «Я король, значит, я должен».