В жару в городе пива обычно не найдешь, но директор магазина был земляком Бартоша и дал ему два ящика, Бартош запихнул пиво в холодильник. И вот, отупев от всего выпитого, он сидел у открытого окна в пустой квартире, на маленьком столике перед ним стояли стаканы. Он ждал Мишкатаи, тот позвонил ему и сказал, что хотел бы зайти, если Бартош не против.
— Габика, я слышал, ты берешь отпуск. Я тебя понимаю.
— Ты меня понимаешь? Это невероятно! — Бартош с сомнением покачал головой.
— Не смеешь глядеть в глаза мальчишке?
Вместо ответа — долгий прерывистый вздох.
— Ты не думай, я не такой уж бесчувственный чурбан. Ну, пойдешь ты в отпуск, потом вернешься. Это же ничего не решает, Габика. Проблемы так и останутся проблемами. Налей мне еще пива. Опять придет к нам на каникулы какой-нибудь мальчик, непохожий на других, какой-нибудь новый чертежник или техник, невинности которого угрожает опасность. Потом еще кто-нибудь придет и еще.
Мишкатаи помолчал, выпил залпом стакан пива, закурил.
— Повторяю, это не решение проблемы. Если у тебя не будет возражений и ты не поймешь мое предложение превратно, я с удовольствием помогу тебе перевестись в другой отдел. Есть такое место, которое как раз по тебе. А я обязан о тебе позаботиться, потому что в конечном счете это из-за меня ты попал в такое положение.
— Ты это сделаешь?
Мишкатаи дружелюбно, словно поддерживая павшего духом товарища, похлопал Бартоша по плечу.
— Мне бы хотелось, чтобы ты меня верно понял. Ты, Габика, очень во многом прав, только одно упускаешь из виду — то, что наша работа нужна. Мы извлекаем выгоду из бесхозяйственности, которая есть в плановом хозяйстве, но так, чтобы не нанести урон народному хозяйству. И даже наоборот…
Мишкатаи видел, что Бартош не воспринимает его аргументы, и придвинулся к нему ближе.
— Ну, а этому парнишке, которому ты не смеешь взглянуть в глаза, какую судьбу ты ему предрекаешь? Такую, как твоя?
— Честно говоря, не знаю…
Они еще немного поговорили. Прощаясь, Мишкатаи сказал:
— Со мной, ты видишь, можно договориться, ну, а твоя жена, как она воспримет эту новость?..
Бартош стоял в дверях, пока на лестнице не затихли шаги. Потом вернулся к столу, отодвинул подальше кресло, сел, положил ноги на стол. Он думал о том, что, если бы все было так, как он хотел, он сейчас гладил бы дочурку по волосам или ждал бы, когда сын вернется домой с футбола.
Перевод Л. Васильевой.
Анна Ласло
Я родилась в Будапеште в семье служащих. Отца лишилась в детстве, и мать на жалование скромной служащей растила меня. Я окончила гимназию и стала ученицей и помощницей фотографа.
В 1945 году я поступила в Высшую театральную и кинематографическую школу, которую и окончила, получив диплом театрального литработника. Много лет работала как театровед, была научным сотрудником Театрального общества и в то время опубликовала ряд статей о театре.
Писать прозу начала в 1958 году. С тех пор регулярно печатаются в газетах и журналах мои рассказы, очерки и статьи.
Основные мои литературные произведения: романы «Ждем во вторник» (1963), «Отступники» (1967), «Итог» (1969), сборники рассказов «Новогодняя ночь» (1959), «Дятел на воде» (1965), «Траур в пестром» (1973), «Мы строим Вавилонскую башню» (1976), а также социографические очерки «Железная повязка» (1979).
В театре поставили мою драму и три инсценировки. По радио регулярно транслируются мои радиопьесы.
Голос в телефонной трубке
Сегодня ему не мил весь белый свет. В такой день добра не жди. Надо бы зубрить и зубрить, госэкзамен на носу, но браться за конспекты и учебники — ни малейшей охоты. Конечно, самое разумное было бы — завалиться и проспать до завтрашнего утра. Но и сна ни в одном глазу.
Звонит телефон; юноша снимает трубку, спрашивает, кто у телефона.
— Скажем, Каталин Тавас, хотя на самом деле меня зовут иначе.
— Ясно, — включается в игру юноша, — на самом деле вы Елизавета Вторая, королева Великобритании. В таком случае я — Ингмар Бергман, режиссер, всемирно известен.
— Вы — Михай Денеши, — решительно перебивает его девушка.
— Барышня любит читать телефонную книгу? Правда, в списке абонентов значится имя моего отца, но мы с ним тезки. Старик умер два года назад, бедняга, а родительница в данный момент в отъезде, так что, если хочешь, заходи на огонек.
— Поскучать на пару, чтобы потом обоим тошно было?
— А чем плохо? Тем более что адрес тебе известен по телефонной книге. Ну, так ждать тебя?
— Для начала предлагаю перейти на «вы». Теперь все знакомые и незнакомые с ходу говорят друг другу «ты», давайте мы хоть в этом не будем похожи на остальных.
— Как вам угодно!.. Кстати, в другое время я давно бы бросил трубку, как правило, у меня и минуты свободной не бывает. Но сегодня мне абсолютно без разницы, как убить время.
— Да, сегодня денек у вас хуже некуда, Михай. В магазине у вас увели кошелек с деньгами.
Чистый нокаут! Собственно говоря, юноша только сейчас начинает прислушиваться к голосу своей собеседницы. Чуть глуховатый, в старину его назвали бы голосом с хрипотцой, теперь же он самый модерновый и волнующий. Парню подбросили загадку: откуда девушка могла узнать об этой истории с кошельком? Тут возможны варианты, но оптимальное решение — спросить напрямик.
— Ваш кошелек украла я.
— Это у вас профессиональное или вы карманник-любитель?
— Я не делаю из этого профессии. К тому же и кошелек я не вытаскивала у вас из кармана.
Девушка рассказывает все по порядку. В продмаге они стояли рядом в очереди к кассе. Михай был рассеян, глазел по сторонам. У кассы он поспешно расплатился. Их корзинки с покупками стояли на прилавке рядышком, свой кошелек он впопыхах опустил в корзину девушки, а та быстро переложила его к себе в сумочку. Дома она изучила содержимое кошелька: там оказалось шестьсот пятьдесят форинтов, три визитных карточки и фотография для удостоверения с надписью на обороте — «Михай Денеши».
— Счет в вашу пользу: вам известно мое имя, вы знаете меня в лицо, я же не знаю о вас ничего… Скажите хоть, как вас зовут!
— Наивный вопрос! Назвать свое имя после того, как я созналась в краже? Для вас я останусь по-прежнему Каталин Тавас.
Девушка не без подковырки справляется, ощутима ли для Михая денежная потеря. Первое его побуждение — пренебрежительно отмахнуться — мура, мол, перебьемся, но парень вовремя спохватывается: в наше время всяк норовит пустить пыль в глаза, а его от этого с души воротит.
— Да, ощутима. На сегодня — это вся моя наличность. Но должен вас огорчить: я не умру с голоду, в доме есть консервы, картошка, варенье и еще кое-что из жратвы, мать обо мне позаботилась. Даже сигареты и те найдутся, пачки три-четыре.
— Напротив, я огорчилась бы, если бы вам пришлось голодать, — голос в телефонной трубке звучит искренне. — И вообще — у меня и в мыслях нет желать вам зла.
Феноменальная личность, — мелькает в голове у Михая, — с такой не соскучишься. Опасный тип женщины. Чувствуя, что с каждой фразой незнакомка все больше увлекает его, парень досадует.
— Я кладу трубку, — заявляет Михай деланно бесстрастным тоном.
— Самое время, — соглашается девушка так же бесстрастно. — До свидания. — И ни один из них трубку не кладет. Затяжная пауза.
— Послушайте, Катика! — неожиданно вырывается у парня. — Если уж так получилось, что вы для меня сейчас единственный живой голос на весь город и я, хоть тресни, не сумею вас разыскать среди двух миллионов человек, то вы могли бы позволить себе роскошь быть со мной откровенной. Тем более, что вам это ровным счетом ничего не стоит. Скажите, почему вы украли мой кошелек?
— Что верно, то верно! — задумчиво тянет Кати. — Не часто предоставляется такая возможность: говорить правду, не опасаясь последствий… Так вот, почему я украла? Можно сказать, из мести, все началось много раньше, из-за той зажигалки… Как-то раз я проводила отпуск в доме отдыха. Гуляла по территории и на дорожке, среди гравия, нашла дивной красоты золотую зажигалку. Никто не видел, как я ее подобрала… Сама я курю, роскошные вещицы, разумеется, мне не по карману, и иметь такую зажигалку хотелось бы ужасно! Но понимаете, все несчастье в том, Михай… — девушка запнулась, но затем вытолкнула из себя слова, звучавшие как самообвинение, — несчастье в том, что честность моя переходит в патологию! Зажигалку я отдала администратору, а тот объявил за обедом о находке и о том, что нашла зажигалку я. Вот тут-то и началось! Некий почтенный родитель с места не сходя обрушился на дочку: он-де в ее годы не разбрасывался золотыми зажигалками, у него каждый филлер был на счету… Дочь тоже за словом в карман не лезла, так они грызлись при всем честном народе. Должно быть, ссора продолжалась у них в комнате, и там уж страсти разгорелись по-настоящему, потому что несколько дней после этого папаша и дочка не разговаривали друг с другом и оба дулись на меня. Да что там «дулись» — оба просто с ненавистью смотрели на меня… Только зря я рассказываю вам это, Михай, вы все равно мне не поверите!
— Я верю вам, — серьезно отвечает юноша, — и понимаю гораздо лучше, чем вы предполагаете.
— Чепуха какая-то, надо бы выкинуть из головы. Но понимаете, мне и в голову не могло прийти такое: вернешь пропажу, и тебе же это выйдет боком… И это не единственный случай, очевидно, я вообще не способна разбираться в людях, у кого дурь — то надолго. Ну, а сегодня там, у кассы, я вдруг подумала: если уж до сих пор у меня все в жизни получалось шиворот-навыворот, то, глядишь, и кража обернется добром…
— Добром и обернулась! — оживленно перебивает ее юноша. — Прошу вас, скажите ваш номер телефона: вдруг нас разъединят, — я смогу позвонить вам!
— Скажите, Михай, кто вы по профессии? Ваша визитная карточка ничего не сообщает на этот счет.
Юноша выпаливает в сердцах: