— Друзья, давайте искать поддержки у Всевышнего. Помолимся все вместе.
Бен Залкинд взглянул на Питера Кобба; тот поднял брови. Сайрус Миллер положил ладони на стол, закрыл глаза и обратил лицо к потолку. Он был не из тех людей, что склоняют голову, даже когда обращаются ко Всевышнему. В конце концов, у него с Господом уже давно сложились вполне доверительные отношения.
— Боже, — начал нефтяной магнат, — услышь нас, к Тебе взываем мы в своих молитвах. Услышь нас, верных и преданных сыновей этой славной земли, что сотворена Тобою и Твоим произволением отдана под нашу опеку. Направь руки наши. Укрепи сердца наши. Научи нас, где нам взять мужество, дабы свершить задуманное, которое, мы верим, удостоится Твоего благословения. Помоги нам спасти избранную Тобою страну и народ, избранный Тобою.
Он продолжал в таком роде еще несколько минут, потом несколько минут помолчал. Затем опустил лицо и окинул собравшихся горящим взором человека, освободившегося от каких бы то ни было сомнений.
— Джентльмены, мне был Его голос. Он с нами в наших испытаниях. Мы должны непреклонно следовать вперед ради нашей страны и Господа нашего.
Собравшимся ничего не оставалось, как в знак согласия склонить головы. Часом позже Ирвинг Мосс вел с Миллером конфиденциальный разговор у него в кабинете. Мосс без обиняков заявил, что для осуществления его плана ему жизненно необходимы две вещи, которые сам он обеспечить не в силах. Во-первых, одно высокосложное устройство советского производства и, во-вторых, источник информации о самых секретных совещаниях, проводимых в Белом доме. Мосс объяснил, зачем ему все это. Миллер задумчиво кивнул.
— Я займусь и тем и другим, — пообещал он. — У вас есть счет и наличные. Немедленно приступайте к выполнению плана.
Миллер принял полковника Истерхауса на первой неделе июня. Полковник напряженно занимался делами в Саудовской Аравии, но вызов звучал весьма категорично, поэтому он сразу сел на рейс Джидда — Лондон — Нью-Йорк, откуда отправился прямо в Хьюстон. Там Истерхауса ждала машина, которая отвезла его в частный аэропорт Уильям П. Хобби, находящийся к юго-востоку от города, и на «Лирджете» он прилетел на ранчо, где раньше не бывал. Его отчет о ходе дел звучал оптимистично и был выслушан с благосклонностью.
Полковник сообщил, что его человек из религиозной полиции с большим энтузиазмом отнесся к мысли о смене правительства в Эр-Рияде и связался с имамом шиитских фундаменталистов после того, как Истерхаус сказал, как его найти. Тот факт, что имам до сих пор не попался в руки властей, говорит о надежности фанатика из полиции.
Имам выслушал предложение — оно было сделано ему без упоминания каких-либо имен, поскольку он ни за что не согласился бы, чтобы христианин вроде Истерхауса был исполнителем воли Аллаха, — и тоже отнесся к нему благосклонно.
— Дело в том, мистер Миллер, что фанатики Хезбаллы до сих пор не пытались отхватить лакомый кусок, который представляет собою Саудовская Аравия, так как хотели сначала завладеть Ираком, но потерпели поражение. Терпение их объясняется следующим: они боятся, и справедливо, что попытка расправиться с королевством Сауда вызовет серьезное недовольство до сих пор колебавшихся Соединенных Штатов. Фундаменталисты считают, что Саудовская Аравия рано или поздно попадет к ним в руки. Имам, похоже, согласился с тем, что будущая весна — а юбилейные торжества уже точно назначены на апрель — момент, указанный свыше Аллахом.
Далее полковник поведал, что на праздник в Эр-Рияд съедутся представители тридцати семи главнейших племен страны, чтобы отдать почести королевской династии. Будут там и люди из племен, обитающих в районе Газы, — рабочие нефтепромыслов, принадлежащие по преимуществу к секте шиитов. Среди них спрячут двести боевиков имама, которые явятся без оружия, а позже получат автоматические карабины и амуницию, тайно доставленные в страну на одном из танкеров Сканлона.
В заключение Истерхаус сообщил, что некий египетский офицер — группа египетских военных советников играет важную роль в решении технических вопросов саудовской армии — согласился снабдить королевскую гвардию неисправным оружием, чтобы она не смогла защищать своих хозяев, но только при условии, что после переворота его многомиллионной и бедной стране откроется доступ к саудовской нефти.
Миллер в задумчивости кивнул.
— Вы хорошо потрудились, полковник, — проговорил он и сменил тему. — Скажите, какова, по-вашему, будет реакция Советского Союза на захват Америкой Саудовской Аравии?
— Крайнее смятение, мне так кажется, — ответил полковник.
— Его будет достаточно, чтобы поставить крест на Нантакетском договоре, все условия которого нам уже известны?
— Полагаю, что да.
— А как по-вашему: какая группировка внутри Советского Союза имеет причины отрицательно относиться к договору и желать, чтобы он не был подписан?
— Генеральный штаб, — не раздумывая ответил полковник. — Его положение похоже на то, в каком вот-вот окажутся наш Объединенный комитет начальников штабов и оборонная промышленность. Договор лишит Генштаб могущества, престижа, бюджета, численность его состава уменьшится на сорок процентов. Вряд ли это может кому-то из них понравиться.
— Странные союзники, — задумчиво протянул Миллер. — А нет ли у вас возможности тайно связаться с их Генеральным штабом?
— Я… у меня есть кое-какие связи, — осторожно ответил Истерхаус.
— Я хочу, чтобы вы их использовали, — сказал Миллер. — Передайте, что в Соединенных Штатах есть мощные силы, которым Нантакетский договор не нравится так же, как и им, которые считают, что его можно расстроить со стороны Америки, и хотели бы обменяться мнениями по этому поводу.
Королевство Иордания нельзя назвать просоветским — но королю Хусейну уже давно приходилось идти по узенькой тропке, чтобы усидеть на троне в Аммане, и порой закупать у Советского Союза вооружение, хотя его Хашимитский арабский легион использует в основном оружие западных образцов. Однако в Аммане есть группа советских военных советников из тридцати человек, руководит которой военный атташе русского посольства. Истерхаус познакомился с ним, когда саудовские наниматели послали его поприсутствовать на испытаниях в пустыне Акаба какого-то очередного образца советского оружия. Теперь, возвращаясь в Саудовскую Аравию, Истерхаус сделал в Аммане остановку.
Военный атташе, полковник Кутузов, которого Истерхаус считал резидентом ГРУ, оказался на месте. Истерхаус пригласил его отобедать. Американец был поражен быстротой реакции советской стороны. Через две недели, когда он находился в Эр-Рияде, ему сообщили, что некие джентльмены с радостью встретятся с его друзьями, но в обстановке строгой секретности. Полковнику был вручен толстый пакет с указаниями, когда, как и куда его друзья должны ехать, и он, не распечатывая, отправил пакет в Хьюстон.
Из всех коммунистических стран Югославия относится к туризму либеральнее других, и даже въездные визы здесь можно получить, выполнив небольшие формальности по прибытии в Белградский аэропорт. В один из дней середины июля в Белград прилетели пять человек — из разных мест и разными рейсами. Они прибыли из Амстердама, Рима, Вены, Лондона и Франкфурта. Поскольку все они имели американские паспорта, визы в эти города им тоже не потребовались. В Белграде все они получили визы сроком на неделю с самыми безобидными туристическими целями; один из них сделал это утром, двое ближе к полудню и еще двое — вечером. На вопрос оформлявшего визы чиновника все ответили, что приехали пострелять кабанов и оленей в знаменитом заповеднике «Карагеоргиево», устроенном вокруг переоборудованной старинной крепости на берегу Дуная, столь полюбившейся толстосумам с Запада. Получая визу, каждый из пятерых заявил, что по пути на охоту переночует в фешенебельном отеле «Петроварадин», что находится в городке Нови-Сад, в восьмидесяти километрах к северо-западу от Белграда. Каждый отправился в отель на такси.
Чиновники, выдающие визы, сменяются около полудня, поэтому только один из американцев прошел перед служащим по фамилии Павлич, который по совместительству был агентом КГБ. Через два часа после этого Павлич сменился, и его донесение легло на стол советского резидента в кабинете посольства, находящемся в самом центре Белграда.
Майор Павел Керкорьян чувствовал себя не наилучшим образом: во-первых, он поздно лег спать, причем не по долгу службы, а просто некая светловолосая боснийская девушка оказалась совершенно неотразимой, особенно в сравнении с его расплывшейся и вечно жалующейся супругой, а во-вторых, он, уже по долгу службы, только что обильно позавтракал с одним членом югославского ЦК — любителем выпить, которого майор надеялся завербовать. Керкорьян чуть было не отложил донесение Павлича в сторону. В это время года американцев в Югославии хоть пруд пруди, каждого не проверишь. Но взгляд майора зацепился за имя одного из американцев. Не за фамилию — она была вполне обыкновенной, — а за имя: недавно ему уже где-то попадалось на глаза имя Сайрус.
Сомнения Керкорьяна разрешились у него в кабинете час спустя: в одном из последних номеров журнала «Форбс» была статья о Сайрусе В. Миллере. Подобные случайности решают порой исход большого дела. Что-то тут было не то, а дотошный майор КГБ, армянин по национальности, любил докапываться во всем до самой сути. Почему почти восьмидесятилетний старик, убежденный антикоммунист, прибыл в Югославию поохотиться на кабана, причем рейсовым самолетом, — ведь он достаточно богат, чтобы охотиться у себя в Северной Америке на что угодно и к тому же летать собственным реактивным самолетом? Майор вызвал двух подчиненных, только что присланных из Москвы юнцов, надеясь, что они ничего не напортачат. (Как он заметил недавно на коктейле своему коллеге из ЦРУ, в наши дни абсолютно не на кого положиться. Коллега оказался того же мнения.)
Ребята Керкорьяна разговаривали по-сербскохорватски, но он все же посоветовал им воспользоваться услугами шофера-югослава, прекрасно знавшего все входы и выходы. Этим же вечером агенты позвонили ему из телефонной будки отеля «Петроварадин», и майор в сердцах сплюнул: этот телефон явно прослушивался югославами. Он велел им позвонить из другого места.