когда мистер Адамс сказал — не лучше ли попытаться в другой день — я поспешил на улицу и спросил у швейцара, как быстрее добраться до Ост-Индской компании. Мне повезло — мистер Боулз был очень любезен — и вот я здесь. Это неплохое место: жалованье вдвое больше, и можно самому возить кое-какой товар на продажу: у меня целый сундук китайской вышивки в кормовом трюме. Но, Боже мой, сэр, если бы только снова оказаться на военном корабле!
— Быть может, теперь до этого недалеко, — сказал Джек. — Питт вернулся, а Старый Джарви ушёл — отказался принять командование над ла-маншским флотом — не будь он первоклассным моряком, я бы сказал — пусть катится к дьяволу; и Дандас теперь в Адмиралтействе. Лорд Мелвилл… Я с ним в довольно хороших отношениях, и если мы сможем добавить парусов и поспеть до того, как расхватают все лакомые кусочки, то будет просто странно, если мы не выйдем снова вместе в море.
Добавить парусов: в этом-то и была вся сложность. После неприятностей, пережитых им и его кораблем на 33-м градусе северной широты, капитан Споттисвуд не горел желанием ставить даже брамсели, и дни тянулись медленно-медленно. Джек в основном проводил время, облокотившись на гакаборт и глядя на слабый кильватерный след «Лорда Нельсона», тянувшийся на юго-запад, потому что ему не хотелось созерцать вялое управление кораблем, а вид брам-стеньг, спущенных на палубу, только усиливал его нетерпение. Обычно ему составляли компанию две мисс Лэмб, приветливые, весёлые, коротконогие и смуглые девушки, которые ездили в Индию «на ловлю женихов» — в этом они сами довольно охотно признались — и теперь, по-прежнему незамужние, возвращались обратно под опекой дяди, майора Хилла, артиллериста Бенгальской армии.
Они уселись в ряд, Джек между девушками, и слева ещё один стул для Стивена; несмотря на то, что «Лорд Нельсон» шел сейчас по Бискайскому заливу, с юго-запада дул прохладный ветер, и температура воздуха снизилась где-то до пятидесяти[47] градусов, девушки стойко держались палубы, закутавшись в пледы и шали и порозовев носами.
— Говорят, испанские леди изумительно красивы, — сказала мисс Лэмб. — Куда красивее француженок, хотя и не так элегантны. Скажите, капитан Обри, это так?
— Ну, честно говоря, — отвечал Джек, — вряд ли я могу вам это сказать. Я их никогда не видел.
— Но разве вы не провели несколько месяцев в Испании? — воскликнула мисс Сьюзан.
— Это да, но я почти всё это время я провёл в поместье доктора Мэтьюрина, возле Лериды — такое всё в арках и выкрашено голубой краской, как у них принято в тех местах — со внутренним двориком, решётками и апельсиновыми деревьями; но никаких испанских леди, насколько я припоминаю. Жила там, правда, одна милая старушка, что кормила меня жидкой кашей — отказаться было нельзя — а по воскресеньям высоко зачёсывала волосы и надевала мантилью; но вряд ли я бы назвал её красавицей.
— Вы сильно болели, сэр? — участливо спросила мисс Лэмб.
— Думаю, да, — сказал Джек, — потому что мне обрили голову, нацепляли пиявок по два раза в день и заставляли пить тёплое козье молоко всякий раз, когда я приходил в себя, а потом, когда всё это закончилось, я так ослаб, что едва мог сидеть верхом — мы проезжали не более пятнадцати или двадцати миль в день в первую неделю.
— Как вам повезло, что вы путешествовали вместе с доктором Мэтьюрином, — сказала мисс Сьюзан. — Я просто обожаю этого человека.
— Не сомневаюсь, что он меня вытащил — я бы пропал, если б не он, — сказал Джек. — Всегда рядом, готовый пустить мне кровь или дать лекарство, днём и ночью. Господи, сколько лекарств! Думаю, я проглотил за всё это время небольшой аптечный магазин… Стивен, я как раз рассказывал мисс Сьюзан, как ты пытался меня отравить своими экспериментальными отварами.
— Не слушайте его, доктор Мэтьюрин. Он нам говорил, как вы буквально спасли ему жизнь. Мы вам так признательны — ведь он научил нас вязать узлы на шнурках и сплеснивать шерстяные нитки.
— Да? — сказал Стивен. — Я ищу капитана. — Он пытливо заглянул под пустой стул. — У меня новость, которая его заинтересует; она всех нас касается. Ласкары страдают вовсе не от «бальдупани», происходящей из их собственных долин, наполненных миазмами — что бы там ни утверждал мистер Парли — а от испанской инфлюэнцы! Как странно думать, что мы, при всей нашей спешке, сами явимся причиной нашего запаздывания, а? Потому что при такой недостаче матросов мы, несомненно, скоро увидим, что уберут и марсели.
— А я не спешу. Я бы хотела, чтобы это путешествие длилось вечно, — сказала мисс Лэмб, но нашла отклик только у своей сестры.
— А это заразно? — спросил Джек.
— О, ещё как, дорогой мой, — сказал Стивен. — Думаю, что через несколько дней она охватит весь корабль. Но я дам им лекарство — о, я дам им лекарство! Юные леди, я попрошу вас принять снадобье вечером: я приготовил для вас обеих маленькую приятную профилактическую бутылочку, и ещё одну, покрепче, для майора Хилла… Кит! Кит!
— Где, где? — воскликнул мистер Джонсон, старший помощник. В молодости он ходил к Гренландии на промысел, и всё его существо всколыхнулось от этого слова. Ответа он не получил, поскольку доктор Мэтьюрин уже раскорячился как бабуин, пристраивая подзорную трубу на планширь и направляя её в волнующееся море куда-то между кораблем и горизонтом; но, проследив по трубе доктора направление и прикрыв ладонями глаза от солнца, мистер Джонсон разглядел отдалённый фонтан, и вслед за ним — ровное, мощное движение огромного животного; на сером фоне блеснуло что-то чёрное.
— О, для вас от него никакого толку нет, — сказал он, расслабившись. — Это финвал.
— Вы что, действительно можете различить его так далеко в море? — воскликнула мисс Сьюзан. — Какие моряки удивительные! Но почему от него нет толку, мистер Джонсон? Может быть, он не так полезен для здоровья, вроде устриц, добытых в месяцы без буквы Р?
— Вот, опять выпустил! — воскликнул мистер Джонсон, но уже бесстрастно и рассеянно, просто по привычке. — Ещё один. Посмотрите на фонтан, мисс Сьюзан. Только одна струя — значит, это финвал: у гренландских китов их две. Вот, вот, опять. Порядочного размера, должно быть, туша. Да вот толку никакого. Прямо-таки раздражение берёт, как подумаешь, сколько там плавает первоклассного жира, и всё без толку.
— Но почему же этот кит не годится? — спросила мисс Лэмб.
— Да потому что это финвал, вот почему.
— Моя сестра имела в виду — что не так с финвалом. Да, Люси?
— Он слишком громадный, мэм. Если у вас хватит дерзости напасть на него — если вы подберётесь к нему на вельботе и попадёте в него гарпуном — он может разнести лодку как миску с брюквой; и в любом случае размотает двухсотфатомовый линь меньше чем за минуту; вы поспешно подвязываете новый — он разматывает и его; ещё один — его тоже; и всё будет уходить вглубь. Он затянет вас за собой или утащит все лини: вы потеряете или линь, или жизнь, или и то и другое. То есть, как говорится — «Смирись, беги амбиций». Левиафана[48] на крючок вам подцепить не можно. Нет, лучше ограничиться гренландским китом — законная добыча.
— О, конечно, мистер Джонсон, — воскликнула мисс Лэмб. — Обещаю, что никогда в жизни не нападу на финвала.
Джеку нравились киты — милые создания, но он смог оторваться от их созерцания легче, чем Стивен, или тот парень на марсе, который вроде бы считался дозорным, и теперь разглядывал белое пятнышко на фоне темнеющего на западе моря. Корабль, решил он наконец; идёт под малыми парусами противоположным галсом.
Это и был корабль — «Беллона», бордосский приватир, один из самых красивых парусников из этого порта — высокий и лёгкий, как лебедь, впрочем, чрезмерно остойчивый; тридцатичетырехпушечный приватир с корабельным парусным вооружением, чистым днищем, новыми парусами и командой в двести шестьдесят человек. Добрая часть этих остроглазых моряков торчала теперь на салингах и переполненных марсовых площадках, и, хотя они не могли детально разглядеть «Лорда Нельсона», всё же увидели достаточно, чтобы капитан Дюмануар решил осторожно подойти ближе и в свете гаснущего дня приглядеться повнимательнее.
То, что он увидел, определённо было двадцатишестипушечным кораблем, возможно военным; но в этом случае — повреждённым военным, иначе его брам-стеньги ни за что бы не спустили при таком ветре. И по мере того, как Дюмануар и его помощник, устроившись на грота-салинге, всматривались вдаль и обдумывали увиденное, их представление о «Лорде Нельсоне» как о военном корабле постепенно улетучивалось. Оба были опытными моряками, за последние десять лет повидали немало судов Королевского флота; и даже в самом ходе «Лорда Нельсона» виделось нечто противоречащее тому, к чему они привыкли.
— Это ост-индиец, — произнес наконец капитан Дюмануар, и, хотя он был ещё не до конца убеждён в этом, сердце его забилось сильнее, и рука задрожала; он обхватил ею брам-ванты и повторил:
— Ост-индиец.
Не считая испанского галеона или корабля, перевозившего ценности, британский ост-индский корабль был самым богатым призом, который могло преподнести море.
Сотня мелких деталей подтверждала его суждение; впрочем, он всё же мог ошибиться, втянуть свою драгоценную «Беллону» в бой с одним из тех неуклюжих на вид английских кораблей шестого ранга[49], которые несли двадцатичетырехфунтовые карронады — сокрушительные орудия, имевшие многочисленную, хорошо обученную и охочую до стрельбы обслугу; и хотя капитан Дюмануар в принципе не имел возражений против небольшой стычки с судном более-менее размером с «Беллону», будь оно королевское или нет — всё же в первую очередь он должен быть уничтожать торговлю; его задача — обеспечивать прибыль своим хозяевам, а не покрывать себя славой.
Он вернулся на квартердек и прошёлся по нему взад-вперёд, глядя на небо на западе.
— Погасите огни один за другим, — сказал он. — И через четверть часа ложимся на другой галс. Оставьте только нижние паруса и фор-марсель. Матье, Жан-Поль, Пти-Андре — наверх; сменять их через каждую склянку, мсье Венсан.