— Джек, — позвал Стивен. — Тебе на вахту.
— Что? Что? — Джек обладал морской привычкой урывать хотя бы часок сна, мгновенно засыпать и мгновенно просыпаться; но на этот раз он был очень, очень далеко — на борту семидесятичетырехпушечника у мыса Доброй Надежды, купался в тёплой как парное молоко фосфоресцирующей воде; а теперь он с глупым видом сидит на кровати и медленно возвращается к реальности: лорд Мелвилл, Куини, Каннинг, Диана.
— Что ты собираешься делать со своим призом? — спросил Стивен.
— А?.. Ах, с этим. Наверное, надо сдать его констеблю.
— Тогда его повесят.
— Конечно. Вот чёрт — нельзя, чтобы кто-то бродил по округе и отбирал кошельки, но и видеть его повешенным тоже не хочется. Может, его просто вышлют.
— Я тебе дам за него двенадцать шиллингов шесть пенсов.
— Ты собираешься его вскрыть? — Стивен часто покупал ещё тёплые трупы с виселиц. — А у тебя и в самом деле есть двенадцать шиллингов шесть пенсов? Нет-нет, я не возьму твоих денег — забирай его в подарок. Уступаю его тебе. Я чувствую запах кофе и поджаренного хлеба!
Он сидел, жуя стейк, и его светлые голубые глаза даже выкатились от сосредоточенности и мысленных усилий. Они пытались проникнуть в будущее, но случайно оказались на пленнике, который безмолвно и опасливо сидел на своём стуле, исподтишка почёсываясь и время от времени выражая жестами покорность. Джек заметил один из таких жестов и нахмурился.
— Вы, сэр! — заорал он своим мощным капитанским голосом, от которого сердце бедняги провалилось в пятки, а ищущая рука замерла. — Вы, сэр! Лучше съешьте-ка вот это, да поживей, — он разрезал лоснящийся кусок. — Я вас продал доктору, и теперь вы должны повиноваться его приказам, иначе вас сунут вниз головой в бочку и скинут за борт. Понятно, а?
— Да, сэр.
— Мне нужно идти, Стивен. Мы увидимся после полудня?
— Ещё не знаю, где буду: может, загляну на Сизинг-лейн, хотя до следующей недели это вряд ли имеет смысл.
Рывком во двор Адмиралтейства; приёмная, в ней с полдюжины знакомых — бессвязный разговор ни о чём, и он и прочие мыслями далеко отсюда; лестница, ведущая в кабинет Первого Лорда, и там на середине пролёта — прислонившийся к перилам беззвучно плачущий толстый офицер, его бледные обвисшие щёки мокры от слёз. С площадки на него молча смотрел морской пехотинец, а снизу — два ошалевших швейцара.
Лорд Мелвилл был очевидно выбит из колеи предыдущей беседой. Чтобы собраться с мыслями и вернуться к текущим делам, он некоторое время перелистывал бумаги, лежащие перед ним на столе. Затем сказал:
— Мне только что пришлось быть свидетелем такого выражения эмоций, которое совершенно уронило этого офицера в моих глазах. Я знаю, что вы высоко цените силу духа, капитан Обри, и что вас нельзя потрясти неприятными новостями.
— Надеюсь, я смогу вынести их, милорд.
— Поскольку я вынужден сообщить вам, что не могу произвести вас в пост-капитаны на основании дела с «Какафуэго». Я связан решением моего предшественника и не могу создавать прецедент. Таким образом, о судне пост-капитанского ранга речи не идёт; что же до шлюпов — их у нас в готовности восемьдесят девять, а коммандеров в списке — где-то четыреста.
Он сделал паузу, чтобы Джек мог это усвоить, и хотя здесь не было ничего нового — эти цифры он знал назубок, как знал и то, что лорд Мелвилл не вполне откровенен: ещё тридцать четыре шлюпа находились на стапелях и ещё дюжина на портовой службе и в ремонте — повторение их подействовало на него угнетающе.
— Однако, — продолжал он, — предыдущее руководство также оставило нам экспериментальное судно, которое я готов при определённых обстоятельствах отнести к классу шлюпов, а не пост-капитанских судов, хотя на нём двадцать четыре тридцатидвухфунтовые карронады. Оно было создано, чтобы нести на себе особое оружие, секретное оружие, от которого мы отказались после проведённых испытаний, и сейчас оно подготовлено для обычной службы, так что мы назвали его «Поликрест»[71]. Возможно, вы хотите взглянуть на его чертёж?
— Конечно, хочу, милорд.
— Это интересный эксперимент, — сказал лорд Мелвилл, открывая папку. — Судно, предназначенное для плавания против ветра и течения. Его создатель, мистер Элдон, был очень изобретательным человеком и потратил целое состояние на свои планы и модели.
В самом деле, эксперимент был интересным: он слышал о нём. Корабль прозвали «Ошибка плотника», и никто на флоте не верил, что его вообще спустят на воду. Как он пережил реформы Сент-Винсента? Какое необыкновенное сплетение чьих-то интересов помогло ему сойти со стапеля, не говоря уже о том, чтобы попасть на него? Почти одинаковые нос и корма, два грот-марса-рея, фальшдно, никакого трюма, выдвижные кили и рули. Из чертежа явствовало, что он был построен на частной верфи в Портсмуте — верфь Хикмана, не ахти какой репутации.
— Действительно, «Поликрест» изначально проектировался как средство транспортировки того оружия; но, поскольку постройка судна была практически завершена, было бы неоправданным расточительством бросить вместе со всем проектом и его, и Совет придерживается мнения, что с теми изменениями, которые, как вы видите, обозначены на чертеже зелёными чернилами, судно будет более чем пригодно для несения службы в отечественных водах. Его конструкция не позволяет брать на борт припасы и воду для продолжительного плавания, но суда такого размера всегда нужны в Ла-Манше, и я намерен присоединить «Поликрест» к эскадре адмирала Харта в Даунсе. По причинам, в которые я не стану вдаваться, с этим следует поспешить. От его капитана потребуется немедленно отправиться в Портсмут, проследить за оснасткой, ввести судно в строй и выйти на нём в море как можно скорее. Вы желаете, чтобы вашу кандидатуру рассмотрели для этого назначения, капитан Обри?
«Поликрест» — судно, спроектированное сухопутным теоретиком и построенное шайкой жуликов и проходимцев; служить придётся под началом человека, которому Джек наставил рога и который был бы рад загубить его карьеру; и Каннинг второй раз предлагать не будет. Лорд Мелвилл был не дурак, ему по большей части были известны эти обстоятельства; он ожидал ответа Джека, склонив голову набок, выжидающе глядя и постукивая пальцами по столешнице. Дело получалось гнусноватое: от «Поликреста» уже отказывались, и, несмотря на притянутый за уши ранг судна, он знал, что ему будет непросто объясниться с леди Кейт, и даже его собственную совесть, достаточно огрубевшую за многие годы службы, что-то неприятно скребло.
— Если вам будет угодно, милорд: я был бы очень признателен.
— Очень хорошо. Да будет так. Нет, не благодарите меня, прошу вас, — сказал он, подняв руку и глядя Джеку в глаза. — Это не лакомый кусочек; к сожалению, нет. Но ваш бортовой залп будет весить больше, чем у многих фрегатов. Когда вы отличитесь — а в том, что вы отличитесь, я уверен — Совет будет счастлив произвести вас в пост-капитаны, как только представится возможность. Теперь что касается офицеров и тех, кого вы хотели бы взять в команду: тут я буду рад, насколько смогу, учесть все ваши пожелания. Ваш первый лейтенант уже назначен: мистер Паркер, по рекомендации герцога Кларенса.
— Я был бы рад взять моего прежнего хирурга, а также Томаса Пуллингса, милорд, он был помощником штурмана на «Софи» и представлен на получение чина лейтенанта в первом году.
— Вы хотите, чтобы его произвели?
— Если вам будет угодно, милорд.
Это был серьёзный запрос, который мог поставить под угрозу остальные кандидатуры, но Джек чувствовал из разговора, что может пойти на этот риск.
— Хорошо. Что ещё?
— Могу я взять двоих мичманов, милорд?..
— Двоих? Да… пожалуй. Вы упомянули вашего хирурга. Кто это?
— Доктор Мэтьюрин, милорд.
— Доктор Мэтьюрин? — переспросил лорд Мелвилл, поднимая глаза.
— Да, милорд: вы могли видеть его у леди Кейт. Он мой близкий друг.
— Ясно, — сказал лорд Мелвилл, глядя в стол. — Я помню его. Что ж, сэр Эван пришлет вам приказы сегодня с посыльным. Или, может быть, желаете подождать, пока их напишут?
В нескольких сотнях ярдов от Адмиралтейства, в Сент-Джеймс-парке, доктор Мэтьюрин и мисс Уильямс прогуливались по гравиевой дорожке вдоль декоративного пруда.
— Я всегда поражаюсь, — говорил Стивен, — когда вижу этих уток. Ладно лысухи — каждый может полакомиться этой совершенно заурядной птицей и даже полуодомашненной кряквой. Но благородная шилохвость, чернеть, гоголь! Я, бывало, полз на животе в ледяном болоте, чтобы хоть мельком увидеть их с расстояния фарлонга[72] — и едва я наводил на них подзорную трубу, как они поднимались в воздух и улетали; и вот, пожалуйста — в самом сердце шумного современного города, плавают себе преспокойно в пруду и едят хлеб! Никто их не ловил, не подрезал крылья — просто они спустились сюда, прилетели прямиком с высоких северных широт! Я поражён.
София внимательно рассмотрела птиц и сказала, что тоже находит это поистине изумительным.
— Бедные лысухи, — добавила она. — Они всегда кажутся такими сердитыми… Так, значит, это и есть Адмиралтейство?..
— Да. Думаю, теперь Джек уже знает свою судьбу. Он за одним из тех высоких окон слева.
— Какое величественное здание, — заметила София. — Может быть, рассмотрим его поближе? Чтобы пропорции были верными. Диана говорила, что он похудел и неважно выглядит. Сдулся — вот что она сказала.
— Возможно, стал старше, — сказал Стивен. — Но по-прежнему ест за шестерых; и, хотя я теперь не назову его чрезмерно тучным, он всё же довольно толст. Жаль, что не могу сказать то же и про вас, дорогая моя.
София действительно похудела, но это ей, впрочем, шло, так как уничтожило последние намеки на детскость и проявило скрытую дотоле твёрдость черт лица; но в то же время с него исчезло отстраненное, таинственное, немного сонное выражение, и теперь она казалась совершенно проснувшейся, взрослой молодой женщиной.