своего преступления, которое бы определило ее подлинную сущность.
Антропология казахстанского конфликта
В своем обращении к народу 7 января 2022 года президент Казахстана Касым-Жомарт Токаев объявил о двух важных вещах: первая – то, что он обратился к миротворческим силам ОДКБ[92] за помощью по урегулированию беспорядков, начавшихся в стране нескольким днями ранее; вторая – рассказал народу, что зачинщиками беспорядков являются террористы, или внутренние террористы (о внешних он упомянул вскользь, назвав их «забугорными деятелями»), если воспользоваться выражением Джо Байдена, по которым он разрешил открывать огонь без предупреждения[93]. Кроме того, Токаев рассказал о создании «специальной межведомственной группы», которая займется поиском преступников, примерно то же было сделано и в США после известных событий штурма Капитолия в начале января 2020 года несогласными с результатами президентских выборов. Также Токаев призвал население к бдительности: «сообщать о любой подозрительной активности сомнительных лиц органам правопорядка и на горячие линии»[94]. И еще – в своем выступлении президент Казахстана задался вопросом, скорее риторическим: как случилось, что силовые структуры проспали атаку двадцати тысяч бандитов на город Алматы?
Реакция на это сообщение последовала незамедлительная. Уже 10-го января СМИ сообщили о смерти полковника КНБ Азамата Ибраева, который в Комитете отвечал за информационные технологии. Подробностей о смерти полковника не сообщалось, однако многим показалось странным выпадение Ибраева из окна своей квартиры. Также мы узнали о гибели (предположительно: самоубийстве) начальника полиции Жамбылской области Жаната Сулейменова и смерти замглавы районного отделения Алматы, полковника Таната Назанова, который «умер от инфаркта на рабочем месте»[95].
У людей, интересующихся новейшей российской историей, не могут не возникнуть ассоциации с московскими событиями 1991-го: в октябре шагнул из окна своей квартиры управляющий делами ЦК Георгий Павлов, ближайший соратник Леонида Брежнева, а буквально через десять дней после него выпадает из окна Дмитрий Лисоволик, заведующий сектором США в международном отделе ЦК КПСС. Некоторые исследователи считают, что через него на тайных счетах американских коммунистов оседали большие суммы денег[96]; в августе вышел в окно своей квартире в Плотниковом переулке Николай Кручина, еще один управляющий делами ЦК КПСС, считавшийся кремлевским «банкиром».
Мы вряд ли в скором времени узнаем истинную природу этих смертей, но одно можно сказать с определенностью – Токаев четко очертил поле виновных, ими оказались силовые структуры, ранее подчинявшиеся клану Назарбаева. Таким образом он поразил сразу две цели: вывел из-под удара самого лидера нации (Елбасы), сохранив с последним видимость отсутствия конфликта, и увеличил степень своей самостоятельности в принятии важных решений, начав процесс собственного превращения из президента-куколки в бабочку.
Скачок в этом процессе произошел, когда президент снял с поста председателя КНБ Казахстана Карима Масимова, в недавнем прошлом одного из самых влиятельных людей страны – его отец, Кажимкан Масимов, был крупным функционером в КССР, в том числе работал заместителем начальника Главоптснаба при Совете министров тогдашней союзной республики.
Карим Масимов – вполне себе современный интеллектуал (что, правда, не делает его хорошим или плохим гэбистом), в университете изучал арабский, затем китайский, после чего год стажировался в Юридическом Университете Уханя. Пять лет, с 2007 по 2012, Масимов служил премьером Казахстана. Теперь этому птенцу гнезда Назарбаева вменяют «госизмену» (1 ст. 175 УК Казахстана), что грозит ему пятнадцатью годами заключения и возможным лишением гражданства. Интересно: новым главой КНБ стал Ермек Сагимбаев, который до того был начальником личной охраны Токаева.
Причиной обвинений Масимова стала его пассивность в качестве главы силового ведомства в самый разгар беспорядков (3–5 января) и, следовательно, неучастие в защите страны от нападения боевых, террористических групп. Если верить официальным источникам, Масимов бездействовал, не организовал незамедлительные задержания и аресты, чем навлек на себя подозрения в сопричастности к заговору. Если предположить, что Масимов на самом деле мог, но не захотел, то подозрения в неоднородности окружения Елбасы со временем станут секретом полишинеля. А если говорить в более точных терминах, то речь идет о давно зревшем конфликте: с одной стороны, межклановым, или «интержузовым»[97], с другой – конфликте приоритетов и борьбе за власть внутри Ұлы жүз’а, к которому принадлежит и сам бывший президент страны.
Зрелость, если не сказать запущенность, этого конфликта не вызывает сомнений, поскольку даже повышение цен на жидкий газ (с 55 т до 120 т), которое спровоцировало вначале протесты в Жанаозене, городе на Западе Казахстана, вскоре быстро захватившие почти всю страну, не получили бы такой размах, если бы с остальным ситуация обстояла иначе[98]. Примерно то же самое происходило во Франции в конце 2018-го, когда повышение цен на топливо дало толчок к массовым выступлениям бедного среднего класса против правительства Эммануэля Макрона. Выступления быстро охватили всю страну, в первые пару недель Макрон был вынужден отсиживаться где-то вне столицы, и это по-настоящему народное восстание, которого не было во Франции уже лет двести пятьдесят, провалилось только по причине аморфности восставших, отсутствия четко сформулированных политических целей (на начальном этапе) и лидера, который бы мог их озвучить.
Словно изучив опыт Желтых жилетов, казахи – настоящие протестующие, а не мародеры и погромщики – действовали более решительно. Днем 3-го января на главной площади Жанаозена собралось около тысячи человек, которые начали выдвигать политические требования, как проведение местных выборов. Глава (аким) Мангистауской области, где добывают 25 % всей нефти Казахстана и где проходит стратегический нефтепровод Актау-Жетыбай-Узень, Нурлан Ногаев еще с двумя другими руководителями попытался разрядить обстановку, пообещав снизить цены до 90 тенге. Однако подобная уступка никакого действия не возымела. Подобные мирные митинги стали молниеносно возникать и в других городах страны, и, несмотря на их абсолютно легитимный характер, полиция начала препятствовать собраниям людей и закрывать площади. Что не помогло.
Вечером на площади Ынтымак («Согласие») в Актау собралось уже шесть тысяч человек, которым власти города пообещали разобраться с поставщиками газа и значительно снизить цены, но движение к этому моменту стало политическим – в чем казахи обогнали французов. В Алматы люди скандируют: шал кет\ – «старик, уходи!»[99], требуя реального ухода Назарбаева из политики. Полиция реагирует жестко, применяя свето-шумовые гранаты, задерживая сотни людей, блокируя интернет, мессенджеры и соцсети – все по ленинскому сценарию, только с другой стороны. Президент Токаев в первый раз обращается к нации с призывом «не поддаваться на провокации, как внутри, так и из вне»[100], что ни на кого никакого не произвело впечатления. В ночь с 4-го на 5-ое января бунтующие начали жечь машины, в стране полностью отключают интернет, перестают работать банковские карты, люди выстраиваются в очереди за наличными. Начинается захват правительственных зданий, стычки с полицией, грабеж банкоматов и дорогих магазинов. В городе Талдыкоргане («талды» – местность, поросшая тальником), расположенном на берегах реки Каратал, сносят памятник Назарбаеву. Символического старика прогнали.
Отсроченная бедность
Если использовать термин казахской грамматики, то клан Назарбаева превратился в своеобразный «местный падеж» (жатыс септiк) – место, где совершается не только действие, но и уже противодействие самому этому клану. Причин тому было много: экономические заключаются в том, что при отсутствии реальной политической свободы, система за последние годы стала недееспособной. Проблемы в ней не решались, а откладывались. Например, растущий объем трансфертов из Нацфонда для покрытия дефицита бюджета, о чем еще говорил сам Назарбаев, когда был на посту. Около 700 млрд тенге тратится из республиканского бюджета ежегодно только на субсидирование процентной ставки. В Казахстане она достигла 9,5 %, в России, к слову – 8,5 %. К этому можно прибавить отсутствие в Казахстане эффективной политики по тарифам экспорта сырой нефти, налоги в перерабатывающих отраслях и многое другое. Созданный уже при Токаеве «Совет общественного доверия», чьи эксперты давно предлагали способы решения этих вопросов, так пока и остается клубом интересно провести время.
Живущие и работающие в Казахстане помнят эзотерическое обещание Токаева снизить нагрузки на фонд оплаты труда. Что это – почти никто не знал, но если уметь расшифровывать такие послания, то скорее всего речь шла о возможности обложить налогами бедный класс, самых социально уязвимых. То есть: пока вы не заплатите Единый социальный платеж (ЕСП), ваши дети не смогут учиться в школе. Предположим, люди как-то смогут его заплатить, но, заплатив его, государство их лишит социальных пособий (они же богатые), в финале сделав этот слой населения еще беднее.
Откладывание решения всех этих важных проблем привело на деле к отсроченной бедности – еще одному важному фактору сегодняшних волнений. Как я отметил выше, неверная экономическая политика в секторе перерабатывающего производства, дикое сокращение стабильного рынка труда привели население к необходимости брать кредиты (похожая ситуация в той же Франции), т. е. становиться рабами банков. В Казахстане примерно 75 % населения старше 18 лет являются должниками у финансового сектора. Эти займы покрываются 10 трлн тенге, что составляет две трети так называемого «ссудного портфеля», остальные, условно богатый класс, не справляется со слишком высокой процентной ставкой. Получается игра на вылет.