– Где твой мобильник, Эллен?
– Здесь. – Она сует руку под декоративную диванную подушку. Конечно, мобильник тоже розовый.
– Тебе нужно оставить сообщение в «Фейсбуке» и «Твиттере». Чтобы все твои друзья его прочитали.
– И что я должна написать?
– «Я сейчас успокоилась. И вы тоже можете. Идите на сайт “Конец буквы «зет» точка ком”».
Она набирает текст, но раздражающе медленно. В таком состоянии они все делают так, будто находятся под водой. Брейди напоминает себе, что все идет хорошо, и пытается сдержать нетерпение. Когда она заканчивает и отправляет сообщения – новые спички полетели в сухую траву, – он предлагает ей пойти к окну.
– Думаю, тебе надо вдохнуть свежего воздуха. Чтобы очистить мозги.
– Свежий воздух пойдет мне на пользу. – Она отбрасывает стеганое одеяло и перекидывает через край кровати босые ноги.
– Не забудь «Заппит», – напоминает Брейди.
Она берет гаджет и идет к окну.
– Прежде чем откроешь, перейди на рабочий стол, где иконки. Можешь это сделать, Эллен?
– Да… – Долгая пауза. Это сука медлительнее холодной мелассы. – Да. Я вижу иконки.
– Отлично. Перейди к игре «Сотри слова». Это иконка с грифельной доской и ластиком.
– Да, я вижу ее.
– Стукни по ней дважды, Эллен.
Она это делает, и «Заппит» выдает подтверждающую синюю вспышку. Если кто-то попробует вновь включить эту игровую приставку, она выдаст еще одну синюю вспышку и «сдохнет».
– Теперь открывай окно.
Холодный воздух врывается в спальню, отбрасывает волосы Эллен назад. Девчонка ежится, словно на грани пробуждения, и на мгновение Брейди чувствует, что она уходит от него. На расстоянии контроль сохранять трудно, даже если они под гипнозом, но он уверен, что отшлифует технику. Путь к совершенству лежит через тренировку.
– Прыгай, – шепчет Брейди. – Прыгай, и тебе не придется сдавать АОТ. Твоя мать больше не будет тебя ненавидеть. Она пожалеет о своей ненависти. Прыгай, и выскочат все счастливые числа. Ты получишь лучший приз. Этот приз – сон.
– Этот приз – сон, – соглашается Эллен.
– Сделай это, – шепчет Брейди, с закрытыми глазами сидя за рулем старого автомобиля Эла Брукса.
В сорока милях к югу Эллен выпрыгивает из окна своей спальни. Полет недолгий, у дома высокий сугроб. Намело его давно, он покрыт жесткой коркой, но все равно в значительной степени смягчает удар, и вместо того чтобы умереть, Эллен лишь ломает ключицу и три ребра. Она начинает кричать от боли, и Брейди вылетает из ее разума, словно катапультирующийся пилот – из кабины «F-111».
– Дерьмо! – кричит Брейди и стучит кулаками по рулю. Пораженные артритом пальцы Бэбино отзываются болью, что еще сильнее злит его. – Дерьмо-дерьмо-дерьмо!
В одном из самых красивых и богатых районов города, Брэнсон-Парке, Эллен с трудом поднимается на ноги. Она помнит, как сказала матери, что заболела и не пойдет в школу – ложь, конечно, просто ей хотелось поймать розовую рыбку и получить приз в затягивающей демоверсии игры «Рыбалка», – но ничего больше. «Заппит» лежит рядом с треснувшим экраном. Эллен он больше не интересует. Она оставляет его на снегу и босиком, нетвердым шагом направляется к входной двери. Каждый вдох вызывает боль в боку.
«Но я жива, – думает она. – Во всяком случае, я жива. О чем я думала? О чем, во имя Господа, я думала?»
Голос Брейди все еще с ней: склизкий привкус гадкой твари, которую она проглотила живьем.
– Джером! – зовет Холли. – Ты меня слышишь?
– Да.
– Я хочу, чтобы ты выключил «Заппит» и положил на стол Билла. – И в силу присущей ей педантичности добавляет: – Экраном вниз.
Морщина прорезает широкий лоб Джерома.
– Это обязательно?
– Да. Немедленно. И больше не смотри на эту хреновину.
Прежде чем Джером выполняет команду, Ходжес успевает бросить взгляд на плавающих рыб, и ярко-синяя вспышка бьет по глазам. На мгновение он ощущает дурноту и головокружение – возможно, причина в обезболивающих таблетках, возможно, нет. Потом Джером нажимает кнопку над экраном, и рыбы исчезают.
Ходжес ощущает не облегчение – разочарование. Может, это безумие, а может, с учетом выставленного ему диагноза, и нет. Иной раз он видел, как гипноз использовался, чтобы помочь свидетелям более четко вспомнить случившееся, но только теперь в полной мере осознал, какая это сила. Мелькнула мысль, вероятно, кощунственная в сложившейся ситуации, что заппитовские рыбы – более эффективное лекарство от боли, чем прописанные доктором Стамосом таблетки.
– Я собираюсь сосчитать от десяти до одного, Джером, – говорит Холли. – С каждым услышанным числом ты будешь все больше просыпаться. Это понятно?
Несколько секунд Джером молчит. Сидит спокойно, умиротворенно, путешествуя в какой-то другой реальности и, возможно, пытаясь решить, а не остаться ли там навсегда. Холли, напротив, вибрирует, словно камертон, и Ходжес чувствует, как его ногти впиваются в ладони, когда он сжимает кулаки.
– Хорошо, пожалуй, – отвечает наконец Джером. – Раз это ты, Холлиберри.
– Тогда начинаем. Десять… девять… восемь… ты возвращаешься… семь… шесть… пять… просыпаешься…
Джером поднимает голову. Смотрит на Ходжеса, но тот не уверен, что Джером его видит.
– Четыре… три… два… один… проснулся! – Холли громко хлопает в ладоши.
Джером резко дергается. Одна рука задевает «Заппит» Дайны, и гаджет летит на пол. Джером смотрит на Холли. На его лице читается полнейшее изумление. При других обстоятельствах это выглядело бы смешно.
– Что случилось? Я заснул?
Холли плюхается на стул, обычно предназначенный для посетителей. Глубоко вдыхает, вытирает щеки, мокрые от пота.
– В каком-то смысле, – отвечает Ходжес. – Игра тебя ввела в транс. Как и твою сестру.
– Вы уверены? – спрашивает Джером, потом смотрит на часы. – Похоже, вы правы. Пятнадцати минут как не бывало.
– Ближе к двадцати. Что ты помнишь?
– Я стучал пальцем по розовым рыбам и превращал их в числа. Это на удивление трудно. Требовалось внимательно за ними наблюдать, полностью концентрироваться, а синие вспышки не способствовали удачной рыбалке.
Ходжес поднимает «Заппит» с пола.
– Я бы его не включала, – предупреждает Холли.
– Я и не собираюсь. Но вчера я его включал, и могу тебе сказать, никаких синих вспышек не было, а ловить розовых рыб я мог до второго пришествия, но в числа они не превращались. Опять же мелодия теперь другая. Чуть-чуть, но другая.
Холли поет, очень мелодично:
– «У моря, у моря, прекрасного моря, со мною, со мною, ты рядом со мною». Мама пела мне ее в детстве.
Джером слишком пристально всматривается в нее, и Холли, покраснев, отворачивается.
– Что? Что такое?
– Слова, – отвечает Джером. – Слова были другие.
Ходжес вообще слов не слышал – только мелодию, но не говорит этого. Холли спрашивает Джерома, помнит ли он их.
Он поет не так хорошо, как она, но идея понятна.
– Сон, сон, прекрасен этот сон… – Он замолкает. – Это все, что я помню. Если, конечно, не выдумываю.
– Теперь мы знаем наверняка, – говорит Холли. – Кто-то модифицировал демоверсию «Рыбалки».
– Зарядил ее, – добавляет Джером.
– И что это должно означать? – спрашивает Ходжес.
Джером кивает Холли, и та объясняет:
– Кто-то вставил скрытую программу в демоверсию, которая и так обладала легким гипнотическим эффектом. Программа «спала», когда Дайна получила «Заппит» и когда ты вчера включал гаджет, Билл. Считай, тебе повезло. Но после этого кто-то ее активировал.
– Бэбино?
– Он или кто-то еще, если полиция права и Бэбино мертв.
– Время активации могли установить заранее, – говорит Джером Холли. Потом поворачивается к Ходжесу. – Понимаете, как будильник.
– Поправьте меня, если я ошибаюсь, – говорит Ходжес. – Программа была в гаджете все время, но активировалась лишь после того, как сегодня включили «Заппит» Дайны.
– Да, – кивает Холли. – И возможно, это работа ретранслятора, ты согласен, Джером?
– Да. Компьютерная программа, которая постоянно начеку, ждет какого-нибудь олуха, в данном случае – меня, который включит «Заппит» и через вай-фай даст о себе знать.
– Это может случиться со всеми?
– Если скрытой программой снабжены все «Заппиты» – безусловно, – отвечает Джером.
– Это все подстроил Брейди. – Ходжес начинает кружить по кабинету, рука поднимается к левому боку, словно желая удержать боль. – Брейди гребаный Хартсфилд.
– Как? – спрашивает Холли.
– Я не знаю, но это единственное объяснение. Он пытался устроить взрыв во время концерта. Мы его остановили. Спасли зрителей, по большей части девочек.
– Благодаря тебе, Холли, – вставляет Джером.
– Помолчи, Джером. Дай ему сказать. – По ее взгляду ясно, что она знает, к чему клонит Ходжес.
– Проходит шесть лет. Эти девочки, которые в две тысячи десятом году учились в начальных или средних классах, теперь перешли в старшие. Может, кто-то уже в колледже. Группы «Здесь и сейчас» давно нет, и девочки – юные женщины – интересуются совсем другой музыкой, но тут поступает предложение, от которого не отказываются. Бесплатная игровая приставка, и чтобы ее получить, им надо лишь доказать, что они присутствовали на шоу «Здесь и сейчас» в тот вечер. Гаджет, вероятно, кажется им таким же старьем, как черно-белый телевизор, но что с того, если платить за него не нужно.
– Да, Брейди хотел с ними поквитаться, – соглашается Холли. – Это его месть, но не только по отношению к ним. Еще и по отношению к тебе, Билл.
«Потому что ответственность ложится на меня, – думает Ходжес. – Но что еще я мог сделать? Что еще мы могли сделать? Он собирался взорвать чертов зал».
– Бэбино, представившись Майроном Зеткимом, купил восемьсот игровых приставок. Именно он, потому что он богат. У Брейди не было ни цента, и я сомневаюсь, чтобы пенсионные накопления Библиотечного Эла превысили двадцать тысяч долларов. А если программа установлена на все приставки и активируется при их включении…