Шаг первый: он приказал Элу Бруксу изъять оставшиеся «Заппиты» из больничной библиотеки. Эл отнес их в дом своего брата, где жил в квартире над гаражом. Проблем не возникло: эти гаджеты никого не интересовали. Брейди считал их патронами. Оставалось лишь найти ружье, которое могло ими стрелять.
Брукс забрал «Заппиты» сам, хотя и следовал командам-мыслерыбам, которые Брейди отдавал мельчающей, но все еще полезной личности Зет-боя. Теперь он опасался входить в разум Брукса полностью и брать контроль на себя, потому что при этом мозг старика выжигался слишком быстро. Ему приходилось сводить к минимуму число своих визитов и использовать их по полной программе. Это Брейди не нравилось, он наслаждался выходами в город, но люди начали замечать, что с головой у Библиотечного Эла все хуже. И если станет совсем плохо, его могут попросить с волонтерской работы. Хуже того, это может заметить Ходжес. Такое Брейди совершенно не устраивало. Пусть старый детпен, если ему хочется, собирает слухи о подвластном Брейди телекинезе. Это как раз никому не мешало. Но Брейди не хотел, чтобы Ходжес пронюхал о его забавах с Библиотечным Элом.
Рискуя довести старика до полной умственной деградации, Брейди вселился в его разум осенью 2013 года, потому что ему требовался доступ к компьютеру в библиотеке. Заглянуть в него он мог и без этого, а воспользоваться – нет. Визит был коротким. Брейди хотел установить гугловское оповещение по ключевым словам «Заппит» и «Рыбалка».
Каждые два или три дня он посылал Зет-боя, чтобы проверить оповещение и доложить результаты. Согласно его инструкциям, Зет-бою предписывалось разом переключаться на спортивный сайт И-эс-пи-эн, если кто-то заходил в библиотеку, когда тот сидел у компьютера. Но заглядывали туда крайне редко, да и библиотека размерами скорее напоминала чулан. Обычно посетители искали часовню, которая располагалась по соседству.
Оповещения принесли много интересного. Оказалось, немало людей впадали в гипнотический транс – у некоторых даже возникали слабые эпилептические припадки, – если слишком долго смотрели демоверсию «Рыбалки». Воздействие было даже более мощным, чем предполагал Брейди. Однажды «Нью-Йорк таймс» написала об этом в разделе бизнеса, и у компании возникли серьезные неприятности.
И пришлись эти неприятности совсем некстати, ведь компания и так балансировала на грани. Не требовалось быть гением (а Брейди полагал себя таковым), чтобы понять: «Заппит Инк.» в самом скором времени либо обанкротится, либо сольется с более крупной компанией. Брейди ставил на банкротство. У кого возникнет желание «проглотить» фирму, выпускающую безнадежно устаревшие и нелепо дорогие игровые приставки, особенно если одна игра опасна для здоровья пользователей?
Тем временем следовало понять, как модифицировать «Заппиты», которые оказались в его распоряжении (они хранились в стенном шкафу квартиры Зет-боя, но Брейди считал их своими), чтобы люди подольше смотрели на экран. Эта проблема стала камнем преткновения, но тут появилась Фредди. Когда она ушла, выполнив свой христианский долг (хотя Фредерика Биммель Линклэттер христианкой никогда не была), Брейди глубоко задумался. Думал он долго.
И в конце августа 2013 года, после особенно доставшего его визита детпена, Брейди отправил Зет-боя к ней на квартиру.
Фредди пересчитала деньги, пристально посмотрела на старика в зеленых мешковатых штанах, который стоял посреди ее так называемой гостиной. Деньги ранее лежали на счету Эла Брукса в Федеральном банке Среднего Запада. То был первый случай расходования его скромных накоплений, но далеко не последний.
– Двести баксов за несколько вопросов? Ладно, я на них отвечу. Но если на самом деле ты притащился за отсосом, придется тебе пойти в другое место, старичок. Я – лесби.
– Только вопросы, – подтвердил Зет-бой. Протянул ей «Заппит» и предложил включить демоверсию «Рыбалки». – Но нельзя смотреть на экран больше тридцати секунд. Она… э… необычная.
– Необычная, значит? – Фредди снисходительно улыбнулась и уставилась на плавающих рыб. Тридцать секунд превратились в сорок. Такое допускалось, согласно инструкциям, полученным Зет-боем перед тем, как отправиться в эту миссию (Брейди всегда называл свои задания миссиями, узнав, что Брукс ассоциировал это слово с героизмом). Но после сорока пяти секунд Зет-бой выхватил «Заппит» из рук Фредди.
Та, моргая, подняла голову.
– Ух ты! Туманит мозги, да?
– Да. В каком-то смысле.
– Я читала в «Геймер программинг», что видеоигра «Звездная битва» воздействует так же, но играть надо полчаса, прежде чем что-то почувствуешь. А тут гораздо быстрее. Об этом кому-нибудь известно?
Зет-бой вопрос проигнорировал.
– Мой босс хочет знать, сможешь ли ты сделать так, чтобы люди смотрели демоверсию дольше и не переходили к игре. Игра такого эффекта не дает.
Тут Фредди впервые заговорила с русским акцентом:
– Кто этот бесстрашный лидер, Зет-бой? Будешь настоящим другом и скажешь товарищу Икс, да?
Зет-бой наморщил лоб.
– Что?
Фредди вздохнула.
– Кто твой босс, красавчик?
– Доктор Зет. – Брейди догадывался, что такой вопрос последует – он хорошо знал Фредди по прошлой жизни, – и Зет-бой получил соответствующее указание. У Брейди были планы касательно Феликса Бэбино, но пока они оставались неопределенными. Он лишь нащупывал путь. Проверял свои возможности.
– Доктор Зет и его шестерка Зет-бой. – Фредди закурила. – На пути к управлению миром. Ну и ну. Я, значит, становлюсь Зет-герл?
На этот счет указаний не было, поэтому Зет-бой промолчал.
– Не бери в голову, я все поняла. – Фредди выпустила струю дыма. – Твоему боссу нужна «ловушка для глаз». Чтобы это сделать, надо превратить демоверсию в игру. Это довольно просто. Не требует особо сложного программирования. – Она взяла выключенный «Заппит». – Эта штуковина прямо-таки элементарная.
– В какую игру?
– Не спрашивай меня, брат. Это по творческой части. Никогда не была в ней сильна. Скажи своему боссу, пусть прикинет, что к чему. В любом случае, как только эта штуковина включится и через вай-фай свяжется с Сетью, потребуется лишь установить руткит[44]. Хочешь, чтобы я это записала?
– Нет. – Брейди отвел толику быстро уменьшающегося объема памяти Зет-боя именно для этой информации. А кроме того, когда дойдет до дела, эта работа ляжет на Фредди.
– Как только руткит установлен, можно загружать исходную программу с другого компьютера. – Она вновь заговорила с русским акцентом: – С секретной базы Зеро под ледовой полярной шапкой.
– Мне сказать ему и про это?
– Нет, скажи только про руткит и исходную программу. Усек?
– Да.
– Что-нибудь еще?
– Брейди Хартсфилд хочет, чтобы ты вновь навестила его.
Брови Фредди взлетели к короткой стрижке.
– Он с тобой говорит?
– Да. Поначалу его трудно понять, но когда привыкаешь, можно.
Фредди оглядела свою гостиную – тусклый свет, разбросанные вещи, запах вчерашней китайской еды навынос, – словно интерьер вызывал у нее интерес. Разговор становился все более зловещим.
– Не знаю, друг. Я сделала доброе дело, но никогда не была в герл-скаутах.
– Он тебе заплатит, – сказал Зет-бой. – Не очень много, но…
– Сколько?
– Пятьдесят долларов за визит.
– Почему?
Зет-бой не знал, но в 2013-м в его голове оставалось еще немало от Эла Брукса, и он понимал, в чем дело.
– Я думаю… потому, что он знал тебя раньше. Помнишь, когда ты и он чинили компьютеры других людей. В прошлом.
К доктору Бэбино Брейди не испытывал той жгучей ненависти, которую вызывал у него Ходжес, тем не менее доктор Б. значился в его черном списке. Бэбино использовал Брейди как подопытного кролика, и тому это совсем не нравилось. Доктор потерял всякий интерес к пациенту, поскольку экспериментальный препарат вроде бы не давал результатов, и это не нравилось Брейди еще больше. А самое худшее заключалось в том, что уколы возобновились, едва Брейди пришел в сознание, и кто знал, шли они на пользу или во вред. Они могли и убить, но Брейди, который готовил собственную смерть, не видел в этом причины для бессонницы. Его тревожило другое: а вдруг препарат лишит его обретенных способностей? Бэбино требовал от персонала, чтобы никто и нигде не говорил о том, что Брейди способен передвигать предметы силой мысли, но сам в это верил, хотя Брейди никогда не демонстрировал свои таланты в присутствии доктора, несмотря на его постоянные просьбы. И еще Бэбино верил, что телекинез Брейди – результат использования церебеллина.
Брейди вновь назначили компьютерную и магнитно-резонансную томографии. «Ты – восьмое чудо света, – сказал ему Бэбино после одной из них, осенью 2013 года. Доктор шел рядом с каталкой, на которой Брейди везли в палату 217, и, по мнению пациента, сиял как медный таз. – Лечение не просто остановило отмирание твоих мозговых клеток – оно стимулировало рост новых. Более жизнеспособных. Ты хоть понимаешь, что это означает?»
«Будь уверен, говнюк, – подумал Брейди. – Поэтому никому не показывай эти снимки. Если они попадут в прокуратуру, мне не поздоровится».
Бэбино по-отечески похлопал пациента по плечу, чего Брейди терпеть не мог. Словно свою любимую собачонку. «Человеческий мозг состоит примерно из ста миллиардов нервных клеток. Те, что находились в центре Брока, получили серьезные повреждения, но восстановились. Более того, они создают нейронные связи, каких мне видеть не доводилось. Придет день, когда ты прославишься не как убийца, а как спаситель людей».
Если такое и случится, подумал Брейди, ты до этого дня не доживешь.
Будь уверен, кретин.
«Никогда не была сильна по творческой части», – сказала Фредди Зет-бою. И не погрешила против истины. Зато Брейди по творческой части в свое время преуспевал, и пока 2013 год плавно перетекал в 2014-й, провел много времени, думая о том, как усилить воздействие демоверсии «Рыбалки» и пр