– В прошлый раз все было иначе, – говорит Холли. – В прошлый раз он не мог контролировать других людей.
– Я все равно хочу поехать.
Ходжес кивает:
– Понимаю, но я все еще главный, и я говорю «нет».
– Но…
– Есть и другая причина, – перебивает его Холли. – Более серьезная. Ретранслятор отключен и сайт закрыт, но остаются почти двести пятьдесят работающих «Заппитов». Один человек уже покончил с собой, и мы не можем рассказать полиции обо всем, что происходит. Изабель Джейнс думает, что Билл сует нос не в свои дела, а все остальные подумают, что мы рехнулись. Если с нами что-то случится, вся надежда только на тебя. Или ты этого не понимаешь?
– Я понимаю, что вы меня вышвыриваете, – говорит Джером. И сразу становится долговязым, худым подростком, которого Ходжес нанимал много лет назад, чтобы выкосить лужайку.
– Более того, – продолжает Ходжес. – Возможно, мне придется его убить. Собственно, я думаю, это наиболее вероятный исход.
– Господи, Билл, я это знаю.
– Но для копов и для всего мира человек, которого я убью, будет уважаемым нейрохирургом Феликсом Бэбино. Открыв агентство «Найдем и сохраним», я иной раз срезал кое-какие юридические углы, но это будет совсем другая история. Ты хочешь, чтобы тебе предъявили обвинения в пособничестве непредумышленному убийству, которое в этом штате определяется как противоправное лишение человека жизни в силу преступной халатности? Может даже, умышленному убийству?
Джером ежится.
– Однако вы готовы подвергнуть Холли такому риску.
– Это у тебя большая часть жизни еще впереди, – отвечает Холли.
Ходжес наклоняется вперед, хотя ему и больно, обхватывает ладонью крепкую шею Джерома.
– Я знаю, тебе это не нравится. Другого я и не ожидал. Но это правильно, и по веским причинам.
Джером задумывается, вздыхает.
– Я понимаю, о чем вы.
Ходжес и Холли ждут, оба знают, что этого недостаточно.
– Ладно. Мне это противно, но ладно.
Ходжес встает, прижимает руку к боку, чтобы сдержать боль.
– Тогда отправляемся за внедорожником. Буря надвигается, и мне хочется проехать как можно больше до встречи с ней.
Джером стоит, привалившись к капоту «рэнглера», когда Холли и Ходжес выходят из пункта проката с ключами от полноприводного «форда-экспедишн». Он обнимает Холли, шепчет на ухо:
– Последний шанс. Возьмите меня с собой.
Холли качает головой, прижатой к его груди.
Джером отпускает ее и поворачивается к Ходжесу, на голове которого старая шляпа с мягкими полями, уже побелевшая от снега. Ходжес протягивает руку:
– При других обстоятельствах я бы обнялся, но сейчас мне больно обниматься.
Джером ограничивается крепким рукопожатием. В его глазах – слезы.
– Будьте осторожны. Оставайтесь на связи. И привезите назад Холлиберри.
– Так и сделаю, – обещает Ходжес.
Джером наблюдает, как они садятся в «экспедишн». Билл – за руль, явно страдая от боли. Джером знает, что они правы: из всех троих он, пожалуй, единственный, кто не может себе позволить смертельный риск. Конечно, ему это не нравится, и он ощущает себя маленьким мальчиком, которого отправили к мамочке. Он бы поехал за ними, если бы не слова Холли, сказанные в вестибюле: Если с нами что-то случится, вся надежда только на тебя.
Джером садится в джип и едет домой. Когда он выезжает на Центральную магистраль, у него вдруг возникает дурное предчувствие: он никогда больше не увидит своих друзей. Джером пытается убедить себя, что это суеверная муть, но получается не очень.
К тому времени как Ходжес и Холли съезжают с Центральной магистрали на автостраду номер 47, держа путь на север, снег уже валит вовсю. Ходжесу вдруг вспоминается научно-фантастический фильм, который он видел с Холли: момент, когда космический корабль «Энтерпрайз» переходит на гипердрайв, или как там это называлось. Мигают предупреждающие знаки: «СИЛЬНЫЙ СНЕГ» и «40 МИЛЬ В ЧАС», – но Ходжес разгоняется до шестидесяти и намерен проехать с такой скоростью как можно больше. Миль тридцать. Хотя бы двадцать. Водители редких попуток сигналят, рекомендуя сбросить скорость, а обгоняя большущие фуры, Ходжес попадает в полосу слепящего снежного тумана, в котором замирает сердце.
Проходит полчаса, прежде чем Холли нарушает молчание:
– Ты ведь взял с собой оружие? Оно в мешке на завязках?
– Да.
Холли отстегивает ремень безопасности, заставляя Ходжеса занервничать, и выуживает мешок с заднего сиденья.
– Они заряжены?
– «Глок» – да. Тридцать восьмой тебе придется зарядить самой. Он для тебя.
– Я не знаю как.
Однажды Ходжес предлагал Холли пойти в тир, сделать первый шаг к получению разрешения на скрытое ношение оружия, но она категорически отказалась. Других попыток он не предпринимал, решив, что ей никогда не придется носить оружие. Что он никогда не поставит ее в такое положение.
– Разберешься. Это несложно.
Холли оглядывает «Виктори», держа пальцы подальше от спускового крючка, а ствол – от лица. Через несколько секунд ей удается откинуть барабан.
– Отлично, теперь патроны.
В мешке две коробки патронов «Винчестер» тридцать восьмого калибра: пуля весом 130 гран[53], в металлической оболочке. Холли открывает одну коробку, смотрит на патроны, торчащие, как миниатюрные боеголовки, и морщится.
– Фу-у-у.
– Ты справишься?
Они обгоняют очередную фуру, «экспедишн» исчезает в снежном тумане. Если на правой полосе, по которой едет фура, еще есть участки асфальта, то левая покрыта снегом полностью, и обгон длится целую вечность.
– Ты не про то, смогу ли я зарядить его, – сердито говорит Холли. – Я вижу, как это делается. Ребенок справится.
Иногда они справляются, думает Ходжес.
– Ты спрашивал, смогу ли я выстрелить в него.
– Думаю, до этого не дойдет, но если придется, сможешь?
– Да, – отвечает Холли и вставляет шесть патронов в гнезда барабана «Виктори». Возвращает барабан на место. Ее губы сжаты, глаза прищурены, словно она боится, что револьвер взорвется у нее в руке. – А где рычажок предохранителя?
– Его нет. На револьверах его вообще нет. Если курок не взведен, револьвер совершенно безопасен. Положи его в сумку. Вместе с патронами.
Холли выполняет его указания, потом ставит сумку между ногами.
– И перестань кусать губы, не то потечет кровь.
– Я попытаюсь, но ситуация стрессовая, Билл.
– Знаю. – Они вновь на правой полосе. Отмеряющие мили столбы проплывают мимо с раздражающей неспешностью, а боль в боку напоминает раскаленную медузу, длинные щупальца которой, похоже, добрались до всего, даже до шеи. Однажды двадцать лет назад его ранил в ногу вор, которого загнали в угол на пустыре. Боль была похожей, но со временем она ушла. Ходжес не думает, что эта когда-нибудь уйдет. Таблетки смогут заглушить ее, но вряд ли надолго.
– А если мы найдем то место, а его там не будет, Билл? Ты об этом подумал? Или нет?
Он подумал, но понятия не имеет, что им делать при таком раскладе.
– Давай не будем тревожиться раньше времени.
Звонит мобильник. Он лежит в кармане пальто, Ходжес достает его и протягивает Холли, не отрываясь от дороги.
– Алло, это Холли. – Она слушает, потом одними губами говорит Ходжесу: «Мисс Красотка Сероглазка». – Ох… да… Конечно, я понимаю… нет, он не может, руки заняты, но я передам. – Вновь слушает, потом говорит: – Я могу сказать, Иззи, но ты мне не поверишь. – Она сует мобильник обратно в карман Ходжеса.
– Самоубийства? – спрашивает Ходжес.
– Уже три, считая мальчика, который застрелился на глазах отца.
– «Заппиты»?
– В двух местах из трех. В третьем посмотреть не успели. Пытались спасти подростка, но опоздали. Он повесился. Судя по голосу, Иззи на грани нервного срыва. Она хотела знать все.
– Если с нами что-то случится, Джером все расскажет Питу, а Пит – ей. Я думаю, она почти готова слушать.
– Мы должны его остановить, пока он не убил кого-то еще.
Наверное, он занят этим прямо сейчас, думает Ходжес.
– Мы его остановим.
Они оставляют позади милю за милей. Ходжесу приходится снизить скорость до пятидесяти, а потом и до сорока пяти, когда он чувствует, что «экспедишн» начинает сносить с дороги при обгоне здоровенной фуры с прицепом и логотипом «Уол-марта» на бортах. Уже четвертый час, и свет снежного дня начинает меркнуть, когда Холли вновь нарушает тишину:
– Спасибо.
Ходжес на мгновение поворачивает голову, в его глазах – вопрос.
– За то, что не заставил слезно умолять взять меня с собой.
– Я делаю только то, что одобрил бы твой психоаналитик, – говорит Ходжес. – Обеспечиваю тебе шанс довести все до конца.
– Это шутка? Я никогда не знаю, когда ты шутишь, Билл. У тебя очень своеобразное чувство юмора.
– Никаких шуток. Это наше дело, Холли. И никого больше.
Из густой белизны выплывает зеленый щит-указатель.
– Семьдесят девятое шоссе, – говорит Холли. – Наш съезд.
– Слава Богу, – отвечает Ходжес. – Ненавижу ездить по автострадам, даже при ярком солнце.
Согласно айпаду Холли, «Гараж Терстона» находится в пятнадцати милях к востоку от автострады, но требуется полчаса, чтобы преодолеть их. «Экспедишн» легко справляется с засыпанной снегом дорогой, однако поднялся ветер – к восьми вечера, если верить прогнозу, он достигнет силы урагана – и при порывах стеной гонит снег. Всякий раз Ходжесу приходится снижать скорость до пятнадцати миль в час, пока не восстановится видимость.
Когда он сворачивает у большого желтого щита «ШЕЛЛ», звонит мобильник Холли.
– Ты поговори. – Ходжес открывает дверцу. – Я быстро.
Он вылезает из кабины, натягивает шляпу посильнее, чтобы не сдуло. Ветер молотит воротником по шее, пока Ходжес пробирается по снегу к конторке. Живот пульсирует болью. Он словно наглотался раскаленных углей. На заправке и в примыкающей парковочной зоне – только «экспедишн» с работающим на холостом ходу двигателем. Снегоочистительные машины давно разъехались: водители проведут долгую ночь, отрабатывая деньги в первую в этом году сильную снежную бурю.