Поначалу у Ходжеса возникает дикая мысль, что за стойкой – Библиотечный Эл: те же мешковатые зеленые штаны, те же седые вьющиеся волосы, торчащие из-под бейсболки «Джон Дир».
– Что принесло вас сюда в такой жуткий день? – спрашивает старик, потом смотрит за спину Ходжеса. – Или уже ночь?
– Что-то среднее, – отвечает Ходжес. На болтовню времени нет – в городе подростки выпрыгивают из окон и глотают таблетки, – но по-другому не получится. – Вы мистер Терстон?
– Он самый. Поскольку вы не подъехали к заправке, я уж подумал, что вы собрались ограбить меня, но для грабителя вид у вас больно преуспевающий. Из города?
– Да, – кивает Ходжес, – и если честно, тороплюсь.
– У городских по-другому и не бывает. – Терстон откладывает экземпляр «В поле и на реке»[54]. – Так что вам нужно? Желаете спросить, как куда-то проехать? Друг, надеюсь, это место недалеко, потому что погода к дальним поездкам не располагает.
– Думаю, недалеко. Охотничий домик «Рога и шкуры». О чем-то говорит?
– Да, конечно, – кивает Терстон. – Докторское гнездо, неподалеку от «Медвежьего лагеря Большого Боба». Эти парни обычно заправляют здесь «ягуары» и «порше», по пути туда или обратно. – «Порше» в его исполнении вызывает ассоциации с просиженным креслом, с каких старики наблюдают за заходом солнца. – Впрочем, сейчас там никого нет. Охотничий сезон заканчивается девятого декабря, и я говорю об охоте с луком. Для огнестрельного оружия конец сезона – последний день ноября, а доктора пользуются карабинами. Большого калибра. Думаю, им нравится представлять, будто они в Африке.
– Здесь сегодня никто не останавливался? На старом автомобиле с пятнами грунтовки?
– Нет.
– Я видел этот автомобиль, дедушка, – вдруг говорит молодой парень, который выходит из гаража, вытирая руки тряпкой. – Древний «шевроле». Я стоял на площадке и разговаривал со Спайдером Уиллисом, когда он проехал мимо. – Парень поворачивается к Ходжесу. – Обратил внимание только потому, что в той стороне почти ничего нет, а автомобиль был не для езды по снегу, в отличие от вашего.
– Расскажете, как туда проехать?
– Проще простого, – отвечает Терстон. – Во всяком случае, при хорошей погоде. По шоссе… – Он смотрит на молодого парня. – Как по-твоему, Дуэйн, три мили?
– Скорее четыре, – отвечает тот.
– Что ж, поделим разницу и получим три с половиной, – продолжает Терстон. – Вам нужны два красных столба по левую руку. Высокие, футов по шесть, но снегоочистительные машины проехали по шоссе уже дважды, поэтому смотреть вам надо внимательно, над сугробом будут видны только верхушки. А сквозь сугроб придется пробиваться. Если только вы не захватили лопаты.
– Я думаю, мой автомобиль с сугробом справится, – говорит Ходжес.
– Да, скорее всего даже бампер не помнете, потому что снег еще не успел слежаться. Дальше проедете милю или две и попадете на развилку. Одна дорога ведет в «Медвежий лагерь», вторая – в «Рога и шкуры». Какая куда, точно не помню, но раньше там были стрелки-указатели.
– Они и сейчас есть, – вставляет Дуэйн. – «Медвежий лагерь» – направо, «Рога и шкуры» – налево. Я знаю, потому что в прошлом октябре ремонтировал крышу «Медвежьего лагеря». Должно быть, дело у вас очень важное, мистер, раз вы собрались туда в такой буран.
– Как думаете, мой автомобиль проедет по той дороге?
– Конечно, – отвечает Дуэйн. – Кроны задержат большую часть снега, а дорога спускается к озеру. Однако выбраться будет сложнее.
Ходжес достает бумажник из заднего кармана – Господи, даже это причиняет боль, – вынимает удостоверение полицейского детектива со штампом «НА ПЕНСИИ» и одну из визиток агентства «Найдем и сохраним». Кладет на стойку.
– Господа, вы умеете хранить секреты?
Оба кивают, на их лицах загорается любопытство.
– Понимаете, мне нужно вручить повестку. Это гражданское дело, и речь идет о семизначной сумме. Мужчина, который проехал на загрунтованном «шеви», – это врач по фамилии Бэбино.
– Вижу его каждый ноябрь, – говорит старший Терстон. – Он, знаете ли, такой, – смотрит на других свысока. Но он ездит на «бумере».
– Сегодня он ездит на том, что попалось под руку, – говорит Ходжес, – и если я не вручу ему повестку в суд до полуночи, дело закроют, а одна не слишком обеспеченная старушка останется без денег.
– Неправильное лечение? – спрашивает Дуэйн.
– Не хочу этого говорить, но другого не остается.
Это вы запомните, думает Ходжес. Это и фамилию Бэбино.
– У меня есть пара снегоходов, – говорит старик. – Могу дать вам один, у «Арктик-кэт» высокое лобовое стекло. Поездка будет холодной, зато вы точно оттуда выберетесь.
Ходжес тронут – все-таки они с Терстоном впервые видят друг друга, – но качает головой. Снегоходы шумные, а он не сомневается, что человек, который сейчас находится в «Рогах и шкурах» – Брейди, или Бэбино, или некий симбиоз их обоих, – знает, что к нему скоро приедут. Но, надеется Ходжес, не знает другого: когда именно.
– Для меня и моей напарницы главное – попасть туда. О том, как выбираться, подумаем позже.
– Без лишнего шума. – Дуэйн подносит палец к губам и улыбается.
– Именно так. Кому я могу позвонить, если застряну на обратном пути?
– Звоните сюда. – Терстон протягивает визитку, взяв с пластмассового подноса у кассового аппарата. – Я пришлю Дуэйна или Спайдера Уиллиса. Возможно, они доберутся до вас только поздно вечером, и вам это будет стоить сорок долларов, но если на кону миллионы, думаю, вы можете себе это позволить.
– Мобильники там работают?
– Отличная связь в любую непогоду, – отвечает Дуэйн. – Сотовая вышка стоит на южном берегу озера.
– Приятно слышать. Спасибо. Спасибо вам обоим.
Он поворачивается, чтобы уйти, и старик говорит:
– Головной убор у вас не по погоде. Возьмите вот это. – Он протягивает Ходжесу вязаную шапочку с большим оранжевым помпоном. – Насчет ботинок, увы, ничем помочь не могу.
Ходжес благодарит, берет шапочку, снимает шляпу и кладет на прилавок. Чувствует, что это не к добру. Чувствует, что так и нужно.
– Залог, – говорит он.
Старик и внук улыбаются, причем внук демонстрирует при этом намного больше зубов.
– Пойдет, – кивает старик, – но вы на сто процентов уверены, что хотите добраться до озера, мистер… – смотрит на визитку, – мистер Ходжес? Потому что вид у вас больной.
– Это бронхит, – отвечает Ходжес. – Такое случается со мной каждую зиму. Еще раз благодарю вас обоих. И если доктор Бэбино вдруг позвонит…
– Я даже не скажу ему, который час, – продолжает старый Терстон. – Он из заносчивых.
Ходжес идет к двери, и тут его прознает боль, какой он еще не испытывал. Внезапная огненная стрела проносится от живота до самой челюсти. Ходжес пошатывается.
– Эй, с вами все в порядке? – Старик выходит из-за прилавка.
– Да, все хорошо. – И как это далеко от правды. – Ногу свело. От долгой езды. Я вернусь за шляпой.
Если повезет, добавляет Ходжес мысленно.
– Ты пробыл там долго, – говорит Холли. – Надеюсь, рассказал им очень хорошую историю.
– Повестка. – Объяснять нет необходимости. Эту легенду они использовали неоднократно. Все готовы помочь, если в суд хотят вызвать кого-то другого. – Кто звонил? – Он думает, что Джером, – узнать, как они там.
– Иззи Джейнс. Они получили еще два сообщения о самоубийствах. Одно – попытка, второе – увы, успешное. Девушка, пытавшаяся покончить с собой, выпрыгнула из окна второго этажа. Приземлилась в сугроб и сломала несколько костей. А мальчишка повесился в стенном шкафу. Оставил на подушке записку. Имя «Бет» и разбитое сердце.
Колеса прокручиваются, когда Ходжес включает передачу и выезжает на шоссе. Ехать приходится с ближним светом. Дальний превращает падающий снег в сверкающую белую стену.
– Мы должны сделать все сами, – говорит Холли. – Если это Брейди, никто нам не поверит. Он прикинется Бэбино и придумает историю о том, как испугался и убежал.
– И не позвонил в полицию после того, как Библиотечный Эл убил его жену? – спрашивает Ходжес. – Не уверен, что это прокатит.
– Может, и нет, но вдруг он сумеет перебраться в кого-то еще? Мы должны сделать все сами, даже если это будет означать, что нас арестуют за убийство. Ты думаешь, такое может случиться, Билл? Если мы сделаем то, что должны?
– Об этом волноваться будем позже.
– Я не уверена, что выстрелю в человека. Даже в Брейди Хартсфилда, если он выглядит как кто-то еще.
– Об этом волноваться будем позже, – повторяет он.
– Отлично. И где ты взял эту шапку?
– Обменял на шляпу.
– Помпон выглядит глупо, но она, похоже, теплая.
– Отдать тебе?
– Нет. Но… Билл!
– Господи, Холли, что еще?
– Выглядишь ты ужасно.
– Лесть тебе не поможет.
– А тебе – сарказм. Ладно. Сколько нам ехать?
– Стороны пришли к согласию, что три с половиной мили по этому шоссе, а потом порядка двух по лесной дороге к охотничьему домику.
Пять минут они молчат, пробираясь сквозь валящий снег. А ведь снежная буря еще не достигла пика, напоминает себе Ходжес.
– Билл?
– Что?
– У тебя нет сапог, а у меня кончились «Никоретте».
– Закури косячок, почему нет? Но поглядывай при этом влево, чтобы не пропустить пару красных столбов. Они должны вот-вот показаться.
Холли не закуривает, но наклоняется вперед и смотрит влево. Когда «экспедишн» вновь заносит и задние колеса сначала скользят влево, а потом вправо, Холли этого словно не замечает. Через минуту говорит:
– Это они?
Они. Снегоуборочные машины завалили столбы, над сугробом торчит не больше восемнадцати дюймов, но они ярко-красные, и пропустить их или с чем-то спутать невозможно. Ходжес осторожно тормозит, останавливает «экспедишн», потом разворачивает к сугробу.
– Держись за свои вставные зубы, – говорит он Холли, как в далеком прошлом иногда говорил своей дочери на аттракционе «Дикие чашки» в парке развлечений