Он смотрит влево, на замерший, покрытый снегом «малибу» Библиотечного Эла. Смотрит вправо и видит заснеженную поленницу. Поворачивает голову к окну гостиной, затем вновь смотрит на поленницу, в голове раздаются тревожные звоночки, но чуть позже, чем следовало.
Следы на снегу. Он не мог увидеть их с опушки, а теперь видит отчетливо. Они ведут из-за дома к поленнице. Брейди вышел через кухонную дверь, думает Ходжес. Поэтому на кухне горит свет. «Мне следовало догадаться. Я бы догадался, если бы не боль».
Ходжес лезет за «глоком», но слишком маленькая перчатка замедляет движение, а когда он все-таки хватается за рукоятку и пытается вытащить пистолет, он застревает в кармане. Тем временем темная фигура возникает над поленницей и преодолевает разделяющие их пятнадцать футов в четыре огромных прыжка. Лицо – как у инопланетянина из фильма ужасов, лишенное черт, не считая круглых выпученных глаз.
– Холли, берегись!
Она поднимает голову навстречу прикладу винтовки. Раздается жуткий хруст, и она падает лицом в снег, руки разлетаются в стороны, словно у куклы-марионетки с обрезанными ниточками. Ходжес достает «глок» в тот самый момент, когда приклад опускается снова. Слышит и чувствует, как трещат кости запястья. Видит, как «глок» падает в снег и тонет в нем.
Стоя на коленях, Ходжес поднимает голову и смотрит на высокого мужчину – гораздо выше Брейди Хартсфилда, – стоящего перед распростертой, неподвижной Холли. На голове у мужчины – балаклава и очки ночного видения.
«Он увидел нас, как только мы вышли из-под деревьев, – с тоской думает Ходжес. – Возможно, прямо под деревьями, когда я натягивал перчатку Холли».
– Привет, детектив Ходжес.
Ходжес не отвечает. Гадает, жива ли Холли, а если жива, оправится ли от такого удара. Но разумеется, это глупые мысли. Брейди все равно не даст ей ни малейшего шанса.
– Ты идешь со мной в дом, – говорит Брейди. – Вопрос в том, берем ли мы с собой ее или оставляем здесь превращаться в сосульку. – И добавляет, словно читая мысли Ходжеса (насколько Ходжесу известно, он это может): – Она жива, во всяком случае, пока. Я вижу, как поднимается и опускается спина. Хотя после такого удара и лицом в снегу, как знать, сколько еще она протянет.
– Я ее отнесу, – говорит Ходжес, и он отнесет. Чего бы это ему ни стоило.
– Хорошо. – Брейди отвечает без запинки, и Ходжес знает: именно этого он и добивался. Он на один шаг впереди. Как и прежде. И чья в этом вина?
«Моя. Исключительно моя. Я расплачиваюсь за то, что вновь решил изобразить Одинокого Рейнджера… но что еще мне оставалось? Кто бы мне поверил?»
– Поднимай ее, – приказывает Брейди. – Посмотрим, получится ли у тебя. Как я вижу, ты и сам едва стоишь на ногах.
Ходжес подсовывает руки под Холли. В лесу он не мог подняться после того, как упал. А тут собирает все силы и четко выполняет толчок: встает с обмякшим телом на руках. Его качает, он едва не падает, но ему удается устоять. Огненная стрела исчезла, положив начало лесному пожару, который теперь полыхает в животе. Но Ходжес крепко прижимает Холли к груди.
– Здорово. – В голосе Брейди слышится искреннее восхищение. – Теперь поглядим, донесешь ли ты ее до дома.
Каким-то чудом Ходжес справляется.
Дрова в камине пылают, в гостиной царит дурманящее тепло. Ходжес жадно хватает ртом воздух. Снег на одолженной вязаной шапке тает и струйками стекает по лицу. Ходжес добирается до середины комнаты, опускается на колени. Шея Холли у него на сгибе локтя, потому что его запястье сломано и раздувается, как сосиска. Но стараниями Ходжеса Холли не ударяется затылком о деревянный пол, и это хорошо. Ее голове в этот вечер и так досталось.
Брейди снимает пальто, очки ночного видения, балаклаву. Лицо Бэбино, волосы Бэбино (взлохмаченные) – но это Брейди Хартсфилд, будьте уверены. Последние сомнения Ходжеса исчезли.
– У нее есть оружие?
– Нет.
Человек, который выглядит Феликсом Бэбино, усмехается:
– Вот что я сделаю, Билл. Я обыщу ее карманы, и если найду оружие, всажу очередь в ее тощий зад. Как тебе такой расклад?
– У нее может быть револьвер тридцать восьмого калибра, – отвечает Ходжес. – Она правша, и если взяла револьвер с собой, он в правом кармане пальто.
Брейди наклоняется – винтовка нацелена на Ходжеса, палец на спусковом крючке, приклад упирается в грудь, – находит револьвер, быстро осматривает его, потом засовывает сзади под ремень. Несмотря на боль и отчаяние, Ходжесу смешно: Брейди, наверное, сотни раз видел, как плохие парни проделывали это в телевизионных детективах и боевиках, но на самом деле такое срабатывает только с плоскими автоматическими пистолетами.
Из груди лежащей на ковре Холли вырывается хрип. Одна нога дергается, вновь замирает.
– Что насчет тебя? – спрашивает Брейди. – Есть другое оружие? Скажем, пистолет, закрепленный на лодыжке?
Ходжес качает головой.
– Чтобы обойтись без ненужного риска, давай проверим. Подтяни штанины.
Ходжес подтягивает, показывая мокрые туфли, мокрые носки и ничего больше.
– Прекрасно. А теперь сними пальто и брось на диван.
Ходжес расстегивает пальто, ему удается не издать ни звука, пока он неловко его снимает, но когда бросает, бычий рог пронзает внутренности от промежности до сердца, и Ходжес стонет.
Глаза Бэбино широко раскрываются.
– Действительно больно или притворяешься? Живой звук или «Меморекс»?[56] Судя по тому, как ты похудел, я склонен думать, что не притворяешься. В чем дело, детектив Ходжес? Что у тебя за болячка?
– Рак. Поджелудочной железы.
– Боже, это плохо. Даже Супермену с ним не справиться. Но есть и светлая сторона. Возможно, я укорочу твои страдания.
– Со мной делай что хочешь, – говорит Ходжес. – Только ее оставь в покое.
Брейди с интересом смотрит на лежащую на полу женщину.
– Послушай, а не она ли разнесла мою бывшую голову? – Фраза кажется ему забавной, и он смеется.
– Нет. – Мир то сужается, то расширяется в такт ударам сердца, ритм которому задает кардиостимулятор, словно Ходжес смотрит в видоискатель фотоаппарата с зум-объективом. – Тебя вырубила Холли Гибни. Она уехала к родителям в Огайо. Это Кара Уинстон, моя помощница. – Он сам не знает, откуда берется это имя, но произносит его без запинки.
– Помощница, которая решила отправиться на смертельно опасную миссию? Верится с трудом.
– Я пообещал ей премию. Ей нужны деньги.
– А где твой ниггер-газонокосильщик?
Ходжес задается вопросом, не сказать ли Брейди правду: Джером в городе, знает, что Брейди отправился в этот охотничий домик, и скоро сообщит об этом в полицию, если уже не сообщил. Но остановит ли это Брейди? Естественно, нет.
– Джером в Аризоне, строит дома. «Среда обитания для человечества».
– Какая сознательность. Я надеялся, что он приедет с тобой. Его сестре сильно досталось?
– Сломанная нога. Кость быстро срастется и будет как новенькая.
– Жаль.
– Ты на ней экспериментировал, так?
– Да, она получила один из первых «Заппитов». Их было двенадцать. Можно сказать, двенадцать апостолов, которые отправились в мир нести Слово. Сядь на кресло перед телевизором, детектив Ходжес.
– Может, без меня? Все мои любимые шоу показывают по понедельникам.
Брейди вежливо улыбается.
– Сядь.
Ходжес садится, опираясь здоровой рукой о стол рядом с креслом. Пока садился, боль едва не убивает его, потом становится чуть легче. Телевизор выключен, но Ходжес смотрит на экран.
– Где камера?
– На развилке. Над указателями. Не огорчайся из-за того, что не заметил ее. Камеру покрывал снег, виден был один объектив, а вы ехали с потушенными фарами.
– Внутри тебя осталось что-то от Бэбино?
Брейди пожимает плечами:
– Какие-то крохи. Время от времени раздается жалобный крик ошметка, который думает, что еще жив. Скоро это прекратится.
– Господи, – бормочет Ходжес.
Брейди опускается на одно колено, держа ствол винтовки на бедре и целясь в Ходжеса. Оттягивает воротник пальто Холли, всматривается в ярлычок.
– «Х. Гибни». Написано несмываемыми чернилами. Предусмотрительно. Никуда не денется после химчистки. Люблю людей, которые думают о мелочах.
Ходжес закрывает глаза. Боль очень сильна, и он отдал бы все, что у него есть, чтобы избавиться от нее, чтобы не видеть того, что сейчас произойдет. Отдал бы все, чтобы просто заснуть и спать, спать, спать. Но он открывает глаза и заставляет себя смотреть на Брейди, ведь играть нужно до конца. Так уж заведено: до самого конца.
– У меня полно дел в ближайшие сорок восемь или семьдесят два часа, детектив Ходжес, но я собираюсь отложить их, чтобы заняться тобой. Чувствуешь себя особенным? Должен чувствовать. Потому что за тобой должок, и немаленький.
– Не забывай, что это ты пришел ко мне, – говорит Ходжес. – Ты написал это глупое, хвастливое письмо. Не я.
Лицо Бэбино – грубоватое лицо немолодого характерного актера – темнеет.
– Полагаю, в этом ты прав, но посмотри, кто сейчас на коне. Посмотри, кто выигрывает, детектив Ходжес.
– Если убедить нескольких глупых, сбитых с толку подростков покончить с собой для тебя означает выигрыш, тогда да, полагаю, ты победил. По мне, это достижение не из крупных.
– Это контроль! Я устанавливаю контроль! Ты пытался остановить меня и не смог! Не смог! И она тоже! – Он пинает Холли в бок. Ее тело вяло перекатывается в сторону камина, потом занимает прежнее положение. Лицо посерело, закрытые глаза ввалились. – Если на то пошло, ее стараниями я стал только круче! Круче, чем был!
– Ради Бога, перестань ее пинать! – кричит Ходжес.
От злости и возбуждения Брейди лицо Бэбино наливается кровью. Его руки сжимают винтовку. Он делает глубокий вдох, еще один. Потом улыбается.
– Питаешь нежные чувства к мисс Гибни, да? – Он пинает ее снова, на этот раз в бедро. – Трахаешь ее? Верно? Внешность у нее так себе, но, полагаю, в твоем возрасте не до капризов. Знаешь, как мы раньше говорили? Прикрой флагом лицо и трахай в его честь.