И, наконец, третье значение поста как возздержания от тяжелой пищи – это облегчение молитвенного труда. Как однажды один старец сказал: «Есть нужно столько, чтобы когда ты встаешь из-за стола, хотелось молиться». Если ты встаешь с тяжелым чувством, так что о Боге и думать не хочется, значит, переел.
Вот есть благодарственная молитва после трапезы у православных, в которой мы благодарим Бога за то, что Он насытил нас земных Своих благ . Затем человек просит: Не лиши нас и Небесного Твоего Царствия . Я помню, однажды мой знакомый священник, обладающий хорошей самоиронией, после достаточно плотной трапезы встал из-за стола и говорит: «Ну что, братия, наелись? Теперь в Царствие Небесное давайте попросимся». Соответственно, есть нужно так, чтобы не слишком дискомфортно было между вот этой молитвой, что мы просим у Бога, и тем, в какое состояние мы только что себя привели. Значит, в этом смысле пост – это средство истончения плоти.
А плоть – это не тело. Плоть – это та часть нашей души, которая связана с телом. Это те движения нашего сознания и подсознания, наших чувств, которые связаны с нашей сексуальностью, совершенно естественно (ведь сама по себе сексуальность безгреховна). Помните, 1-я глава Библии говорит так: И сотворил Бог человека <…> мужчину и женщину сотворил их (см. Быт. 1, 27). Вопрос в том, в какой мере все это определяет нашу сознательную душевную жизнь. Значит, то, что находится на грани между телом и нашей душой как таковой, нашим духом, – это и есть плоть. Но на современном языке можно было бы сказать, что плоть – это то, что исследует фрейдистский психоанализ. Так вот, плоть – это раковая опухоль, когда наша сексуальность распухает за отведенные ей пределы. Как однажды русский церковный писатель Сергей Худов сказал (он был сыном священника, и поэтому потом, в советское время, через лагеря прошел): «Православная Церковь – это не Церковь, которая состоит из бесполых людей. Церковь благословляет брак, благословляет влечение мужчины и женщины, освящает его. Но одно дело собака, которая сидит во дворе на цепи, и другое дело – та же самая собака, которая забралась с четырьмя лапами на мой стол и пожирает мой обед». Вот когда та же сексуальная стихия распухает за пределы и становится диктатором – вот это уже плоть. И эту плоть надо поставить на место. И вот здесь, конечно, пост может помочь.
Поэтому проблема не в том, что лежит у меня в тарелке. Объесться можно и постной пищей. Проблема в том, как все это влияет на молитвенную настроенность человека.
И вот здесь возникает еще одна сложность.
Если сказано, что пост истончает плоть, через эту истончившуюся завесу такая образина может выглянуть! Пост делает человека более прозрачным. И тогда наружу могут начать проступать такие страсти, которые обычно человек в себе более-менее культурно скрывает.
Однажды у одного старца спросили: «Как можно себе представить, что такое ад?» И он говорит: «Ну, пойди в свою келью. Вынеси из кельи Евангелие и Псалтирь. Запрись. Загради все окна и двери. И не молись! Вот так, один, без молитв, проживи несколько суток, и ты поймешь, что такое ад», – состояние, когда человек один, без Бога, и когда все те мысли и страсти, которые жили в нем, они все там начинают бурлить, и он с ними остается один на один – без Бога, без братии и без духовника. И они начинают терзать его и раздирать. Так вот, пока человек живет в мире, у него есть какое-то утешение: ближние, книги и еще что-то такое. А вот когда все это отнимается, человек остается один на один с собой, оказывается, что самого страшного врага, самого страшного зверя я ношу в себе.
Так вот, начинается время поста, истончается эта завеса, и как часто бывает, что постящийся человек становится социально опасен, рядом с ним находиться страшно, он жутко раздражителен. Пока он был сыт, он злился только по средам и пятницам. А как только он постоянно чувствует источник беспокойства (а голодный желудок – это постоянный источник раздражения, он не умеет свое раздражение контролировать, он не владеет своей душой, своими эмоциями), это раздражение его желудка начинает выливаться на всех вокруг. И поэтому бывают случаи, когда опытные духовники запрещают поститься.
Вновь поймите: пост – это средство для достижения цели. А если человек к этой цели и не идет? Ему неинтересно никакое духовное творчество, духовное делание. Так в его руки молоток влагать опасно. Вот, у нас с вами кружок по сборке автомобильчиков «сделай сам». Запчасти разложены, и каждому в руки дается молоток. И оказывается, что один человек совершенно не собирается никакой автомобиль собирать. Он весьма раздражителен, а вы ему в руки молоток даете. Так он этим молотком, простите, не по болтам стучать начнет, а по головкам. Поэтому духовники иногда запрещают некоторым людям поститься. Говорят: «Нет, ты лучше спокойно живи. Вместо поста физиологического (питание) ты лучше Покаянный канон каждый день читай, в храм почаще ходи и попробуй за собой грехи прежде всего видеть. Это будет твой пост».
Вот в древнем патерике есть рассказ, который, модифицируясь, и в нашей жизни постоянно воспроизводится. Приходит человек к старцу, духовнику, и говорит: «Батюшка! Вот пост наступает, что мне кушать-то?» Или как я однажды слышал от одного священника в советскую эпоху. Приходит женщина и говорит: «Батюшка, вот я работаю в советском учреждении, поститься не могу, потому что в столовой там рыбный день только в четверг, все скоромное, и я все время на глазах у своего начальника и парторга кушаю. Лишние вопросы будут, если я буду поститься. Как мне быть, что есть-то?» В ответ слышит: «Все ешь. Людей не ешь».
Главное – воздержание от каннибализма. Людей не ешь: не гневайся, не осуждай, не раздражай – это и будет истинная жертва. В этой связи стоит коснуться еще одной детали.
В последнее время возникла проблема, которой не было лет 8 или 10 назад. Появилось, я бы сказал так, постовое извращение. Понимаете, когда десять лет назад, в советское время, человек начинал поститься, это значило однозначно: он будет кушать жареную картошку, перемежая ее с рисом и макаронами, и по большим праздникам, если удастся, он купит себе «заморскую» баклажанную икру и время от времени будет добавлять ее на краешек своей тарелки. А больше ничего, собственно, он и купить-то не может. Ну, булку будет на ходу жевать. И пост действительно будет постом.
А сегодня очень часто приходишь в православный дом, тебе подают «постовой обед»: брюссельская капуста, осьминоги, кальмары, устрицы. Все действительно постное. Но если вот так все вместе сложить: заграничное варенье какое-то, джемы, постные маргарины, кокосовое молоко (оно постное, но молоко), так получится, что на самом деле этот «скромный» постный обед стоит дороже бифштекса. И вот тогда возникает вопрос: а смысл-то нашего поста? Святитель Иоанн Златоуст так пояснял смысл поста: «Ты подсчитай, сколько денег стоит твой скоромный обед, когда ты ешь мясо. Затем подсчитай, сколько будет стоить твой обед, если ты будешь без мяса есть, а разницу отдай нищим». Вот это, говорит, смысл поста. Чтоб не просто самому питаться, а чтобы за счет этого образовывались лишние деньги, которыми можно было бы помочь человеку.
А сегодня получается феноменальная вещь. У нас это еще не так чувствуется, а вот иногда я попадаю в такую ситуацию, в Италии, например. Православный монастырь. И видишь – рыбу они не едят, а мясо едят. Не постом, а вот когда поста нет. Но по русским представлениям, в монастыре есть мясо – это просто беззаконие. Я, конечно, тоже с гневом, осуждающе, на все это гляжу: «Ну, ничего себе у вас монастырь тут – мясо едите. Рыбки бы купили!» А мне поясняют: «Так у нас рыба в два раза дороже, чем мясо». И действительно, любой человек, который знаком с западными ценами на продукты, знает – рыба там стоит в два раза дороже, чем куриные ножки, чем мясо. И возникает вопрос: ради чего тогда монастырь будет собирать деньги с прихожан, с пожертвований и эти деньги будет тратить на видимость поста? Потому что это видимость поста – рыбу едят, а на самом деле в это время с рыбой-то лепту вдовы лишнюю съедают. Так что вот об этом тоже стоит предупредить. Что, наверное, все-таки пост – это время, вновь говорю, когда мы должны быть христианами чуть больше, чем обычно. А быть христианином – это означает не только любить Бога, но и ближнего своего.
И последнее, суббота и воскресенье не считаются днями Великого поста. Но это не означает, что в эти дни церковный устав предполагает, что дожил до церковного утра и срочно жарь яичницу Великим постом. Нет. Дело в том, что это время, когда человек в храме может радоваться. Это время, когда нет покаянных молитв. Время, когда нет литургического поста. Но дело в том, что те две цели, о которых я сказал – облегчение молитвенности и утеснение плоти – это такие наступательные действия, которые требуют систематичности. За одну неделю эффекта не добьешься, то есть можно добиться, но если это очень строгий пост будет и т. д.
Я помню первый свой Великий пост, когда поехал к одному священнику на приход и там очень серьезно попоститься пришлось. Так что меня поразило: батюшка был словоохотливый (прости, Господи), и в последний день, когда мне надо было уже уезжать, он начал вспоминать духовные истории. Он, конечно, на самом деле целая духовная энциклопедия. Но дело в том, что автобус уже уходит, а он все говорит, говорит, говорит… Наконец, удается последнее благословение у него испросить и надо бежать, иначе не успею на автобус и не доберусь до Москвы… И вот, когда я после недели поста за этим автобусом побежал, вдруг ощутил себя так, как будто мне 12 или, не знаю, 10 лет.
Вот у детей радость от бега – чувство, которое очень прочно потом забываешь. Чем быстрее бежишь, тем больше радость; не усталость накопляется, а радость. Я уже давно перестал быть мальчиком, и вдруг после этого поста ощутил такую же радость движения. Ну ладно, это, скажем, почти телесная радость, хотя я должен сказать, что действительно при серьезном посте это радость для тела, облегчение для тела, это правда. Неслучайно сегодня так много разных методик лечения голоданием и так далее, но главное – душа, а здесь-то за неделю эффекта достичь не удастся.