— Дохли, дохли. Еще как дохли! — послышался глухой голос «папы Виталия».
Он шел в авангарде и был единственным, кто держал в руках истошно пикающий дозиметр, выполнявший еще и функцию навигатора.
Штурмовая винтовка «папы» висела за спиной стволом вниз, при каждом шаге ударяя того по заднице. При малейшей опасности перевести оружие в боевое положение — дело нескольких мгновений. Нужно лишь освободить руки…
— Кстати, друзья, насчет радиации! — Виталий обернулся. — Фонит. Я бы даже сказал — звиздец как фонит!
— Отец! — звонко, насколько позволял противогаз, воскликнул третий в этой веренице. И, когда родитель обернулся, погрозил пальцем: — Не матерись!
— Простите, Константин Батькович! Забылся, что с нами малолетки! — Казалось, «папа» улыбается под маской-противогазом. — Слов нет, как фонит! Ужас, как фонит! Полный абзац, как фонит! Так норм?
Костя кивнул:
— Норм. Но мог бы и не паясничать.
— В смысле не паясничать? Сын, тебе не угодить, — вновь уставившись в дозиметр, отчеканил Виталий. — Еще пожелания имеются?
— А то! Я не малолетка. Не называй меня так.
— Кстати, младший Яковлев, — глянул на парня Митяй, — а сколько тебе годков?
— Восемнадцать.
— Взрослый уже. Помню тебя во-о-от таким пиздю… кхм. Звиздюком!
— Да нет ему пока восемнадцати, послезавтра стукнет, — не отрываясь от прибора, пробурчал отец. — Поэтому, щегол, ближайшие два дня могу обзывать тебя и малолеткой, и молокососом, и щенком и, как сказал Митяй, звиздюком. А еще…
— Блин, Виталь, ты чего к пацану прицепился? — прервал его Серый. — Первое совершеннолетие вообще в четырнадцать наступает!
— В четырнадцать, ага… — пробурчал Виталий и запнулся, придумывая сравнение. — Вчера ребенок ковырял в носу козявки и жег лупой муравьев, а сегодня — бац, и за один день неожиданно становится взрослой самостоятельной личностью! Личностью, которой ни ремня не дать, ни указывать, как жить. Тьфу, сопляки!
Выпалив гневную тираду, он возмущенно хлопнул себя свободной ладонью по бедру и прибавил шагу, показывая — на эту тему я разговаривать не желаю.
— Малой, не обращай на папу внимания. Он сегодня весь день не в настроении, — прохрипел Серый и ободряюще похлопал Костю по руке, — наверное, ПМС внезапно накрыл.
— Сейчас как огрею тебя прикладом по хребтине! — предупредил Виталий, и за маской было непонятно, шутит он или настроен серьезно. — И отмазка готова. ПМС!
— Ой, не бухти, — даже бровью не повел Серый. — Лучше за показателями следи. А ты, малой, за округой… вдруг стервецы полезут.
Сотню шагов прошли молча, под ритмичный писк дозиметра.
…Асфальт под ногами резко оборвался — дорога под прямым углом повернула в сторону.
Впереди, за поломанным решетчатым забором, показался городской сквер, «украшенный» облупившимися лавочками, пожелтевшей травой и голыми кустами. Вдоль широких забетонированных дорожек сквера, разметав ветви, лежали поваленные засохшие деревья.
— Двигаемся дальше, вон туда! — скомандовал Виталий и указал на трехэтажную постройку, видневшуюся на другой стороне сквера метрах в четырехстах от них. — Судя по навигатору, тот дом нам и нужен… Со шпилем наверху! Или что это?
— Антенна? — предположил Митяй. — Как раз для вызова вертолета.
— Вот дойдем и узнаем.
И они побрели. Так же неторопливо и размеренно, словно вокруг раскинулся райский курорт с ярким солнышком и теплым морским бризом, а не развалил свои щупальца затерянный город, таивший для путников множество скрытых опасностей.
…Ровно посередине, разделив сквер на две части, расположился огромный четырехъярусный фонтан. Округлая неработающая махина, декорированная ажурными рыбьими головами, выглядела впечатляюще.
— Унылое великолепие, — издали увидев памятник архитектурной мысли, ахнул Серый. — Красота!
Возле фонтана разделились по двое.
— Пап, как фон? — Шедший позади Костя поравнялся с отцом и глянул на дозиметр, стараясь разобраться в безумстве цифр, скачущих на миниатюрном экранчике.
— Радиоактивничает, но — в пределах, — философски отозвался Виталий и повернулся к сыну: — Ну ты как вообще? Не скучаешь? А то мне кажется, зря я тебя сюда притащил!
— Ну-у… — замялся Костя — расстраивать отца не хотелось. Затем заговорил, тщательно подбирая слова: — То, с каким энтузиазмом ты все это рассказывал — и про атмосферу безысходности, и про веселье от перестрелок, и про… как там было? Гнетущий запах апокалипсиса, да? В общем, пока слова не вяжутся с тем, что я вижу. Ладно, атмосфера и запах на месте, спорить не буду… Но не считать же за веселье ту мини-стычку, что произошла в самом начале⁈
— Лучше не считать, — согласился Виталий. — Но будем надеяться — самое интересное еще впереди.
— В смысле «будем надеяться»? Ты разве не знаешь, что ждет нас дальше?
— Знаю. В общих чертах! — пояснил Виталий и твердо повторил: — Поверь, все самое интересное впереди!
Потрескавшееся бетонное основание закончило свой круг, и четверка вновь сошлась, выстроившись в привычном порядке.
— Жаль, такой красивый фонтан — и не работает, — расстроенно прохрипел Серый. Привычно обернулся, ища взглядом тварей, но вокруг было тихо. Спросил: — Знаете, что меня напрягает?
Митяй негромко хохотнул:
— Что от радиации писька потом не встанет?
— Нет! Что взрослый дядька использует в разговоре слово писька! — невозмутимо отпарировал Серый. — Или ты не взрослый дядька, а Костин ровесник? Тогда тебе простительно так говорить!
«Папа» оторвался от созерцания дозиметра и обернулся через плечо.
— Так, мужики, угомонитесь со своими подколками. Серег, что ты хотел сказать?
— Да напряжно как-то… Пятнадцать минут идем, а ни одной твари не встретили. Кроме той… на входе. В общем, не-по-ря-док.
— Кстати, да, я тоже недоволен, — поддакнул Митяй. — Яковлев, ты нам что обещал? Суровое выживание! Дикий экшен, погони, перестрелки. И где? Мы почти до точки дошли! И отнюдь не кипения, хотя и до нее недалеко. А до конечной! Сейчас найдем внутри дома радиостанцию, вызовем вертолет и все, аста ла виста!
— Да уж, веселуха, — огорченно пробормотал Серый и добавил: — Видимо, зря брал с собой гранаты, не пригодились. Но меня хоть фонтан порадовал! Ребят, можно, я его подорву? От вредности?
Митяй одобрительно показал большой палец и сообщил:
— Я сюда тоже пострелять пришел и адреналинчика хапнуть! А не бродить по пустынным улочкам в надежде, что…
Виталий резко обернулся, еле-еле сдержавшись, чтобы со злости не раздолбать дозиметр о землю. Прорычал:
— Ну да, меня-то обвинить легче всего! Друзья, блин, называются! Или, может, думаете, я сам в восторге от происходящего⁈ А⁈ — И замолчал, переводя взгляд с одного напарника на другого. Остановился на Митяе. — А ты⁈ Полагаешь, слова про перестрелки и экшен я из головы взял⁈ Нафантазировал, блин! Лишь бы вас, дурачков, сюда заманить!
— Да ладно, чего ты психуешь? — пошел на попятную Митяй. — Мы же не со зла, а так… высказываемся просто. Тебя никто ни в чем не обвиняет.
Серый закивал, соглашаясь с другом:
— Виталь, тебе бы это… валерьяночки, может, попить? Для нервов!
— Да иди ты со своей валерьяночкой, — огрызнулся «папа». Сделав глубокий вдох, продолжил спокойнее: — В рекламе говорилось: «Переживите шквал эмоций, попробуйте не сдохнуть в апокалипсическом мегаполисе и бла-бла-бла».
Серый покачал головой:
— Мне кажется, эта дыра не тянет на мегаполис!
— И тут обманули, гады! — констатировал Митяй. Подумав, язвительно спросил: — Надеюсь, «бла-бла-бла» в рекламе — не точная цитата?
Виталий оставил вопрос без ответа. Усмехнулся:
— Так что не ворчите, а переживайте шквал эмоций. И плевать, каких! Ведь злость — тоже эмоция!
Едва он закончил фразу, как в тишине заброшенного города раздался свист. Одиночный, тихий, неуверенный, будто сонная птица решила поутру прочистить связки.
— Цыц! — Митяй поднял согнутую в локте руку. — Слышите?
— Угу, свистит что-то… или кто-то… но точно — где-то!
— Соловей-разбойник, наверное, — насмешливо предположил «папа» и, закрепив дозиметр на поясе, перетянул на грудь висящую за спиной штурмовую винтовку.
А свист нарастал, становясь все громче, пронзительнее, превращаясь из одиночных трелей в непрерывную заунывную сирену.
Митяй щелкнул затвором и, расстегнув ремешок на шее, стащил с головы противогаз. Осмотрев напарников шальным взглядом, воскликнул:
— Чего притихли, камрады⁈ Экшенчик-то, похоже, начинается! — И, довольный, заржал.
— Смотрите! — Серый указал на оставшиеся за спиной многоэтажки.
Напарники обернулись.
Из окон домов лезли стервецы — обгоревшие существа, покрытые редкой свалявшейся шерстью и телосложением напоминающие собак. Особое строение лап и длинные когти позволяли уродцам цепляться за любую поверхность, поэтому стены быстро покрылись рычащими выродками.
Твари начали спрыгивать на землю.
— Их там дохренища! — прохрипел Серый и вслед за напарниками перекинул автомат в боевое положение. — У меня патронов не хватит! — И клацнул затвором.
Крупная тварь размером с бизона, которая находилась ближе всех к скверу, повернула голову на звук. Блеснули ядовито-желтые глаза.
Задрав морду, стервец пронзительно взвыл, оглушая путников.
Виталий, стараясь перекричать ревуна и не слыша собственного голоса, прерывисто скомандовал:
— Давайте живо на точку! На открытом пространстве не отобьемся! Числом задавят! А в доме займем позиции! Может, отстреляемся!
— Принято! — Митяй решил не дожидаться напарников и первым рванул в сторону трехэтажного здания, благо до дверей оставалось метров семьдесят. Обернувшись, проорал: — Давай-давай! Гони!
— Гоу-гоу-гоу!
Остальные кинулись следом, но защитные костюмы не предназначались для подобного спринта! А твари, почуяв запах удирающей добычи, ощерили клыкастые пасти, расправили на загривках шипастое оперение и бросились в погоню.