«Мгновение» есть скоропостижность восстания человека, ставящего его в настоятельное вникание в В-Между-Тем этого просвета.
«Мгновение» не имеет никакого дела с «вечностью» суще-бытующего в смысле, который метафизика вкладывает в nunc stans, которое несет в себе все знаки и не-знаки вы-рас-считанного времени.
«Мгновение» – это первоначало самого «времени» – оно выступает как единство от-вращения-превращения, которое само лишь включается-как тема фуги – в просвет и потому может быть перенята как сфера проекта первой интерпретации бытия, хотя и еще не опознается в качестве таковой.
«Мгновение» не нуждается в «вечности», которая сама остается только бегством преходящего во всегда-конечное под видом приоритета налично-подручного как «подлинно» суще-бытующего, поскольку оно все же «остается».
Но «мгновение» не может быть и понижено в статусе до самого преходящего из того, что только есть преходящего, которое ведь только по видимости геройски принимается как оборотная сторона «вечности» – только как вывернутая наизнанку метафизика, посредством которой неизбежное-неотвратимое фальшиво превращается в существенное; все и всяческие учения о судьбе-предопределенности в чистом виде – вплоть до amor fati – есть попытки найди выход из метафизики – попытки сказать что-либо о суще-бытующем, не вопрошая о пра-бытии. Поскольку понятое как изначально («экстатически») время есть только лишь ближайшее к просвету пра-бытия – «ближайшее-следующее», что обрушивается на нас внезапно в постижении смысла метафизической интерпретации бытия, постольку «мгновение» остается только – в смысле всякого времени – присущим времени названием скоропостижности-обрывистости просвета пра-бытия.
40. Просвет[45]Близость и далекость
Мы привыкли брать таковые только расчетливо, высчитывая расстояние, сводя-соизмеряя все с телесно прилагаемым «плотским телом». Толкуемое так Пространственное мы тут же переносим на «Временно́е». Что это – пере-несение одного на другое? Или, быть может, одно и другое происходит от одного корня – только разве что пространство сохраняет приоритет – и это не в силу своего пространственного характера, а по причине временно́й сущности пространства, его «одновременного» присутствия во всех его протяженностях-простираниях? Но присутствие имеет временно́й приоритет, потому что оно, как представляется, ранее всего и выше всего разворачивает пра-бытие. Но почему это так? Откуда происходит изначальное породнение пра-бытия и присутствия в двойственном смысле оставания-сохранения и «современности»? (ср. VII. Пра-бытие и человек). «Пространство» входит в силу и присваивает себе право – после того, как оно посредством времени обретает приоритет над самим временем – в том, что относится понимания сущности – и, вследствие этого, в том, что касается изложения: «время» трактуется как «линия», а «сейчас» – как «точка», появление и исчезновение ее, соответственно, как перемена места – так, что удается замять вопрос о том, в каком «пространстве» пребывают эти места времени.
Близость поэтому есть то, что достижимо в краткий отрезок времени (пространство времени), то есть непосредственно присутствующее поставляемое и пред-ставляемое; соответственно этому понимается Далекость. И то, и другое вы-рас-считывается, определяясь, в зависимости от находящихся в распоряжении в тот или иной момент средств для преодоления расстояния-отстояния. Но поскольку таким образом все становится близким посредством времени, во временно́м отношении, оно в то же время утрачивает характер «близкого», «близи». Здесь же близость подразумевает ту далекость, для устранения которой не нужно преодолевать никаких расстояний-отстояний, ту, которая имеет свою основу в сущении пра-бытия: происходящее от отвергания – отказа и все же благодаря ему то При-Себе-Сохраняемое, которое есть нечто иное, чем пустое наличествование под руками, иное, чем просто знак-намек-указание без-дно-основы пра-бытия.
Близость и далекость – это не только и не прежде всего в сущностном первенствовании определение меры пространственно-временных отстояний, сколько сущения самого пра-бытия и его просвета, которые только и придают впервые Открытость известному «пространству» и привычному «времени», каковая Открытость на самом деле (если понимать ее от пра-бытия) – отнюдь не есть Открытое, но есть наполненное и совершенно искаженное рассчитыванием разнузданное и оценивающее себя только исходя из себя самого Пред-ставление и По-ставление. Понижение-принижение «близости» и «далекости» до статуса мерок отстояния, уравнивание-приравнивание их к различиям, подобным численным и характеризующим множества – это уже скрытое следствие безусловного господства бытия в смысле махинативности по-ставляемости и пред-ставляемости суще-бытующего.
Близость и далекость в сущности своей есть только без-дно-основны из сущности пра-бытия и должны пониматься для него как со-бытие.
Близость есть бездна далекости, а далекость – бездна близости – и то, и другое есть то же самое – бездна просвета пра-бытия.
Но всякая попытка какого-то «диалектического» вы-рас-считывания понятий растерла бы это, что следовало бы добавить в мысли, в прах, превратив всего лишь в неглубокое метание на мели различений и соотнесений, разрушив малейший намек на возможность скачка в сущение пра-бытия.
Близость и далекость принадлежат к просвету пра-бытия как со-бытования с бытием, как вмиг-своения; но они не есть качества-свойства, которые можно подхватить-перенять, схватить в описании и использовать для понимания сущности просвета – нет, они есть начатки прокладывания путей к выбору истины пра-бытия – против махинативности покидающего бытие суще-бытующего, не имеющие определенного места места встречного противничания-ответствования божественности богов и человекости человека в пра-бытии, каковое встречное противничание-ответстование божественности и человекости возвращает, отбрасывая назад, в его без-дно-основную сущность.
Первоисток-первоначало времени-пространства Вот-Тут, из которого – совершенно прикрытого-завуалированного – прежде всего и в первую очередь вырывает себя пространство-временность метафизики, чтобы затем, обретя своеволие, толковать Все, исходя из себя, а то, что не поддается толкованию, выдавать за над-пространственное и над-временное.
Близость и далекость не подлежат никакому измерению никакими мерками – и для самого пра-бытия суще-бытующее никогда не способно дать мерку для измерения.
Близость и далекость в их без-дно-основывающем единстве есть полет-парение, осуществляемое В-Между всего и всяческого встречного противничания-ответстование и без-дно-основная граница-предел для всякого смешения, в котором столь нуждаются рассчитывание и махинативность.
Близость и далекость есть сохранение отвержения-отказа как наивысшего одарения, высвечивая пра-бытие, которое может выказать себя только В-Между-Тем, но – никогда не может выказать, исходя из суще-бытующего.
41. В-Между-Тем Вот-Тут[46]
следует брать до-пространственно и до-временно, если под «пространством» и «времем» подразумевается предметная сферу налично данного под руками и его пред-ставление, связанное с пунктом места и точкой времени. А именно: «В-Между-Тем» выражает вдвойне-интимное, удвоенно-внутреннее, которое доносится словами «средь» и «тем временем» («мгновение» без-дно-основы).
Это В-Между-Тем есть просвет в смысле открывающей проникнутости горением-рдением (настроение).
Настоятельное вникание в Вот-Тут есть свободное отстояние от суще-бытующего и, тем самым, только и есть свободное стояние-становление человеком – как тем, кто становится своим собственным и может стать самостью-Я, самим собой.
Самостность самого себя имеет основу в настоятельным вникании. Самость Самого Себя есть основа для Ты и Я, основа для Мы и Я.
Но субъект есть мета-физический источник и обозначает субъективность: наличность под руками просто обеспеченного-гарантированного для пред-ставления.
42. Истина
Ее сущность заключается не в правильности и не в передаче суще-бытующего, заключается не в очевидности и не в уверенности в суще-бытующем, заключается не в обязательном-значимом-надежно установленном как «суще-бытующем», заключается не в безусловности мышления – ее сущность заключается в просвете бытия как без-дно-основной острой потребности в со-бытийно-событующемся осново-полагательстве и божественности. Открытость суще-бытующего только как просвет пра-бытия. Итак, от нас требуется совершенно иное отношение к истине. И какое же существенное последствие имеет это требование? Настоятельное вникание в В-Между-Тем.
43. Истина и истинное
Снимается ли только истинное с вещей и с суще-бытующего – так же, как сливки снимаются с молока?
Истинное и то, что есть нечто – бытийствует как нечто – не при-мысливается и не при-говаривается-при-суждается ли оно к суще-бытующему как предмет посредством человеческого мнения-при-писывания видимого?
Есть ли истинное – нечто, снятое с объекта, или нечто, добавленное субъектом, или отчасти объективное, а отчасти – субъективное, или – ни то, ни другое? Движется ли сущность истинного вообще в отношении между субъектом и объектом?
Откуда мы берем сущность истины? Что гарантирует обретение-нахождение истины? Откуда проистекает необходимость постижения смысла такой сущности?
Почему мы именно в определении истины истинного – что соответствует нашему образу действий при определении границ бытия суще-бытующего – адресуемся непосредственно к тому, что понятно каждому и подразумевается каждым? И почему – к действительному?
44. Пра-бытие и истина и Вот-Тут-Бытие
Настоятельное вникание в Вот-Тут-Бытии есть постоянство об-основанного говорения-Да сущности истины как просвету сокрытости-сокровенности-замкнутости отвергания с уходом в сферу выбора встречного противничания-ответствования человекости и божественности.